меня в голове.
Називер знает. Он уничтожит ее.
Магия, пробегающая по моему телу, вдруг сделалась горячей, и тело обожгло нестерпимой болью, особенно голову в том месте, где она ударилась о тротуар. Но тут же боль смягчилась, а затем и совсем исчезла – только голова все еще тупо ныла. Я глубоко вздохнула.
У меня не хватит силы.
Глаза у меня открылись и встретились с багровыми глазами Зуиласа, потемневшими еще на несколько тонов. Демон склонился надо мной. Влажные волосы спутались у него на лбу.
– Vayanin, ты сказала… что если бы не я, тебе не нужна была бы защита. Никто не стал бы тебе вредить.
– Я такое говорила? – слабым голосом переспросила я.
– Это и сейчас так?
Я открыла рот и снова закрыла. Откуда это вдруг? Почему он спрашивает об этом сейчас? Беспокоится, что случится со мной, когда его не будет рядом и исцелить мои раны будет некому?
Никогда еще мне не было так трудно выдавить из себя улыбку.
– Вот покончим с Ксевером и Називером, и я буду в безопасности. Обо мне можешь не беспокоиться. Когда ты вернешься домой, я уже не буду незаконным контрактором и смогу вернуться к мирной жизни.
Тихой, пустой, одинокой жизни. Но ему же так не скажешь.
Он заглянул мне в глаза, и губы у него неодобрительно скривились. Обрывки его мыслей долетали до моего сознания, но облегчения в них не ощущалось. Что он чувствует, было не понять.
– Зуилас, – нерешительно начала я. – Что…
Его рука зажала мне рот, и он весь замер неподвижно – даже дышать перестал.
Прислушивается. Он к чему-то прислушивается! Я набрала полную грудь воздуха и тоже затаила дыхание. Зуилас повернул голову – медленно, осторожно. Мои человеческие уши не могли уловить ничего, кроме потрескивания в водопроводных трубах.
Зуилас убрал руку, поднялся с ковра и неслышно шмыгнул за дверь. Я тоже поднялась и поспешила за ним – бесшумно, насколько могла. Он подкрался к двери квартиры и приложил к ней ухо.
Губы у него разомкнулись, обнажив зубы.
– В холле hh’ainun. Мужчины. Не меньше четырех. – Его взгляд метнулся ко мне, и он показал на балкон. – Уходим там.
С вытаращенными глазами я бросилась в свою комнату за чемоданом и курткой. Когда я прибежала обратно, Зуилас уже выходил из комнаты Амалии. Она вышла следом за ним, бледная, катя за собой чемодан на колесиках – еще больше моего. В другой руке она держала маленькую кошачью переноску, из которой укоризненно поблескивали глаза Сокс.
Зуилас открыл балконную дверь, и в комнату ворвался ледяной ветер.
Перепрыгивая с балкона на балкон, он спустил вначале наши чемоданы и тем же путем поднялся обратно. Затем он стащил вниз Амалию, мертвой хваткой вцепившуюся в переноску с Сокс. Котенок жалобно взвыл от холодного ветра, и я поежилась от этого звука.
Они спустились на землю. Когда Зуилас снова подпрыгнул и ухватился за перила балкона второго этажа, я выглянула в квартиру.
Входная дверь распахнулась.
Я отскочила от стеклянной двери и прижалась спиной к узкой стенке у края балкона. Шаги в квартире. Звук мужских голосов. Ближе. Балконная дверь была полуоткрыта, и это привлекло их внимание.
Голоса все громче, ближе. Я старалась сдержать прерывистое дыхание.
Зуилас возник рядом, за столбиками ограждения. Я обвила руками его шею, и он вытянул меня поверх металлических перил наружу.
Как только мы бесшумно спрыгнули, стеклянная дверь распахнулась с глухим стуком.
Зуилас перепрыгнул с нашего балкона на другой, под ним. Юркнул в тень у двери из темного стекла, крепко прижал меня к груди.
Долгое, без единого вздоха, молчание.
– Чисто, – проговорил вполголоса грубый мужской голос. – Похоже, смылись уже.
Стеклянная дверь закрылась, и я прижалась к Зуиласу, чувствуя облегчение пополам с отчаянием. Мы ушли от облавы, но наше уютное убежище раскрыто, и нам теперь уже никогда сюда не вернуться.
Ближайшее из убежищ дяди Джека располагалось к югу от Даунтаун-Истсайд, в очень старом районе Ванкувера. Золотое время Ли Билдинг давно осталось позади. Ему было уже больше века, правда, его отреставрировали… сорок лет назад. И выглядел он на свой возраст.
В нашей квартире на шестом этаже имелась крошечная кухонька, из которой вел единственный проход в спальню, тесная ванная в форме буквы Г со стиральной машиной и сушилкой в углу, а также довольно просторная гостиная с обеденным столом, диваном, кофейным столиком и торшером. Все это было покрыто толстым слоем пыли.
Могло быть хуже. Но могло быть и гораздо, гораздо лучше.
Мы с Амалией поспорили немного о том, кому спать на диване, пока я не села на него и он не прогнулся подо мной с отвратительным скрипом дряхлых пружин. Решив, что лучше уж лечь вдвоем на двуспальной кровати, мы оставили Сокс на попечение Зуиласа и отключились намертво.
Тусклый утренний свет вырвал меня из беспокойного сна. Подняв голову с пропахшей плесенью подушки, я прищурилась на узкое окошко: шторы на нем были такие старые и тонкие, что от света никак не защищали. Амалия тихонько похрапывала, свернувшись калачиком на боку, спиной к окну.
Осторожно, чтобы не потревожить скрипучие пружины матраса, я выбралась из постели, оделась во все вчерашнее и на цыпочках прокралась через кухню в ванную. Там я умылась, надела контактные линзы и собрала волосы в хвост, а затем направилась в гостиную.
Зуилас сидел на пыльном деревянном полу у большого окна, из которого открывался совершенно вуайеристский вид – на окно другой квартиры в десяти футах от нашей и заодно на кусочек городского пейзажа. Сокс крепко спала, свернувшись калачиком у демона на коленях.
Я села у стены рядом с ним. На полу было куда удобнее, чем на диване.
– Знать бы, где сейчас Эзра и Тори. Если на них охотятся гильдии – не знаю, как нам теперь устроить еще один ритуал призыва, чтобы разделить Эзру с Этерраном.
– Никак. Називер охотится за нами. Где бы мы ни были, он придет туда.
Я прикусила губу.
– А мы можем победить Називера, если возьмемся за это все вместе?
– Может быть, но это слишком большой риск. Я не могу использовать vīsh на глазах у hh’ainun. И Этерран тоже.
А теперь, когда у Эзры на хвосте висят охотники за головами, держать в тайне наше противостояние с Називером уже не выйдет.
– Значит, мы не можем им помочь?
– Нет.
Я затеребила край свитера.
– Что же тогда делать? За нами и Називер охотится, и гильдия.
