Мадезус глубоко вздохнул и быстро заговорил:
– Я прогоню смерть от капитана, если он еще жив. Но за это, Конан, мне вновь потребуется плата во имя моего бога. Мы с тобой коснулись паутины заговора, готовой погубить город… Митра велел мне изгнать затаившееся здесь древнее Зло, и Вальтреско вполне может оказаться одним из звеньев в цепи Зла. Эту цепь я непременно должен разбить. Сам я мало на что способен против такого дьявола, как Вальтреско… Злобное создание, которое я должен изгнать, непременно использует его как оружие против меня. Он станет мечом в руках моей Врагини, – смертоносным мечом! Я спасу твоего капитана, но в отплату попрошу тебя, Конан, защитить меня от Вальтреско. Убить его, если потребуется… Нынче ночью я должен буду лицом к лицу встретиться со своей Врагиней и низвергнуть ее в ту адову бездну, из которой она выползла. Пойдешь ли ты со мной, Конан?
Настал черед киммерийцу раздумывать и решать. По счастью, он всегда принимал решения быстро, а в данном случае и вовсе не испытывал колебаний. Кодекс чести, которого придерживался варвар, был ясен и прост.
– Если бы Сальворас не вступился за меня, я сам сейчас горел бы в аду, – буркнул он. – Спаси его, и, во имя Крома, я не отойду от тебя ни на шаг! Ладно, хватит трепотни – поспешим!
И, не добавив более ни слова, Конан помчался вниз по ступенькам. Он знал, что каждый миг промедления мог стоить Сальворасу жизни.
Мадезусу, изо всех сил старавшемуся не отстать от могучего варвара, пришлось нелегко. Однако осознание цели и долга разожгло в нем некий внутренний огонь, и каким-то образом он умудрялся не терять Конана из виду.
Странное это было зрелище – воин и жрец, вместе бегущие по извилистым каменным коридорам. Однако удивляться здесь было некому.
Бежать пришлось долго. Конан время от времени наклонялся, выискивая на полу знакомые следы крови, Мадезус же старался собраться с силами для предстоявшего ему исцеления. По дороге Конан рассказал, что Сальворас погибал от кинжала, смазанного соком черного лотоса. Услышав это, жрец рассудил, что сок, верно, не был достаточно чистым. Иначе капитан вмиг умер бы от простого прикосновения. Хассим, похоже, напоролся на жулика вроде себя: ему наверняка продали цветы, неправильно или несвоевременно срезанные и оттого несколько утратившие свою смертоносную силу. Мадезус знал, как пробудить человека от этого сна, переходящего в смерть. Когда-то он видел соответствующий обряд и из чистого любопытства освоил его сам. На всякий, так сказать, случай. Посмотрим теперь, не подкачает ли память…
И вот наконец они стояли над распластанным телом Сальвораса. Зрелище было плачевное, и Мадезус даже сморщился от жалости. Капитан, без сомнения, умирал, и умирал в муках. По воспаленному лицу ручьями катился пот, черные губы потрескались и распухли. Он то и дело раскрывал глаза, но тотчас зажмуривался. Сальворас вздрагивал и стонал, дыхание прямо-таки скрежетало в груди. Мадезус без промедления опустился подле него на колени и извлек из поясного кошеля баночку с мазью. Вытащив тряпку, которую Конан засунул Сальворасу под кольчугу, жрец намазал снадобьем рану. Капитан отчаянно закричал и забился так, что Мадезуса отшвырнуло к стене.
– Держи его! Скорее! – крикнул он Конану. Киммериец живо пригвоздил капитана к полу и держал, пока жрец трудился над ним.
Покончив с мазью, Мадезус завел ритмичное медленное песнопение, время от времени проводя ладонью перед своим амулетом. Почти сразу вокруг его головы замерцало пурпурное сияние. Продолжая петь, Мадезус возложил руку Сальворасу на грудь. Тут уже и амулет вспыхнул пурпурным огнем, и сияние растеклось с руки Мадезуса, охватив все тело капитана. Конан инстинктивно шарахнулся прочь: подобные фокусы доверия ему не внушали, как их ни называй – хоть магией, хоть проявлением воли богов. Он выпустил Сальвораса, однако его помощь больше была не нужна. Капитан перестал судорожно биться. Мучительные стоны сделались тише и наконец совсем смолкли.
И вот Мадезус прекратил песнопение, и аура постепенно погасла. Жрец посыпал лицо Сальвораса странным тускло-серебряным порошком; Конан успел уловить свежий, горько-сладкий аромат, впрочем быстро рассеявшийся. Порошок быстро впитался в кожу капитана, и Мадезус громко хлопнул в ладоши.
Веки Сальвораса затрепетали… Капитан медленно открыл глаза. Теперь он дышал ровно, и чернота с его лица уже пропадала. Кое-как он приподнялся и сел.
– Ох, Митра, у меня прямо огонь по жилам бежит!.. – простонал он. Должно быть, зрение у него прояснялось постепенно: он только теперь заметил рядом с собой киммерийца. – Конан, это ты? – удивился Сальворас. – Мы что, уже в преисподней?.. Когда тебя успели пристукнуть?.. Хотя, погоди… – Его блуждающий взор остановился на фигуре Мадезуса, и он, покачав головой, уверенно заявил: – Нет, это все же не ад! Жрецов Митры в ад не берут!..
– Это в самом деле не ад, Сальворас! – радостно взревел Конан. – Клянусь Кромом, мы пока еще живы!.. – Варвар был вне себя от радости при виде чудесного оживления капитана. – Видишь лекаря? Это он выволок тебя с того света. Так что дьяволам преисподней придется еще подождать, прежде чем греть для тебя сковородку!
– Лекарь?.. Так я вправду живой?.. Я не знаю тебя, друг целитель, но прими мою искреннюю благодарность! Ты воистину великий жрец, парень! Стоило воскреснуть хотя бы затем, чтобы рассказать королю об измене негодяя Вальтреско!.. А может, и вот этой рукой кишки предателю размотать!..
С этими словами Сальворас поднялся на шаткие ноги и привалился к сырой холодной стене, чтобы не упасть. Способность ясно мыслить медленно возвращалась к нему. Мадезус не спускал внимательного взгляда со своего недавнего подопечного.
– Не спеши, капитан, – посоветовал он Сальворасу. – Опасности больше нет, но твое тело еще сражается с ядом черного лотоса. Теперь сила вернется к тебе. Мне тоже необходимо как можно скорее увидеться с королем, и все-таки прошу тебя: не спеши! Если ты сейчас надорвешься, выздоровление может оказаться лишь временным!
– Я не могу ждать, целитель, – ответил Сальворас. – Идем! Не бойся, я не свалюсь. У меня знаешь какая картинка перед глазами стоит? Шея Вальтреско на плахе! И сил она мне придает – во!..
…И тут, едва он успел договорить, из дальнего конца длинного коридора донесся издевательский смех.
– Любуйся игрой своего воображения, мой капитан, – насмешливо произнес удивительно знакомый голос. – Только я на твоем месте больше думал бы о собственной шее, а не о чужой!
Трое мужчин потрясение обернулись на этот голос. В конце коридора стоял и посмеивался полководец Вальтреско. Полированные латы и меч сверкали в бликах светильников. А позади него толпилось не менее полудюжины тяжеловооруженных дворцовых стражников. Те, что стояли впереди, держали наготове арбалеты, заряженные зловещего вида стальными болтами. Несчастных два десятка футов – для арбалетчиков это была стрельба в упор.
