Девушка отпрянула от него — варвар был весь в крови. Тело его покрывала корка немилосердно вонючего подсохшего черного гноя.
— Тварь... издохла, — прошептал варвар окровавленными губами. — Теперь мы можем... найти дорогу... из... из...
Перед глазами его заплясали искры, поплыли радужные круги. Он упал, словно все глубже и глубже погружаясь в бездонную черную пучину, пока окончательно не лишился чувств, опрокинувшись на спину.
Первым, что проникло в сознание приходящего в себя гиганта-варвара, было знакомое уже бормотание. Следом пришло какое-то необычное ощущение во всем теле. Он со стоном повернулся на бок и, приподнявшись на локте, потряс головой, чтобы разогнать наполняющий его голову туман. Изможденная и бледная, над ним склонилась Элинор. С ее помощью Брэку удалось принять сидячее положение. Это усилие отозвалось в теле новым приступом боли, однако, похоже, все кости были целы и среди полученных ран не оказалось ни одной чересчур серьезной. Брэк обнаружил, что странная воркотня исходит из пещеры
— Что, алхимик все еще прячется в своем кроличьем садке?
— Да, Брэк. Я много раз просила его помочь, но он так и не ответил.
— Долго я спал?
— Точно не знаю, но, думаю, много часов. Я сидела рядом и обмывала тебя, пока сама не задремала. — Она указала на кучу измятых, напоминающих мох растений рядом с собой и продолжала: — С помощью этого я постаралась счистить как можно больше черной гадости. Ты был весь в ней. Что это за отвратительная штука?
— Кровь Червя Червей. Больше уже ей не литься.
Брэк поднялся, опираясь на девушку. Натренированный глаз сразу отметил, что в пещере стало гораздо темнее, но варвар решил не волновать Элинор понапрасну и сказал:
— Нужно попробовать выбраться-таки наружу. Я слазаю наверх, чтобы разведать путь, а ты подожди, пока я не вернусь.
— Ни за что, — мгновенно отреагировала она. —
Только не здесь, рядом с этим старым безумцем.
Мычание и бормотание, раздававшиеся из пещеры, звучали как издевательство над человеческой речью. Брэк посмотрел в лицо Элинор. В глазах ее появился тусклый стеклянный блеск, — похоже, силы ее были на пределе. Лучше не давить на нее.
— Хорошо, — устало сказал он. — Мы вместе доберемся до следующего уступа. Там я оставлю тебя и пойду дальше один.
Элинор согласилась. Брэк взял ее за руку и повел вдоль края уступа... И снова варвар прокладывал дорогу, девушка цеплялась за его набедренную повязку из львиной шкуры. Так они медленно поднимались выше и выше. Вскоре они достигли еще одной площадки, значительно меньше предыдущей, но все же достаточно просторной, чтобы Брэк мог оставить там пастушку и в одиночку продолжать путь. Тело его, истерзанное в смертельном поединке с Червем Червей, страшно болело, но Брэк старался заглушить боль мыслями о скором освобождении и представлял, как отомстить Нордике Огне-гривой и Тамару Зеду.
Задолго до того, как варвар достиг выхода на поверхность, он понял, почему в колодце стало темнее. С ноющим сердцем прополз варвар остаток пути, потратил массу времени и еще больше ругательств, силясь сдвинуть с места здоровенный валун, первый из груды, завалившей входной тоннель. Все впустую. Варвар в сердцах съездил кулаком по каменной глыбе, проклиная на чем свет стоит всех злобных богов земли. Затем осторожно стал спускаться вниз.
— Червь вызвал обвал, перекрывший выход, — сказал он Элинор, присоединившись к ней на площадке. — Осталась лишь небольшая дырочка, в которую едва можно просунуть руку. Судя по всему, тоннель завален камнями до самого конца. Потому и свет стал таким слабым.
— Значит, мы снова в тюрьме, и это после всего, что нам пришлось пройти... — вымолвила Элинор, глядя в посуровевшее лицо Брэка.
— Все не так безнадежно. Мы...
— Нет! Мы будем заключены здесь до самой смерти!
— Не смей кричать на меня, девчонка!
— Мне страшно, Брэк...
— Чего бояться? — огрызнулся он. — Червь-то подох
— Всех, — передернуло девушку. — Сумасшедшего старика в пещере, колдунью, магианца. Мне кажется, мы оба прокляты — всеми без исключения злыми богами.
— Что за вздор, — фыркнул Брэк, но невольно отвел глаза. Ему живо представился человекоподобный истукан: массивные каменные кулаки покоятся на скрещенных каменных ногах, недобро кривится каменный рот. В каменных глазах светится злорадство, будто они видят, в какое сложное положение попали двое измученных людей...
Зачем же Брэк мучил себя призраками? Почему именно сейчас ему вспомнился Йог-Саггот? Этому не было объяснения, но северянин чувствовал — есть какая-то связь. Было нечто, услышанное или увиденное в замке Нордики... но что? Опустошенный страданиями мозг отказывался отвечать.
Наконец Брэк встряхнулся, оставив на время головоломки и тайны, когда Элинор ущипнула его за руку. Слезы сбегали серебряными нитями по перепачканным щекам.
— Я молилась своим богам, Брэк, но это ничем не помогло нам.
— Может, как раз твои боги и помогли нам одолеть
Червя, — цинично ответил Брэк.
— И мы теперь не в лучшем положении, чем были до его нападения.
— Ну, по крайней мере, мы живы. Думаю, худшее позади.
Конечно, Брэк кривил душой. Некое сверхъестественное присутствие, тревожившее его в замке Нордики, продолжало ощущаться и в пещере. Загадки еще требовали своего разрешения, еще оставались несорванными маски (впрочем, Брэк и не был уверен, что очень этого хочет). Он лгал Элинор, стараясь хоть немного ее успокоить.
Попытка не имела большого успеха. Ладонь девушки судорожно стиснула широкое запястье варвара.
— Ты должен помолиться вместе со мной, Брэк! И тогда боги, быть может, окажут нам милость.
— Но они, как ни крути, непременно нам предстоят, девочка. К тому же много ли толку от мольбы вашим слабым местным божкам?
— Тогда помолись великим богам! Любому божеству, в которое ты веришь.
Призрак крестообразного символа Несторианцев вплыл в его сознание.
— Таких нет, — отрезал он. В глубине души варвар хотел бы, чтобы такие боги существовали.
— Но как же нам быть, Брэк? Что мы можем... — Его резкий рубящий жест испугал ее и заставил умолкнуть.
— Если ты прекратишь свою болтовню, я смогу поразмыслить об этом.
Элинор засопела и начала всхлипывать. Брэк поспешил принести неуклюжее извинение. Смилостивившись, она замолчала.
Брэк задумался. Мысли о богах отступили под натиском мыслей практических и насущных. Наконец он сказал:
— Есть лишь одна вещь, которую мы можем попытаться сделать, хоть и не стоит питать на этот счет особых надежд и тут все зависит от того, сколько у тебя осталось сил.
