космоса.
Первые исследовательские корабли – попросту исчезнувшие. Ощущение «дыхания в затылок», будто ты ни на одно мгновение не остаешься один.
Оказывается, действие путешествия по Складке на разум тем сильнее, чем этот разум старше. Не рекомендуется никому после двадцати пяти лет без предварительной заморозки. Для службы в Легионе у меня есть семь лет, а после – остаток жизни мне светит лишь штабная должность.
Но в этот момент, всего лишь час с лишним тому назад, я веду «Фантом». Переплывая звездные моря в считаные минуты. Глядя, как размываются светила, космос между ними идет рябью и расстояние теряет смысл. И все же я начинаю его уже чувствовать – дыхание в затылок. Неслышные голоса издали. Я уже достаточно долго здесь пробыл.
Завтра – Набор.
Пора сворачиваться.
Творец, что я вообще тут делаю?
Начинаю прокладывать курс обратно к Академии Авроры, и тут на экран выходит сообщение. Повторяющееся. Автоматическое.
Сигнал СОС.
Под ложечкой начинает неприятно ныть. Я смотрю на эти три буквы на дисплее. Устав Легиона Авроры гласит, что все корабли обязаны откликаться на сигнал бедствия, но у меня сканер показывает Бурю возле источника сигнала, и ширина Бури – примерно четыре миллиона километров.
Компьютер выводит на экран код идентификации сигнала бедствия.
ИДЕНТИФИКАЦИЯ: КОРАБЛЬ ТЕРРЫ КЛАССА «КОВЧЕГ».
ОБОЗНАЧЕНИЕ: «ХЭДФИЛД».
– Не может быть… – шепчу я.
О катастрофе «Хэдфилда» знают все. В ранние земные дни экспансии в Складке исчез целый корабль. Этой трагедией окончился век совместных исследований космоса. Погибло около десяти тысяч колонистов.
И тут компьютер выдает на дисплей еще одно сообщение.
ВНИМАНИЕ! ОБНАРУЖЕН БИОСИГНАЛ. ЕДИНСТВЕННЫЙ ЖИВОЙ.
ПОВТОРЯЮ: ЕДИНСТВЕННЫЙ ЖИВОЙ.
– Дух Творца… – шепчу я.
• • • • •
– Дух Творца! – кричу я.
Очередная дуга квантовой молнии рвет корпус «Хэдфилда» в паре метров от моей головы. Атмосферы тут нет, да и все равно в ушах у меня вода, так что я не слышу, как кипит металл. Но в животе что-то дергается, и залившая шлем вода внезапно становится соленой на вкус. Она теперь накрыла рот – сухими остались только нос и правый глаз.
Нашел я девушку не сразу. Пришлось под приближающуюся Бурю прочесать лишенные света потроха «Хэдфилда», пролететь мимо тысяч трупов в криомодулях. Что их убило, как осталась жива эта единственная девушка – непонятно совсем.
Но наконец я ее нашел. Свернулась в модуле, закрыв глаза, будто просто задремала. Спящая красавица.
И сейчас, пока тряска вышибает из меня весь дух, она продолжает спать. Вода в шлеме плещется, я ее случайно вдыхаю, закашливаюсь, ловя ртом воздух. Минуты две еще до того, как я утону. И я поэтому просто выдергиваю у девушки дыхательную трубку, вырываю иглы капельниц из вен – кровь ее застывает в вакууме кристаллами.
Она все это время не шевелится. Но морщится, будто застряла в нехорошем сне.
Начинаю понимать это чувство.
Водяной пузырь покрывает уже оба моих глаза. Смыкается с обеих сторон над ноздрями. Я щурюсь на размытую картинку, держа девушку ближе к себе, и отталкиваюсь ногой от переборки. Мы оба невесомы, но при такой тряске корабля и почти ослепившей меня воде очень трудно держаться траектории.
Влетаем в блок криомодулей, наполненных давно умершими телами.
Интересно, скольких из них она знала.
Отлетаю от дальней стены, пальцами пытаюсь зацепиться.
Все брюхо корабля – сплошная путаница, сотни камер, набитых криомодулями. Но экзамен по ориентированию в невесомости я сдал с отличием. И точно знаю, куда нам надо. Даже знаю, как добраться до стыковочного ангара «Хэдфилда» и ждущего меня там «Фантома».
Только вода закрывает ноздри.
И уже не могу дышать.
Да, это звучит плохо, сам понимаю…
Ладно, это и есть плохо.
Но раз я не могу дышать, значит, мне и подача кислорода больше не нужна. И я нацеливаюсь в коридор, ведущий прочь от криомодулей. Хватаюсь за спину скафандра, нахожу нужную сплотку кабелей и выдергиваю их.
Взрыв высвободившегося O2 действует как реактивный ранец, и мы летим.
Я крепко прижимаю девушку к груди. Свободной рукой направляю нас, щурясь сквозь заполнившую шлем воду.
Легкие горят. Молнии режут стену, плавя титан как масло. Корабль дрожит, нас бросает к стенам и консолям, я отталкиваюсь от них ботинками, как-то держась на курсе.
Наружу.
Прочь.
Мы в стыковочных ангарах, мой «Фантом» на дальней стороне – темное размытое пятно в моем подводном зрении. Огромные клубящиеся облака Бури ждут прямо за дверями ангара. Черные молнии в воздухе. Черные пятна в глазах. Вся галактика ушла под воду. Я почти оглох, почти ослеп, и только одна мысль возникает в мозгу.
Мы все еще слишком далеко от корабля.
Не меньше двухсот метров. И в любую секунду может взбрыкнуть дыхательный рефлекс, я вдохну полные легкие воды и тут, когда уже видно спасение, погибну.
Оба погибнем.
Выручай, Творец!
Бьет молния. Легкие орут. Сердце орет. Весь Млечный Путь орет.
Я закрываю глаза, думаю о сестре. Пусть у нее все будет хорошо.
Приступ головокружения – и я чувствую рукой прикосновение его. Металла. Знакомого металла.
Что за?..
Открываю глаза – и мы парим прямо рядом с моим «Фантомом». Входной люк под пальцами. Не может быть…
Я же никак не мог…
Тайлер, не время для вопросов!
Рву крышку люка на себя, втаскиваю внутрь нас обоих и захлопываю его. Тесная шлюзовая камера наполняется O2, я срываю шлем и стираю воду с лица. Из легких вырывается дыхание, я сворачиваюсь в клубок, плавая в воздухе, ловя ртом воздух, частыми вдохами вентилирую легкие. Перед глазами пылают черные пятна, «Хэдфилд» мечется, мой «Фантом» бьется в стыковочных скобах.
Тайлер, надо действовать.
ШЕВЕЛИСЬ, ЧЕРТ ТЕБЯ ПОБЕРИ!
Рванув на себя люк шлюза, втискиваюсь в кресло пилота. Легкие рвутся болью, из глаз текут слезы. Хлопаю по кнопкам системы запуска, врубаю реактивные двигатели еще до того, как нас отпустили стыковочные скобы, и вылетаю из брюха «Хэдфилда», будто мне хвост подожгли.
Буря ширится, катится за нами, все датчики в красной зоне. Тяга отбрасывает меня в кресло, на грудь давит гравитация ускорения. Я и так в кислородном голодании, и это уже слишком.
С трудом, трясущимися руками включаю свой сигнал бедствия – и начинаю тонуть. В белизне, что у меня за глазами. Она того же цвета, что звезды, мигающие из всей этой бесконечной черноты.
И какая же последняя мысль мелькает у меня, пока я не отрубился?
Не то, что я спас кому-то жизнь. Не то, что я понятия не имею, как мы проделали последние двести метров к шлюзу моего «Фантома», когда нас ждала верная смерть.
Мысль только одна: я пропустил Набор.
2. Аври
Я вся из бетона. Тело вырезано из куска камня, не могу шевельнуть и мышцей.
Только это я и знаю – что не могу шевельнуться.
Не знаю, как меня зовут. Не знаю, где я. Даже не знаю, почему ничего не вижу, не слышу, не осязаю, почему нет ни запахов, ни вкусов.
А потом… какие-то
