своим гостем.
— Поймите, Артём… Константин только кажется хорошим, свойским парнем. На самом деле это не так. К сожалению, — Михаил тяжело вздохнул, — к моему глубокому сожалению, Костя — лишь детдомовский волчонок, который не способен ни на что, кроме как сиюминутное извлечение прибыли. Он совершенно не умеет мыслить масштабно, стратегически, если хотите. Возможно, вы не в курсе, но своей последней выходкой Костик поставил под угрозу существование вообще всего моего дела. Конечно, скорее всего, я бы как-то выкрутился, но тем не менее. А то, чем вы занимались всё последнее время? Это же уму непостижимо! За такой короткий срок вы умудрились сделать трёхмесячный план поставок материала! И это не считая того, что Костик успел слить налево нескольким мелким клиникам. Что опять-таки показывает, насколько жаден и недальновиден наш друг. Хотите знать почему, Артём?
Не дождавшись ответа, патологоанатом продолжил:
— Видите ли, этот бизнес, он… имеет достаточно узкий рынок, скажем так. Все игроки друг друга знают, все следят друг за другом. Это нормально. Моё небольшое предприятие как бельмо на глазу у многих, но я соблюдаю определённый статус-кво. Иногда даже иду на встречу, в чём-то помогаю своим конкурентам. Рука руку моет, худой мир лучше доброй войны, ну и всё в таком духе. Благодаря этому и, естественно, определённым знакомствам меня не трогают. А что сейчас делает Константин? Он же всё рушит! Этот недоумок уже начал заваливать рынок дешёвыми органами, срывая чужие поставки! Когда он халтурил по мелочи, на это смотрели сквозь пальцы. Но сейчас мне поступают недовольные звонки от людей, а я не какой-то там гангстер. Я учёный, бизнесмен. Мне не нужны такие проблемы. Поэтому, — Михаил встал и вернулся в кресло, — с Костиком вопрос уже решён. Так или иначе, но я уберу его из своей компании.
— Так или иначе? — усмехнулся Артём. — Вы же не гангстер.
— Не передёргивайте, молодой человек. Я не сторонник радикальных методов, но, если нужно выполоть сорняк, что же, — патологоанатом неприятно улыбнулся, — это я тоже умею. А ещё я прекрасно понимаю, что без вас Константин не смог бы всё это провернуть. Но с ним у вас нет будущего.
— А с вами есть?
— Я не буду ничего обещать, Артём. Не скрою, мне очень любопытно, как вы это делаете, и если окажется, что этот, скажем так, талант возможно применять и в дальнейшем, то перспективы, конечно, есть.
— И как же выглядят мои тридцать серебряников?
— Перестаньте так драматизировать, — раздражённо махнул рукой Михаил Александрович. — Никого вы не предаёте. И убивать я его тоже не собираюсь. Учитывая последние события, без моей протекции он и так долго не протянет. А вам, Артём, я мог бы предложить совместную работу в более разумных и цивилизованных рамках. Хороший офис, стабильный доход, неплохие проценты.
Патологоанатом замолчал, явно ожидая ответа. Артём смотрел под ноги, словно изучая старый тёмно-жёлтый линолеум на полу. Потом вдруг резко поднял голову и посмотрел Михаилу прямо в глаза.
— А ведь я могу их всех спасти.
— Кого? — не понял сразу Михаил.
— Тех, кого вы хотите, чтобы я поставлял вам на разделочный стол.
— Да бросьте, молодой человек! Всех невозможно спасти! Что за детская наивность! И потом, органы только от одного донора могут спасти как минимум четыре-пять человеческих жизней! Минимум!
— Ну да, — усмехнувшись, кивнул Артём, — нуворишей, которым вы это продаёте.
— А вы, Артём, простите, чем занимались последнее время? Или думаете, что Костик отвозит весь материал в «Красный крест»? Мне кажется, ваши слова отдают лицемерием. Нет?
Артём подавленно молчал, возразить и правда было нечего.
— Кстати, дорогой мой, вот вам гипотетическая ситуация. Представьте, что умирает богатый промышленник. Умирает, допустим, потому что не дождался новых лёгких. Его дети доводят успешный бизнес до банкротства, потому что сами в нём ничего не понимают. Очень грубый пример, но я знаю похожие случаи. И что тогда? Закрываются предприятия, люди остаются без работы. Сотни людей, Артём. Без средств к существованию. С такой стороны не ожидали увидеть результат своего благородства? Подумайте об этом на досуге. В конце концов, я вам нужнее, чем вы мне. Мой бизнес процветает, вы сделаете его немного проще, только и всего. Идите, я скоро с вами свяжусь и, повторюсь, хорошенько подумайте.
Артём так же молча встал, не прощаясь, вышел из кабинета. Михаил Александрович какое-то время сидел, барабаня пальцами по столу, напряжённо о чём-то размышляя. Вынул из кармана телефон, набрал номер.
— Саша, зайди ко мне, пожалуйста.
Спустя несколько минут дверь отворилась, пропуская того самого Кинг-Конга в ярко-голубом костюме.
— Вы что-то ещё хотели, Михаил Александрович?
— Да, скажи мне, вы же с Костей приятели?
— Ну, не то чтобы прям приятели, так, бухали пару раз в одном баре.
— Хорошо. Позвони ему и расскажи, что всю последнюю неделю вы за ним наблюдали по моему приказу. А сегодня ты привозил ко мне этого таксиста. Мы о чём-то долго разговаривали, и тот ушёл от меня, более чем довольный.
— Без проблем, Михаил Александрович, только Костик удивится, зачем я ему это рассказываю.
— А ты у него денег попроси, типа в долг. Ну, не мне тебя учить. Да и отдавать, я думаю, тебе их не придётся.
— Сделаем, — хмыкнул Александр. — Ещё что-нибудь?
— И в ближайшие несколько дней не спускайте с Артёма глаз. Вы должны быть рядом, когда Костик к нему заявится.
На душе было как-то гнусно и мерзко.
Гнусно — от той непоколебимой уверенности, с которой этот «дядя Миша» рассуждал о своём «бизнесе», тыча Артёма, как котёнка, в его собственные грехи.
Мерзко — потому что он был прав. Может быть, не во всём, но во многом.
Получалось, что это такая зона серой морали. Где нет добра, нет зла, а есть лишь… что? Необходимая жёсткость выживания внутри одного биологического вида? Злое добро? Или доброе зло?
В самом деле, ну что такого — использовать чужую смерть себе на пользу? Человек всё равно умрёт, ему-то уже без разницы. А ты можешь что-то да поиметь. Плюс ещё и другому поможешь, у кого средства найдутся. Тут главное не зевать, а приехать вовремя. Внезапно Артём вспомнил, как умерла бабушка. Тихо, мирно, в своей постели, держа его маму за руку. Но едва он успел сообщить в скорую, как телефон буквально начал разрываться от звонков. Похоронные агенты, как стервятники, атаковали поглощённых горем людей. И у каждого были самые лучшие цены, потому что: «Я представляю социальную службу, а все остальные… им верить нельзя вообще, обдерут
