– Но он будет самоуправляющейся машиной.
– Мы все такие машины, – сказал Миск, – с большим или меньшим количеством случайных элементов. – Он дотронулся до меня антеннами. – Мы делаем, что можем, а об окончательном результате судить не нам и не при помощи мнемонических дисков.
– Не знаю, что здесь истина, – признался я.
– Я тоже, – сказал Миск. – Это вообще очень трудная и таинственная проблема.
– А что вы делаете до ее окончательного решения?
– Некогда мы радовались и жили, но теперь тело наше молодо, но мозг стар, и мы все чаще и чаще поддаемся радостям золотого жука.
– Верят ли цари-жрецы в жизнь после смерти?
– Конечно, – сказал Миск, – ведь когда кто-нибудь умирает, рой живет.
– Нет, – сказал я, – я имею в виду индивидуальную жизнь.
– Сознание, – ответил Миск, – это функция сети ганглий.
– Понятно. И все-таки ты согласен, как ты выразился, уйти.
– Конечно. Я долго жил. Должны жить и другие.
Я снова посмотрел на молодого царя-жреца, лежащего на столе.
– Он будет помнить все это? – спросил я.
– Нет, – ответил Миск, – его внешние сенсоры отключены. Но он будет знать, что его учили с помощью мнемонических дисков.
– А чему его учат?
– Основам информации, как ты и догадываешься, в области языка, математики и других наук, но он также изучает историю и литературу царей-жрецов, обычаи роя, социальные условности; он получает информацию в области механики, сельского хозяйства, ведения домашнего хозяйства и другую.
– А потом он будет продолжать учиться?
– Конечно, – сказал Миск, – но это уже будет делаться на надежном основании всего, что узнали его предки. Нет смысла сознательно воспринимать старую информацию, когда время можно истратить для получения новой. Когда обнаруживается новая информация, ее тут же записывают на мнемонические диски.
– А что если на мнемонические диски попадет ложная информация?
– Несомненно, так бывает, – согласился Миск, – но диски постоянно пересматриваются. Их содержание возможно чаще обновляется.
Я оторвал взгляд от молодого царя-жреца и посмотрел на Миска. Его дискообразные глаза на золотой голове сверкали в голубом свете факела множеством своих фасеток.
– Должен тебе сказать, Миск, – я говорил медленно, – что пришел сюда убить царей-жрецов, отомстить за уничтожение моего города и его жителей.
Я считал своим долгом сообщить Миску, что я не союзник ему, он должен знать о моей ненависти к царям-жрецам, о моем стремлении наказать их за то зло, что они причинили.
– Нет, – возразил Миск, – ты пришел в Сардар, чтобы спасти царей-жрецов.
Я смотрел на него пораженный.
– Именно по этой причине тебя привели сюда.
– Я пришел по своей воле! – воскликнул я. – Потому что мой город был уничтожен!
– Поэтому и был уничтожен твой город, – ответил Миск, – чтобы ты захотел прийти в Сардар.
Я отвернулся. Глаза мои горели от слез, тело дрожало. В гневе посмотрел на высокое неподвижное существо и на молодого царя-жреца на столе.
– Если бы у меня был меч, я бы убил его! – сказал я, указывая на молодого царя-жреца.
– Нет, не убил бы, – возразил Миск, – именно поэтому ты, а не кто другой был избран для прихода в Сардар.
Я бросился к столу, высоко подняв факел, хотел ударить.
И не смог.
– Ты не причинишь ему вреда, потому что он не виноват, – сказал Миск.
– Я это знал.
– Как ты мог знать?
– Ты из рода Каботов, а мы знаем этот род. Знаем уже больше четырехсот лет, и со дня рождения мы наблюдаем за тобой.
– Вы убили моего отца! – воскликнул я.
– Нет, – возразил Миск, – он жив, живы и другие жители твоего города, но они разбросаны по всему Гору.
– А Талена?
– Насколько я знаю, она жива, – но мы не могли наблюдать за ней и за другими из Ко-ро-ба, чтобы не вызвать подозрений, что мы заботимся о тебе, хотим заключить с тобой сделку.
– А почему бы просто не вызвать меня сюда? Зачем уничтожать целый город?
– Чтобы скрыть наши мотивы от Сарма.
– Не понимаю, – сказал я.
– Время от времени мы уничтожаем на Горе какой-нибудь город. Обычно его выбирают с помощью специального устройства, действующего по закону случайных чисел. Это показывает низшим существам нашу мощь и учит их исполнять законы царей-жрецов.
– А если город не сделал ничего плохого?
– Тем лучше, – сказал Миск, – в таком случае люди за горами смущены, они еще больше нас боятся; впрочем, как мы узнали, члены касты посвященных тут же находят объяснение, почему уничтожен именно этот город. Если объяснение достаточно правдоподобно, ему верят. Например, мы позволили им предположить, что именно по твоей вине – как я припоминаю, неуважение к царям-жрецам – был разрушен твой город.
– А почему вы не сделали этого, когда я впервые явился на Гор, больше семи лет назад?
– Необходимо было испытать тебя.
– А осада Ара, – спросил я, – и империя Марлениуса?
– Они оказались вполне подходящим испытанием. С точки зрения Сарма, конечно, тебя использовали только для ослабления могущества Ара. Мы предпочитаем, чтобы люди жили в изолированных общинах. С научной точки зрения, так лучше наблюдать за их разновидностями; да и безопаснее, чтобы они не объединялись: будучи разумными, они способны создавать науку, а поддаваясь неразумным стремлениям, могут представлять для нас опасность.
– Поэтому вы ограничиваете наше оружие и технологию?
– Конечно, – согласился Миск, – но позволяем развиваться во многих областях: в медицине, например, где независимо создано нечто близкое к нашей стабилизирующей сыворотке.
– А что это такое?
– Ты, конечно, заметил, что хоть прибыл на Гор больше семи лет назад, не испытал никаких физических изменений.
– Заметил, – ответил я, – и размышлял над этим.
– Конечно, – сказал Миск, – ваша сыворотка не так эффективна и надежна, как наша. Иногда она совсем не действует, а иногда ее действие прекращается всего через несколько сотен лет.
– Как великодушно с вашей стороны.
– Может быть. Это дискуссионный вопрос. – Миск пристально посмотрел на меня. – В целом мы, цари-жрецы, не вмешиваемся в дела людей. Позволяем им любить и убивать друг друга; похоже, они наслаждаются этими занятиями.
– А путешествия приобретения?
– Мы поддерживаем контакты с Землей, – сказал Миск, – потому что со временем она может превратиться в угрозу для нас; тогда нам придется либо уничтожить ее, либо покинуть Солнечную систему.
– И что же вы сделаете?
– Скорее всего ничего. Согласно нашим расчетам – конечно, они могут быть и ошибочными, – жизнь на Земле погибнет в течение следующей тысячи лет.
