на стенах пещеры будто танцевали в неверном свете факела. Двое мальчишек с любопытством осматривали узоры, сплетающие вепрей, оленей, псов, деревья, даже людей. Какие-то совсем древние символы, разобрать которые не смогли бы, пожалуй, уже и старейшие из живущих. Вот что-то, похожее на гигантский котёл. Или вообще голова – зачем котлу могли понадобиться глаза и рот? Странная закорючка, которую сослепу можно принять за человека с копьём. Рядом – непонятные круги, волны, завиточки, чья природа оставалась загадочной и необъяснимой.
Здесь была записана история народа Ирд, но что говорили в своих рисунках предки, не ведал никто. Пещеру нашли задолго до рождения братьев, когда выбирали место для поселения, а их дому уже больше сотни лет. Старейшины и жрецы сочли эти рисунки значимыми, водили сюда учеников поколениями, а ребятня упражнялась в фантазиях, разглядывая неясные сказания о давних временах.
Часть послания разобрать удалось. Что-то дорисовывали новые жрецы, вернувшиеся из странствий или проходившие мимо. Эти истории были понятнее прочих, но Яргу казалось, что они утратят со временем смысл, потеряются в закорючках и завитках, в которых тоже кто-то рассказывал нечто важное.
– Почему бы нам не записывать свои легенды нормально, словами? – недовольно выдохнул он.
Младший брат ткнул парня кулаком в бок. Ферра завораживала пляска теней и давно раздражало вечное недовольство Ярга.
– Ты планируешь вести учёт балладам словно купец прибыли и убыткам? – Наставник не удостоил спесивого ученика даже взглядом. – Тренируй память.
– Дело не в памяти, а в том, что тут, – Ярг резким жестом обвёл стены, – сами духи ничего не разберут.
– Потому мы запишем свои истории, заставим всех читать и сможем никуда не ходить. – Ферр холодно улыбнулся и вкрадчиво добавил: – Только зачем тогда нужны будем мы?
– Больно надо таскаться по дорогам ради песен, – фыркнул Ярг. – Мы будем писать новые истории, мелкий. В удобных комнатах при дворах владык. Удивлён?
– Старые сначала доучи, недоросток. – Младший из братьев увернулся от оплеухи, сделал шаг вперёд и недовольно заключил: – Рисунки просто интересно рассматривать. Можешь замолкнуть хоть на мгновение и не мешать?
Ярг закатил глаза и окинул стены взглядом, полным немого желания покинуть, наконец, пещеру. Учиться у жреца Ирд ему нравилось. Даже идея бродить от поселения до поселения не казалась такой уж плохой. Можно, в конце концов, прийти в большой город, заслужить доверие местного князя, рассказывать ему о прошлом и советовать для грядущего. Многие талантливые жрецы заканчивали странствия именно так, чем он хуже? Единственным неприятным моментом становилось лишь всеобщее нежелание записывать свои сказания – это виделось глупым, недальновидным и опрометчивым. Ярг ждал счастливого дня, когда покинет общинный дом, получит себе сэйда, который станет играть под его баллады, и сможет уже делать всё, что пожелается. До посвящения оставался год с небольшим, срок долгий и полный нравоучений. Утешало лишь то, что младший брат проведёт здесь куда больше наполненных скукой дней, а его освобождение из-под опеки наставника уже маячит на горизонте.
Ферр стоял, всматриваясь в рисунки, но не мог сосредоточиться. Присутствие Ярга злило. Зачем он вообще увязался с ними? Вечно надо всё испортить своим нытьём. Даже учитель ничего не сказал, хотя его, видно, давно утомило разнимать споры братьев. Когда они стали старше, наставник принялся наблюдать со стороны, ругал обоих за поведение, глупые идеи и грубость после, наедине. Сколько бы мальчишки ни наговорили друг другу, отповедь жреца всегда была вдвое больше. Она и теперь наступит, скоро, – Ферр не сомневался. Но был полностью уверен в своей правоте и оказался бы готов сказать это даже в лицо наставнику. По крайней мере, пока.
Свет факела дрогнул. Гулкие шаги возвестили, что пора возвращаться, – учитель закончил рисовать новую часть своей истории. Ферр с сожалением осмотрел пещеру, а после, подчиняясь внезапному порыву, опустил руку в плошку краски, которую держал для жреца, коснулся ладонью камня у самого пола, поднялся и бросился догонять спутников. У выхода обернулся. Отпечаток на миг показался странной белой птицей, а после его поглотила тьма.
Пролог. Мир Мерг
Ульд с удивлением и радостью рассматривал вид с вершины Духов. Путь сюда занял многие дни – самая долгая дорога, которую мальчик преодолевал прежде. Под ногами лежали земли народов Мерг и Ирд – бескрайние просторы верещатников, горы, буро-коричневые луга, зелёные пятна лесов, тёмные ленты рек. Крепости, города, посёлки и древние руины казались крошечными точками, а людей и скот отсюда не разглядеть вовсе. Далеко на западе сливалась с серебром зимнего неба морская гладь. Целый мир как на ладони, и, если бы не туман, смотреть бы от юга до севера, повсюду, куда пожелаешь обратить взор.
Молодой мерг гордился пройденным путём. Тем, что спешил наравне с отцом, не сбивался, не уставал, как неразумное дитя. Успел дойти ко дню середины зимы, когда солнце и луна правят в небесах вместе, а год начинает спешить к летней поре. В это время духи говорят громче, а граница между мирами живых и мертвецов становится тонкой, зыбкой. У мергов было поверье, что тогда юноши и девы, коим сравнялось пятнадцать вёсен, могут получить от предков предсказание судьбы и начертанного им будущего. Но это всегда означало смерть родича.
С дедом Ульда связывал лишь общий дом. Сколько он себя помнил, отец матери вечно готовился помирать да жаловался на недуги. Сил работать ему недоставало, доживать выпало тяжело, в болезни и немощи. Старца уважали и обращались за советом, но он почти не покидал крова. Сидел в кресле, кутался в шкуры, говорил тихо и неразборчиво. Детям запрещали его тревожить, шуметь рядом и даже расспрашивать. Ульду дед казался чужим, пугающим, странным. От него пахло лекарственными травами, пылью и ветошью, а шамкающий голос чудился криками воронья. Сам же старик не обращал на внука и капли внимания, словно мальчишка ему мерещился в полубреду, и старик всеми силами боролся с мороком.
Всё изменилось с год назад. Дед вдруг подобрался, обратил на внука белёсый взгляд, прекратил разговоры о смерти. Звал Ульда к себе или выбирался с ним под летнее солнце погожим днём. Расспрашивал о мальчике, его занятиях, интересах. Юный мерг даже полюбил сидеть с дедом. Поправлял тяжёлые шкуры на его плечах, с азартом рассказывал о делах по двору, рыбалке, заботах о скотине. Делился историями об увиденном, о щенках, которых принесла собака, о спорах с соседскими мальчишками. С гордостью показывал самодельный лук и найденный в лесу волчий клык. Старик больше молчал, едва заметно улыбался. Редко задавал вопросы, но Ульду и, – он готов был говорить сам, столько, сколько его захотят слушать.
Однажды дед обмолвился о смерти вновь. Обещал, что дотянет до конца осени, чтобы внук получил своё предсказание на
