был сам лес.
За свои тридцать лет, Гарв был немало наслышан про Древнюю Чащу: жуткие истории о пропавших охотниках, зашедших слишком глубоко в дебри, леденящие душу байки о злобных тварях, таящихся в сплетении ветвей, зловещие стенания сожжённых ведьм о восставшей тьме, что низвергнет кару на голову всех человекорожденных. Нет, Гарв не боялся. Однако такой лес он видел впервые. Здесь не было ни живых деревьев, шелестящих на ветру зеленой листвой, ни мягкой травяной подстилки под ногами, ни щебечущих пташек, порхающих с ветки на ветку. Лес был мертв. Древняя Чаща представляла собой кладбище деревьев. Черные стволы вздымались ввысь, голые и безрадостные, их толстые узловатые ветви вились над головой и изогнутыми змеями сплетались в невообразимый клубок настолько плотно, что в лесу всегда царил полумрак. То тут, то там через тропу перекидывались огромные корни, покрытые корявой бугристой корой, местами настолько острой, что запнувшись о такую, легко можно было располосовать себе стопу. Ни одной травинки не пробивалось сквозь утрамбованный ковер из трухи и полусгнивших вековечных листьев, должно быть опавших еще на заре эпохи.
Гарв продвигался бесшумно, непрерывно скользя острым взглядом по сторонам и внимательно прислушиваясь. По правую руку он слышал отрывистое карканье воронов, которые гнездились на скалах у реки. Река была единственным, что хоть как-то оживляло это царство мертвых. Бурля и пенясь на перекатах, быстрый поток, берущий начало у водопада, без труда находил дорогу сквозь каменные валуны и нес свои воды дальше, до самой Болотной Пустоши. Туда-то и направлялась беглянка.
Едва первый луч Рассветного Месяца озарил острые зубцы скал, превратив их в обагренные наконечники копий, Гарв был уже на ногах. Еще с вечера он напал на след Прибрежной. Рожденная быть частью природы, она умело сливалась с вероломным лесом, кружа потайными тропами Древней Чащи и избегая открытых полян. Но Гарв был слишком опытным охотником, чтобы попасться на ее уловки. Цепочки следов на податливой после дождя почве, надломанные ветки, чуть примятая лесная подстилка – все это интуитивно складывалось в его голове в цельную картину. Чутье не обмануло его – девушка отходила на восток, к болотам.
Где-то в глубине Древней Чащи, скрытая в полумраке хитросплетения недружелюбно настроенных ветвей, крадучись, аккуратно ступала ее нога.
Гарв выругался. Погруженный в свои мысли, он неловко поставил пятку и угодил в едва заметную расщелину между скрученными корнями. Он дернулся раз, другой. Шершавые отростки намертво впились в кожу, сомкнувшись на голени, как зубья коварного капкана. Сделав еще несколько энергичных, но тщетных попыток освободиться, Гарв собрал волю в кулак и, упираясь свободной ногой в землю, что есть силы откинулся назад. Раздался вызывающий мурашки скрежет раздираемой плоти, и его стопа выскочила из ловушки, вспаханная глубокими свежими бороздами, на которых крошечными бусинками уже быстро начинали алеть капельки крови.
Чертыхнувшись еще раз, он оторвал от края штанины лоскут ткани и, туго обмотав разодранную ногу, сделал пару пробных шагов. Ступать было больно, но терпимо.
Остановившись, чтобы затянуть узлами концы обмотки, Гарв вдруг услышал слева за деревьями легкий хруст. «Ивашки!» – пронеслось у него в голове. Мигом выпрямившись, он замер как был, стоя на одной ноге, рукой крепко сжимая рукоять меча и стараясь не издавать ни звука.
Треск больше не повторялся. Вокруг все было тихо, лишь в отдалении слышался шум бегущего потока. Решив рискнуть, Гарв мысленно призвал на помощь богинь Пяти Месяцев и ринулся сквозь чащу напролом в направлении звука, не разбирая дороги. Обмотанная стопа тут же зацепилась за какую-то корягу, повязка слетела, но он не стал задерживаться, чтобы поправить ее, а в три прыжка пролетел под раскидистыми ветвями и выскочил к подножию исполинского кедра. Черный как смоль гладкий ствол тянулся в вышину, насколько хватало взгляда, а ветви были натыканы так густо и были настолько длинными, что их переплетение образовало шатер почти идеальной окружности, держа все остальные стволы вокруг на почтительном расстоянии. Здесь никого не было, но Гарв потянул носом вправо-влево и вдруг почуял едва уловимый запах – аромат свежих листьев после дождя. Повинуясь своему нюху, он кинулся влево, за кедр, и дальше через терновый кустарник. Колючие шипы продрали ему щеку, но он уже видел свою цель и, с силой пробиваясь сквозь так и норовившие скрутить и опутать его прутья, рвался вперед. Еще пара мгновений, и он выскочил на открытый участок.
Еле приметная тропа выныривала из-под дальнего бурелома и пряталась за большим поросшим мхом валуном. Обогнув валун, Гарв остановился. Тропа вывела его на берег реки и здесь обрывалась. Впереди шумно бурлила стремнина, слишком бешеная, чтобы пытаться ее переплыть, и слишком глубокая, чтобы перейти вброд. Чуть дальше за валуном вверх вздымалась отвесная скала, нависая над горным потоком, словно зверь, припавший к водопою.
«Да где же она?» – в нетерпении подумал Гарв. Он точно знал, что почти догнал ее, и ясно видел, что прятаться здесь было негде. Что-то прошуршало за его спиной, и сверху посыпались каменные крошки. Резко вздернув вверх свой меч, он развернулся лицом к валуну и едва не вонзил острое лезвие ей в колено. Прильнув спиной к каменной стене, девушка пыталась удержаться на узеньком карнизе, будто желая вжаться в скалу, на которой и зацепиться то было не за что. Вновь доставая уже знакомый моток, Гарв улыбнулся впервые за много дней. Богини Пяти Месяцев не подвели его и в этот раз.
Теперь они пробирались через болото вместе. Впереди уже не было несуразно ступающего ивашки, и Гарв напрягал всю свою память, внимательно выбирая дорогу и пытаясь ставить ногу лишь на те клочки суши, которые казались ему наименее коварными. Он был настолько сосредоточен, что даже зловонные запахи, едва успевшие выветриться из его одежды, больше не докучали ему. Не желая выпускать пленницу из виду, он пустил Прибрежную вперед. Мало ли что гласили древние легенды, пойманная, она могла оказаться не такой уж и покорной, хоть он и затянул веревки как можно туже, скрутив ее такими узлами, что, пожалуй, и лучший конокрад не смог бы их распутать.
Сейчас Гарв предпочитал не рисковать. Второй день был на исходе, и ему оставалось всего двое суток, чтобы разрушить проклятие. Глядя Прибрежной в спину, на которой под тонким летним платьем проступали худенькие лопатки, он думал о том, что все складывалось более чем удачно. Это и было странно.
Припертая к стене, она почти не
