Рис совсем растерялся, — что ты такое говоришь? Почему ты во мне сомневаешься?
— Скажешь, у меня нет для этого оснований? — в голосе Киры зазвучали откровенно обвиняющие нотки. — Ты ведь нарочно подставляешься, словно жаждешь смерти. Может быть, для тебя это просто наркотик? Знаешь, некоторые люди ловят кайф, подвергая свою жизнь смертельной опасности.
— Это тебе Кит в уши надул? — брови Риса сошлись над переносицей, выказывая крайнюю степень недовольства болтливостью приятеля. — Не верь, всё это не более, чем его больные фантазии.
— Точно фантазии? — насмешливо уточнила Кира. — Тогда почему ты не ушёл из охотников, когда у тебя появилась семья? Ты же сам говорил, что охотниками становятся только те, кому уже или ещё нечего терять. Выходит, наша семья не является для тебя ценностью, которую страшно потерять.
— Милая, ну зачем ты так? — от неожиданности бравый охотник совсем растерялся. — Время сейчас непростое, нельзя было оставлять отряд без командира.
— Всегда бывает какое-нибудь время, — отрешённо пробормотала Кира, — но почему-то из всех жителей Алата ты — единственный семейный охотник.
— Кирюш, не нужно на меня обижаться, — Рис скорчил умильную жалобную гримасу, — у каждого свой путь, ты же и сама это знаешь.
— Я тебя не виню, — Кира прикрыла глаза, словно собиралась с силами, чтобы сказать что-то очень важное. — Ты воин, такова уж твоя природа. Ты живёшь полной жизнью, только когда идёшь по краю, именно в этом ты видишь смысл существования. Но зачем же ты тогда завёл семью?
— Что ты такое говоришь? — всполошился воин. — Я очень люблю вас, вы мне нужны, правда.
— Я тоже тебя люблю, — в голосе Киры прозвучала уверенность, но отнюдь не нежность, — только я, наверное, не гожусь в спутницы воину. Я обыкновенная женщина, которой хочется покоя и безопасности.
— Мне кажется, что ты лукавишь, — Рис попытался перевести серьёзный разговор в шутку. — А кто путешествовал по разным мирам в поисках приключений?
— Да, мою прежнюю жизнь, наверное, можно назвать скучной, — согласилась Кира, — в ней не хватало экстрима. Знаешь, нормальные люди называют такую скуку благополучием.
— Быть женой бессмертного — это никак не назовёшь благополучием, — Рису показалось, что он перехватил инициативу, и хитрец тут же пошёл в наступление.
— Я ничего не знала об Ордене, пока жила с Семёном, — вздохнула Кира, — он всегда защищал меня от правды. Нет, он просто меня защищал и Тиночку тоже. Что бы он ни делал там, вне семьи, это никак не отражалось на нас. Наверное, это оттого, что семья была для Семёна главным приоритетом. Рис, ответь, только честно, на каком месте в списке твоих приоритетов стоит наша семья?
Первый порыв броситься убеждать жену, что семья для него всё, растаял словно мартовский снег. Рис быстро понял, что это будет ложью, а врать сейчас было никак нельзя, Кира всё равно почувствует фальшь в его голосе. А что тогда ответить? Что на первом месте для него стоит победа над Орденом? А может быть, это защита Алата? Но точно ли жители города для него дороже Киры, Тиночки и Мартина? Да нет, это полная чушь, за своих близких Рис готов был умереть без колебаний. Да и на Орден ему, в общем-то, было плевать, лишь бы не мешал жить. А в чём же тогда смысл? Ради чего он ежедневно рисковал своей жизнью? Рис вынужден был признаться себе, что Кира права, он и сам не понимает, что им движет.
— Кирюш, я за тебя и малышей отдам всё, что у меня есть, — не слишком уверенно пробормотал он, — даже свою жизнь. Ты мне веришь?
— Конечно, верю, — Кира погладила его по щеке. — Ты готов за нас умереть, я знаю, а готов ли ты жить для нас? Не отвечай, — остановила она его слабую попытку оправдаться, — лучше подумай об этом. Всерьёз, как взрослый человек.
Последние слова Киры прозвучали как ультиматум, хотя по форме и выглядели дружеским увещеванием, но Рис ни на секунду не усомнился в том, что любимая женщина его бросит, если окажется, что его героическая жизнь — это просто способ убежать от ответственности. Сказать, что бравому охотнику сделалось страшно, было равнозначно тому, чтобы вообще промолчать, его буквально накрыла волна паники. Кира уже давно ушла к детям, а Рис всё стоял посреди поляны как памятник самому себе.
— Да, парень, похоже, твоя вольница закончилась, — ехидный смешок Кейтиля вывел охотника из прострации.
— Она слышала наш разговор, — Рис с трудом перевёл дух. — Это же твои слова.
— Да разве это важно? — раздражённо поморщился Кейтиль. — Ты опять не о том думаешь. Завязывай со своими комплексами, иначе семью ты точно потеряешь.
— Причём тут комплексы? — Рис буквально взорвался. — Я вовсе не самоубийца, просто сейчас идёт война, а на войне все рискуют быть убитыми.
— Вот только для кого-то риск — это трагическая необходимость, а другим он в кайф, — назидательно произнёс Кейтиль. — Рис, что ты, как страус, прячешь свою дурную башку в песок? Посмотри уже правде в глаза. Кире нужен муж и отец её детям, а не псих, с мазохистским наслаждением бередящий за свою старую душевную травму. Тебе даже её покойный муж даст сто очков вперёд по психической устойчивости.
— Ты прав, мне в этом соревновании никогда не выиграть, — в голосе охотника явственно послышались нотки отчаяния. Этот отморозок пытался её убить, а она помнит только о том, каким он был хорошим мужем и отцом. Это же вообще за гранью.
— Сдаёшься? — язвительно бросил Кейтиль. — Слабак.
— Заткнись! — Рис легкомысленно взмахнул рукой и тут же скривился от боли. — Я никому её не отдам. Если Кира хочет домоседа, то она его получит. Мне всё равно сейчас нужно будет заняться одной медицинской задачкой, да и к командованию охотниками раненого не допустят.
— Дурак ты, парень, — Кейтиль покачал головой. — Если б твоя жена просто хотела посадить тебя на короткий поводок, то ты бы уже давно ходил по струнке и гавкал по приказу хозяйки. У этой с виду хрупкой барышни силы характера вполне хватит на то, чтобы построить целый взвод таких безбашенных охотников. Но ей не нужен ручной пёс, ей требуется хозяин, потому что она сама хочет стать домашней кошечкой.
Рис окинул скептичным взглядом увлечённо философствующего приятеля и неприлично расхохотался. Представить себе Киру ластящейся к ноге хозяина кошечкой он не смог бы даже в самых своих смелых фантазиях. Скорее, он готов был видеть в любимой женщине властную, но милостивую богиню. А кто возьмёт на себя смелость командовать богиней?
Наверное, было бы логично плюнуть на
