Только манеры никуда не делись: когда мы шли к лифту, он махал нам вслед, явно пародируя королевскую особу.
У микроавтобуса Антон оглядел меня. Взгляд задержался на груди.
– И долго это продержится?
– Что?
Я опустила глаза и уставилась в глубокий вырез, достающий Джерри до макушки. Под грудью что-то мешало. Я быстро проверила. Поролон.
Шутник хренов.
– Блин! У тебя все на месте?
– В смысле? – Антон охлопал себя ладонями. – У меня все… Твою мать.
Он достал пистолет и потряс им в воздухе. Внутри что-то прокатилось и гулко звякнуло. Я узнала звук даже раньше, чем Антон вытряхнул пульки – у меня в детстве были игрушечные пистолетики.
Не сказав ни слова, Антон забрался в микроавтобус.
* * *
Надпись «Летняя Дева» со всех сторон окружали бело-розовые цветы сакуры. Вокруг расплескалась зелень, скрывая низкие домики исторического центра. Микроавтобус был явно больше парковочного места, но нам удалось встать так, что бампер не касался стоящей впереди машины. Антон заглушил мотор, но почему-то не торопился выходить.
– Я всегда хотел остаться с мамой подольше, – негромко сказал он. – Нас у нее было трое. Ванька самый младший. Я старший.
«А я думала, мы спешим», – подумала я. Но вслух сказала другое.
– Где еще один брат?
– Пил много. В итоге загнулся. Цирроз печени, – ровно ответил Антон, но за его спокойствием я различила нотку горечи. – Так что последнего брата надо спасти, – закончил он.
– Конечно. Я сделаю все, что смогу.
Убедившись, что вместо патронов в магазине по-прежнему пульки, Антон все-таки поднял на меня усталые глаза.
– Пока просто соблюдай правила.
– Какие?
– Правило первое. – Он загнул палец. – Юле не перечить. Правило второе: ее мальчиков не уводить.
Я хотела возразить, что ни один мальчик не заинтересует меня после той истории, которую наверняка в подробностях рассказал ему Лестер, но Антон кивнул на мой вырез.
– Они не слепые. Пошли.
Дверь в студию оказалась такой тяжелой, что открыть ее у меня не вышло. Антон хмыкнул и потянул на себя, пропуская меня вперед.
Внутри как будто взорвалась канистра с красками. Стены буквально оглушали сияющей белизной, в то время как в кадках на полу оранжевым, желтым и красным полыхали диковинные цветы. Палитру довершала лакированная темно-вишневая стойка в углу.
Я протерла глаза. Ощущение было такое, будто на меня накричали цветом.
– Вы на пробный урок? – Миловидная девушка за стойкой ослепительно нам улыбнулась. Губы у нее были такие же пунцовые, как облегающее платье с глубоким вырезом.
– Мы к Юле, – сказал Антон.
Девушка расцвела.
– Значит, на бачату?
– Нам поговорить с ней нужно, а не плясать.
– Тогда приходите через полтора часа, – невозмутимо ответила мисс Улыбка.
– Понятно. – Антон отошел от стойки и достал из кармана черный мобильник.
Он уже начал вызов, когда девушка спокойно сказала:
– Если у вас к ней дело, и вы прервете тренировку…
«То про Ваню она даже не станет слушать», – закончила я про себя и шагнула вперед.
– Мы на пробный урок.
Антон развернулся на пятках. Он стоял так близко, что разница в росте была особенно заметна – мне пришлось задрать голову, чтобы встретить его мрачный взгляд.
– Вера.
Это единственное слово было выразительнее любой пылкой речи – и ничего хорошего не сулило.
– Ты же сам сказал, что младшего брата надо спасти, – шепотом возразила я. – Нам нужно на пробный урок.
– Нет, не нужно.
Девушка заулыбалась снова, хотя казалось, еще шире растянуть губы невозможно.
– Вы быстро вольетесь. Сменка есть?
Я покачала головой. Антон хотел еще что-то сказать, но глянул на девушку и промолчал.
За нами в студию впорхнула юная Мэрилин Монро в белом платье с воланами и двое парней в черных футболках, чем-то напоминающих проводников: такие же крепкие и плечистые, с густой каштановой шевелюрой. Оба были в модных темных очках.
Парни подошли к стойке.
– Мы к Юле, – хором заявили они.
– Добро пожаловать в «Летнюю Деву», мальчики!
– Где она?
Антон оттянул меня за локоть в сторону.
– Тебе мало экстрима в жизни? – прошипел он.
– Мы и так потеряли время!
– Так давай потеряем его еще здесь. Юля проводит пробные уроки, чтобы… – он понизил голос до еле слышного шепота, – набрать себе новых сладких мальчиков. Ты ей там не сдалась.
– Зато она мне сдалась, – ответила я, внутренне радуясь, что голос по-прежнему со мной.
Ужасно неудобно спорить фразами в блокноте.
Я отошла к противоположной стене, где в несколько рядов висели сертификаты в золотых рамках на имя Юлии Смирновой. «За вклад в развитие социальных танцев», «Кубок чемпионата России по бальным танцам», «Первое место среди мастеров спорта». Либо эта Юля танцует с младенчества, либо ей не так уж мало лет.
В студию вкатилась кругленькая девушка габаритов настолько внушительных, что могла бы закрыть собой обоих близнецов сразу. Руки ее покрывали татуировки – черепа, обвитые плющом и цветами. Даже на груди красовался череп в россыпи драгоценных камней. Там, где не было татуировок, тело ее пересекали складочки. Они были везде: на обтянутом футболкой животе, на локтях, шее и даже на веках.
– Кристиночка! А ты куда? – оживилась мисс Улыбка.
– Привет, Марьяша. К Юле.
– Там сегодня поддержки, – лучезарно улыбнулась Марьяша, блестя сочными губами.
Я повернулась к Антону.
– Что такое поддержки?
– Понятия не имею.
Распахнулась дальняя дверь, и в проеме показался кареглазый проводник из поезда. Одет он был так же, как в первую нашу встречу: белая рубашка расстегнута на груди, широкий стеганый ремень держит до неприличия низко опущенные брюки.
– Заходим, граждане, заходим! – тем же зычным голосом, каким просил билеты, объявил он. – Все жаждущие и страждущие приглашаются на бал.
Тут он заметил Антона и на мгновение застыл. Потом увидел меня, и лицо его из настороженного стало довольным, как у сытого кота.
– Какие люди! Новичкам дорогу. Прошу. – Он отступил, пропуская меня и Антона в зал.
Мы вошли, и за нами потянулись остальные. Зал купался в потоках жидкого золота. Свет от электрических ламп отражался в громадном зеркале на стене и смешивался с солнечным из узких окон под потолком. Паркет сверкал так, что было больно глазам.
– Проходим, мальчики и девочки, проходим, – командовал проводник. – Привет, Кристиночка, душа моя. А ты чего жмешься, белое платьишко? Вставай в первый ряд. Со мной плясать будешь. Охранник, отлипай от стенки. И барышню свою отлепляй, пусть ближе подходит. Мы не кусаемся.
Когда глаза привыкли к свету, я разглядела пару у зеркала. Это были Юля и Тёма. Юля выглядела так же безукоризненно, как на телеэкране. Красное платье
