пролетала тысячу ли и всегда попадала в цель, даже если цель была размером с глаз муравья.
Лучник И сбил с неба девять солнц, а одно испугалось и спряталось обратно на дерево.
Когда же стали доискиваться до правды, то выяснили, что во всём виновата золотая трёхногая ворона Цзинь-Я. Но у неё язык был хорошо подвешен, и она оболгала золотого трёхногого ворона Цзинь-У, будто бы это он подстрекал братьев-солнц озорничать. Вóроны и ворóны тогда выглядели одинаково, сложно было их различить.
Золотого трёхногого ворона Цзинь-У несправедливо изгнали с великого дерева, и тогда он вычернил себе перья, чтобы его никогда больше не спутали с вороной. Но золотая трёхногая ворона подглядела и выпачкалась в грязи, чтобы продолжать озорничать. Вот только ворон вычернил себе перья тушью, потому краска легла ровно, а грязь с вороны начала отваливаться, и проделка не удалась.
Раздосадованная ворона решила смыть грязь и вываляться в саже, но грязь пристала так, что её ничем не удавалось отмыть.
С тех пор оперение вороны стало грязно-серым. А вóроны и ворóны враждуют, и назвать ворона вороной – смертельное оскорбление.
На время праздника город украшали воздушными змеями-солнцами и устраивали состязания лучников.
Поначалу градоначальник Чэнь хотел, чтобы близнецы состязались в стрельбе из лука на празднике, но позже отказался от этой затеи: если бы победил Чэнь Юй, то придраться к результату на глазах у зрителей не удалось бы.
Дожидался сыновей градоначальник Чэнь в кабинете. Стоя спиной к двери, он разглядывал картину, висевшую на стене позади рабочего стола. Изображала она его самого в молодости. Градоначальник Чэнь придирчиво оглядел сначала портрет, потом самого себя и пробормотал со вздохом:
– Вот так всегда: сначала яшмовая ветвь, а как годков наберёшь – так пень в три обхвата…
Мао-Мао, такой же тучный, как и его хозяин, кое-как взобрался на стол и потребовал внимания. Градоначальник Чэнь пощупал жир на котячьем пузе и подумал, что нужно запретить слугам подкармливать кота, пусть сам себе пищу добывает, может, хоть тогда станет проворнее и переловит в доме всех крыс. Мао-Мао утробно мяукнул: «Ма-а-у!» – и перевалился с боку на бок, подминая под себя документы. Чтобы сбросить его со стола, пришлось попыхтеть: кот издал оскорблённое «Ма-а-ау!» и расплющился на столе, отказываясь покидать налёжанное место.
Пока градоначальник Чэнь возился с неподъёмным котом, половицы у двери заскрипели. Кто-то вошёл. Градоначальник Чэнь решил, что это явились братья-близнецы, оставил в покое кота – к несказанной радости последнего – и, по-прежнему стоя спиной к двери, заговорил степенно, как и подобало главе семейства:
– Дети мои, я позвал вас сегодня… Мао-Мао, не трогай кисти для письма!.. Скверный кот!.. Вот я тебя!..
И кот был заслуженно низвергнут со стола, невзирая на возмущённое «Ма-а-а-ау!».
Градоначальник Чэнь разложил документы и кисти, как им и полагалось лежать на столе, прочистил голос и начал заново:
– Дети мои, я позвал вас сегодня, чтобы объявить о важном решении.
– Отец, – раздался за его спиной вкрадчивый голос, – не стоит ли прежде дождаться Ло-Ло, чтобы вам не пришлось повторять одно и то же дважды?
Градоначальник Чэнь резко обернулся и увидел, что у дверей стоит только Чэнь Юй.
– Где твой брат? – недовольно спросил градоначальник Чэнь. – Разве я не велел вам обоим явиться ко мне?
– Откуда мне знать, где мой брат? Я не поводырь, а он не слепой, чтобы его на привязи водить.
– Не дерзи, мальчишка! – рассердился градоначальник Чэнь. – Лао Ли, где ты? Иди сюда сейчас же!
Управляющий Ли тоже вошёл в кабинет и с некоторым смущением сказал:
– Чэнь-лан [6], я послал слугу за Чэнь Ло. Он скоро приведёт его, не гневайтесь.
– А что, Ло-эра с самого утра уже дома нет? – удивился градоначальник Чэнь.
– Скорее уж с ночи, – пробормотал Чэнь Юй, тем самым опровергая собственное утверждение, что не знает, где его брат.
Управляющий Ли укоризненно поглядел на Чэнь Юя, но пришлось ответить хозяину как на духу:
– Молодой господин ушёл ещё вчера вечером…
– Любоваться опавшими цветами лотоса [7], – ядовито добавил Чэнь Юй.
Повисло неловкое молчание. Всем присутствующим прекрасно было известно, что Цветком Лотоса прозвали самую известную куртизанку города и что Чэнь Ло захаживает в цинлоу чаще, чем в торговую лавку отца. Градоначальник Чэнь об этом знал, но закрывал на это глаза, а управляющий Ли – был в курсе этого, но замалчивал. Но теперь им обоим уже нельзя было притворяться несведущими.
– Тогда дождёмся его возвращения, – сказал градоначальник Чэнь, предпочитая не развивать эту тему – к разочарованию Чэнь Юя, который – управляющий Ли поклясться был готов! – нарочно заговорил об этом, чтобы поставить их в неловкое положение.
Цветок Лотоса привезли в Мяньчжао, когда ей не было и пятнадцати.
Отец продал её торговцу людьми, а на те деньги купил лекарство для больного сына. Выжил её брат или умер, Цветок Лотоса не знала: её увезли из родного посёлка на другой же день и перепродали в бордель, выручив за неё втрое больше, чем потратили на её покупку. Девочка была хороша собой и могла вырасти в настоящую красавицу при должной заботе.
Её везли в крытой повозке вместе с другими девушками, а она подглядывала через прорезь в занавеске и думала, что в городе праздник: все люди, которых она видела, носили маски.
О том, что в Мяньчжао люди носят маски не снимая, она узнала позже: приходившие к ней мужчины отказывались их снимать даже во время постельных забав и с неприкрытым страхом говорили, что маски снимают только с мертвецов. Это казалось Цветку Лотоса совершенной глупостью, но в то же время избавляло от неизбежных разочарований: мужчины были или дурны собой, или стары, а так она могла представлять на их месте писаных красавцев, раз уж их лица были закрыты.
Женщины в цинлоу масок не носили, потому что все были чужеземками.
Чэнь Ло начал ходить к ней два года назад. Он ей нравился. Он был молод, и строен, и силён, и щедр. То, что он её выбрал, ей льстило. Ей хотелось бы узнать, как он выглядит, но Чэнь Ло, как и все в Мяньчжао, наотрез отказался снимать маску. Но любопытство женщин не знает границ, и Цветок Лотоса придумала, как увидеть его лицо.
Однажды она подмешала ему в вино сонного зелья, а когда он заснул, то сняла с него маску ненадолго и сейчас же в него влюбилась. Чэнь Ло был красивым юношей. С тех пор Цветок Лотоса грезила только о нём и представляла его на месте других мужчин.
Накануне Чэнь Ло вновь пришёл к ней, и Цветок Лотоса, усыпив его, всю ночь любовалась им. Она нечасто это делала, боялась, что он заподозрит неладное. А утром, когда Чэнь Ло проснулся, озадаченный тем, что не помнил, как заснул и чем кончилась их ночь, Цветок Лотоса очень умело направила его мысли в иное русло: нерастраченную за ночь энергию Ян легко подстегнуть, и они предавались утехам, считай, до полудня.
– Молодой господин Чэнь, – ластясь, обратилась к нему Цветок Лотоса, – выкупи меня отсюда,
