'Конечно, иди, Николь. Ведь даже если я попрошу тебя остаться, ты все равно не согласишься'. Вслух же я сказал:
- Спокойной ночи, Ника...
Именно после случая, когда я застал Николь практически голышом, мои сны о ней стали особенно волнительными.
Обнаженная Николь шла ко мне, плавно покачивая бедрами и протягивая руки, а во мне боролись два противоречивых чувства: радость, что, наконец, случится то, о чем я давно мечтал, и разочарование от ее поведения. Ведь говорило оно о том, что мужские ласки девушке давным-давно стали привычны. И в тот момент, когда я уже потянулся к ней, чтобы заключить Николь в объятия, 'Небесный странник' тряхнуло так сильно, что сон слетел с меня мгновенно, а сам я чуть не свалился с постели.
'Что-то не так. Что-то совсем не так', - подумал я, бросаясь к выходу из каюты, за дверьми которой раздавались громкие встревоженные голоса. Пробегая мимо мачты, я мазнул по ее стволу ладонью. Святая Богиня-Мать, это не Желтый туман, иначе ладонь мгновенно стала бы липкой. Когда корабль попадает в Желтый туман, л,хассы отказываются держать его в воздухе, а сам он весь покрывается липкими и желтоватыми на вид капельками влаги, бесследно исчезающими вместе с туманом.
Когда я очутился перед трапом на мостик, палуба 'Странника' так стремительно ушла вниз, что мне не удалось удержаться на ногах.
- Родриг, не вздумай крутить кабестан! Убрать паруса! На мостике! Право на борт!
Команды я начал отдавать все еще стоя на четвереньках. Крутить кабестан, для того чтобы опустить корабль, ни в коем случае было нельзя. Ведь если следующий провал 'Небесного странника' совпадет со спуском, последствия могут быть самыми тяжелыми. Вплоть до того, что корабль попросту рухнет на землю. Наоборот, сейчас вся надежда только на то, что л,хассы смогут удержать 'Странник' в воздухе, пусть при этом чудесные камни и значительно укоротят свою жизнь. Но лучше они станут мертвыми, а мы останемся живы, чем наоборот. И парус необходимо спустить, скорость нам сейчас совсем не нужна. А 'право на борт' потому, что корабль накренился на противоположный, левый борт, и нужно попытаться его выровнять. Все команды мои правильные и вовремя, но помогут ли нам они?
Оказавшись на мостике, я первым делом убедился, что и Рианель не всегда такой же спокойный, как огромное каменное изваяние крылатого змея в Борнместире. Брендос выглядел бледным, но ничуть не растерянным.
- Что это может быть? - поинтересовался я у него.
- Даже не представляю, господин Сорингер. Мне с подобным сталкиваться не приходилось.
Вот и мне не приходилось, но все когда-нибудь происходит впервые.
'Небесный странник' к тому времени успел почти потерять ход и даже выпрямиться. На палубе собрались все и тревожно между собой переговаривались. Навигатор взглянул на меня - какие будут команды, капитан? Что нам делать дальше?
Самому бы знать. Интересно, сколько мы потеряли высоты, провалившись вниз? Перегнувшись через борт, я посмотрел на землю. Ничего не видно - сплошная чернота. И небо, как назло беззвездное.
- Гвен, - обратился я к Гвенаэлю, - брось за борт что-нибудь ненужное. Хотя бы примерно высоту узнаем.
- Господин капитан, а кого мы тогда у говолов на мясо менять будем?
Судя по тому, как вздрогнула Лия, к разговорам на мостике все внимательно прислушивались.
Что-то не к месту твои шуточки, Гвен, совсем не к месту. И все же я не смог удержаться от улыбки. Вообще-то на борту 'Небесного странника' ненужных предметов нет и, пожалуй, Лия действительно самый из них бесполезный. Пришлось пожертвовать глиняной кружкой. Судя по звуку, а он оказался негромким и глухим, кружка, кажется, даже не разбилась. Стало быть, под нами мягкая земля. Ну и высота оказалось не слишком большая: звук от падения кружки послышался при счете 'четырнадцать'.
- Вот же темень вокруг! - в сердцах я даже плюнул за борт. - Что там внизу, совсем не разглядеть. При свете дня с такой высоты, наверное, и муравьев в траве можно разглядеть. Попробовать спустить человека на канате? Тот же Гвен или Энди парни бедовые, и ни один из них не забоится. А есть ли смысл?
'Спускаем корабль, - твердо решил я. - Только бы он в этот момент сам не рухнул'.
- Родриг, кабестан на пол-оборота влево, спускаемся. Остальные, приготовьтесь, мало ли что там внизу.
Пусть вооружатся, не помешает, бывали случаи...
Скрипнув, 'Небесный странник' пошел вниз. Следующая внезапно вошедшая в список ненужных вещей и пожертвованная глиняная кружка, упала при счете 'четыре'. Так, теперь и четверти оборота кабестана будет много. И уж лучше я проверну его сам.
Одним прыжком, минуя все балясины трапа, я оказался на палубе. В момент приземления корабль качнуло, и мне едва удалось удержаться на ногах. Вот был бы номер - растянуться на глазах у всех, - особенно у Николь, - клюнув при этом носом в доски палубного настила! Но, слава Богине-Матери, обошлось.
Ухватившись за рукоять кабестана, я плавно потянул ее на себя. Так, еще чуть, и еще немного, не сильнее, чем себе губу пальцами оттянуть. Есть!
Снизу под днищем послышался слабый треск, шуршание веток по бортам, и 'Небесный странник', можно было бы сказать, встал на ровный киль, если бы он у него имелся в наличии.
Я выпрямился, придав лицу соответствующее выражение, мол, такие мягкие приземления для меня плевое дело, будто... будто... В общем, плевое. Правда, в сторону Николь глаза я все же скосил: оценит она мое мастерство?
Понять, оценила ли, мне так и не удалось, потому что именно в этот момент палуба 'Небесного странника' стремительно ушла из-под ног, и я упал.
Все произошло настолько стремительно, что на ногах смог устоять лишь Аделард, ухватившийся за ванты, да еще Николь. Благодаря тому же Аделарду, успевшему подхватить ее свободной рукой и прижать к груди.
Первой мелькнувшей в голове мыслью стала не та, что наклонившийся на левый борт 'Небесный странник' может вообще перевернуться. Нет, я завидовал Ларду, прижимавшему к себе Николь. Причем ладонь его располагалась немного ниже талии девушки - видимо, в горячке не рассчитал. Затем Лард перехватился повыше, оба они начали состязаться в том, кто из них сумеет покраснеть сильнее, что было заметно даже в свете единственного фонаря, и я, наконец, смог заняться насущными делами.
Утвердив себя на ногах, я первым делом осмотрел людей. Все не так страшно: не пострадал никто. Шепотом ругался Энди, кряхтел Пустынный лев Амбруаз, держась за ушибленный локоть, вот собственно и все. Ах да, еще в полный голос бранилась Лия, проклиная тот день, когда Богиня-Мать на мгновение от нее отвернулась, и она попала на борт огромного корыта для стирки белья, почему-то умеющего летать, да и то не всегда.
