именно эта, неожиданная, неправильная двойка оставит её без космоса, лишит мечты.
Светлым тихим вечером того же дня Риша отыскала в башне Ленца — единственного, кому она могла доверять. Она утащила его к ярусникам за склад и, дав наконец волю эмоциям, стала рассказывать о двойке, о Мариотте, о том, что весь параллельный класс считает её ведьмой и что в этом неправильном мире-времени у неё почти не осталось друзей.
Ленц растерялся. Он чувствовал (и чувствовал даже лучше и ближе, чем надеялась Риша), что от него ждут и понимания, и совета. Но что советовать? Слова ради слов — худшее, что может быть. Нет, ещё хуже, если такие слова к тому же невольно осложнят и без того запутанное положение. Но нельзя и молчать! Он знает теперь, к чему это может привести.
Ленц ухватился за историю с оценкой как за возможность помочь действием, и таким образом убежать от эмоциональных слов, которых не умел говорить и которых последнее время начал бояться:
— Слушай, а ведь такая штука с ответами не в первый раз!
Риша внимательно посмотрела на него:
— Что значит не в первый?
— Как сказать… Не то чтобы кто-то в чужие тетрадки лазил… Но Харта однажды наказали за то, что он исправил собственные ответы.
— Я думала, когда время теста вышло, уже нельзя ничего исправить. Появляется значок с замком — на этом всё. Разве нет?
— Так и есть. Но Харт случайно обнаружил, что если положить тетрадку на стол учителя определённым образом, экран снова разблокируется. В тот день тетради не забрали, вот Харт и решил поправить пару ошибок. Знаешь ведь, как бывает: только вышел из класса — сразу понял, где был не прав.
Риша кивнула:
— Тогда это точно Мариотта. Смотри: их класс писал контрольную вслед за нами. К тому же Бернуллия постоянно ходит с Хартом. Ну всё!
Она сжала кулаки, прищурилась: в этом времени у неё репутация задиры и хулиганки? Тем лучше!
— Риш, драка не выход, — тихо произнёс Ленц.
— С чего ты взял, что я собираюсь устраивать драку?
Ленц промолчал, и Риша, вздохнув, села на сложенные стопкой пластиковые панели:
— Собиралась, честно говоря. Ты прав. Спасибо.
Ленц сел рядом. Где-то вдалеке послышался голос учителя. Слов было не разобрать, но пресный назидательный тон угадывался сразу: кого-то за что-то отчитывали.
— Что же делать? — разглядывая кончик своего хвоста, спросила Риша.
— Учителю рассказать?
— Вряд ли он позволит пересдать работу. К тому же проблема Мариотты, это глупое противостояние — всё останется.
— Тогда давай расскажем всё Мариотте, — решился Ленц. — Я сам могу. Про наше перемещение.
— Я уже думала об этом. Она не поверит. Только хуже обидится.
— Тоже верно… Я потому и сказал тогда: самое худшее — это расстроить кого-то. Для нас мир изменился, но и для Мариотты тоже. Только в её случае мы с тобой и есть причина. А если совсем честно, то причина — я один. Помешал работе браслета, и с самого начала всё пошло не по плану. Вот и пытаюсь больше ничего плохого не делать.
— Наоборот! Без тебя я бы ни за что не справилась. Мне раньше казалось, что приключения и есть главное, то, к чему надо стремиться. Теперь я так не думаю. Теперь мне важно, кто в этих приключениях рядом со мной.
Никакого решения не нашлось, но обоим стало легко и спокойно на сердце. «Всё это временно, — подумала Риша. — Наступит день, когда я и Ленц окажемся в космосе. Если судьба хоть чуточку справедлива, это обязательно случится. А я сделаю всё, что в моих силах, чтобы приблизить этот день!»
Они попрощались, и Риша побежала к домику новичков. Конечно она поговорит с Мариоттой. Всё наладится — ведь она не одна! Чувства придавали ей энергии. Хотелось залезть на крышу башни и что-нибудь крикнуть, что-нибудь глупое. Риша повернулась, чтобы посмотреть на эту крышу — высокую, древнюю, много повидавшую на своём веку… На краю крыши кто-то стоял. Тёмный силуэт, вытянутая рука, сжимающая посох. Малое солнце, висевшее над башней, мешало рассмотреть детали. И вдруг голос Лхати раздался прямо рядом с Ришей:
— Воровка.
— Я не сделала ничего плохого! — крикнула Риша, отходя назад.
— Сделала много плохого.
— Неправда! Кто ты такая, чтобы судить?
— Эй! Ты с кем разговариваешь? — кто-то тронул Ришу за плечо, и она, распушив хвост, отпрыгнула в сторону.
Сзади стояли Катоди и Сави.
— Уф! Вы меня напугали, — Риша пригладила волосы, посмотрела назад, на крышу башни — фигура Лхати пропала.
Из-за ярусника вышел Эйнс. В руках он держал пакет инопланетного печенья; вид у него был до неприличного довольный:
— А я всё видел. Вот умора!
Риша присела, разгребла руками верхний слой мха, зачерпнула мягкой почвы, в две секунды слепила комок и запустила его в Эйнса:
— Хватит! Будете про меня слухи распускать — поколочу!
Риша стояла прямо, уверенно, и в глазах её было столько решимости, что Эйнс, ничего не ответив, развернулся и, прижимая к груди пакет, побежал прочь. «Я имею право защищать свои чувства. И я, и Мариотта — любой. Нет в этом ничего плохого, потому что все так устроены».
Они втроём — Риша, Сави и Кат-Кат — шли по тропинке к домику с зелёной крышей. Катоди говорила о том, что Эйнс всем надоел, зато Гаус — классный (как и другие пилоты), что Риша — лучшая в спортивных тестах (а если и уступит, то только тому же Гаусу), и потому так прекрасно, что Риша с ними: если что, Эйнсу не поздоровится!
Небо было светло-розовым, с длинными пурпурными полосками, и девочки принялись считать эти полоски: хапуру верили, что нечётное число означает исполнение одного — искреннего — желания.
Конец первой книги.
Следующая часть — «Экселенсия»
Дмитрий Александров — российский писатель-фантаст, определяющий свой жанр термином «Психологическая фантастика». Профессиональный переводчик японского языка, психолог, художник, путешественник.
Официальный сайт:
fantastika16.ru
Публичная страница автора в сети Вконтакте:
https://vk.com/daf16
Официальное сообщество, посвящённое «Эсфериксу» (комикс, книга, музыка, конкурсы, чат):
https://vk.com/esferix
Электронная почта:
arehara@vk.com
Асотсинель Проксимат. Мои звёздные дневники. Т. 8. Галактика Большая змея.
На Спике не бывает тёмного времени суток: одно солнце всегда остаётся висеть над самым горизонтом, лишь иногда прячась за далёкие горные вершины, а небо отражает и рассеивает его свет, окрашиваясь в эти часы в насыщенный пурпурный
