Аквамарин судорожно вздохнул — и решился:
— Я уже просил тебя продать мне Мориса, Ашу и девочек… подожди, не отказывай мне снова! Ты просто не знаешь, сколько я могу дать! Янтарь из северных вод, жемчуг из южных… А сколько ценностей лежит возле затонувших кораблей! Я буду срывать перстни с пальцев утопленников, которых обглодали рыбы, я…
— С проклятых пальцев, — спокойно и холодно перебил его Алмаз.
— Что?..
— Ты ни разу не произнес свое любимое словцо. Другие от волнения заикаются, а ты начинаешь говорить гладко и поэтично. Как я уже замечал, это свойственно многим иллийцам… Впрочем, это мелкое наблюдение не имеет отношения к моей обиде.
— К обиде?
— Конечно. Превыше всего в мире — наука, превыше всех наук — магия. Я служу ей всей жизнью, у меня высокая цель. И ты мог хоть на миг подумать, что я за какой-то жемчуг расстанусь с лучшими результатами своих трудов? Да и зачем мне побрякушки, снятые с утопленников? Я скромен в личных расходах, а если потребуются средства для научных изысканий, ты их и так добудешь. Забыл клятву, которую давал всем нам? Ожерелье заботится о каждом из магов. Любой, кому нужна помощь — не для причуды, заметь, а для дела! — получит ее от остальных.
— А я…
— А у тебя причуда. Занимайся исследованием морских глубин и не посягай на чужие труды… О, гляди-ка, Змеиная Пляска закончилась!
Змеи падали в траву и исчезали в кустах, открывая взорам людей бессильно свисающего с ветки илва.
— Он уже не рычит, — сказал Алмаз со спокойным удовлетворением, словно учитель, которому ученик хорошо ответил урок.
Илв, разом обретя ловкость и гибкость, спрыгнул с ветки и направился к гостям.
— Вождь! — резко обратился он к Алмазу. — Я требую то, что причитается мне по праву! Помнишь, как посылали корабль за идолом для Агат? Я хочу, чтобы Ожерелье помогло и мне!
— И этот чего-то требует! — развеселился Алмаз. — Надеюсь, тебе нужно что-то, чтобы получать новые знания?
— Да. У себя на родине я был учеником шамана и успел узнать многое. Но пришли моряки из-за океана, взяли меня в плен, а шаман погиб. Он не успел рассказать мне, как создавать тень-убийцу.
— Тень-убийцу? — заинтересовался Алмаз.
Изумруд поправил черную повязку на глазах и продолжил переливчатым голосом:
— Иногда племя приговаривает илва к смерти. Тяга к выживанию у нашего народа сильна, не все соглашаются принять смерть добровольно…
— Да что ты говоришь… — хмыкнул Аквамарин. Разговор его не касался, но из любопытства он не ушел.
— Если приговоренный бежит, шаманы создают тень-убийцу и отправляют в погоню…
— Ты перешел к самому интересному, — подался вперед Алмаз. — Подробнее, прошу тебя!
— Я ничего не знаю! — В тонком голосе Изумруда звучало отчаяние. — Учитель не успел мне ничего поведать! Я не знаю, что это: живое существо или магическая сила, которая обрела форму. Она незрима. Если приглядеться, увидишь рябь в воздухе. Тень не сбивается со следа. Не нападает ни на кого, кроме избранной жертвы. От нее нельзя защититься или спрятаться. Против нее бессильно любое оружие. Она находит добычу, убивает ее — и исчезает сама.
— Изумительно! — воскликнул Алмаз. — Ты прав, это интереснейшая загадка…
— Загадка?! — сорвался Изумруд на писк. — Это для меня — загадка, а для любого шамана — простая работа, как дерево вырастить… Я недоучка!
— Ты хочешь, чтобы мы для тебя похитили из Форенуара шамана-илва? И заставили его стать твоим учителем? Это трудно, но мы…
— Это не трудно. Это невозможно.
— Почему? Да, в лес Форенуар нет дороги человеку, но я уже вижу три решения этой задачи. Первое решение: Двуцвет примет облик илва и…
— Остановись, вождь. Шамана-илва нельзя взять в плен, как не смогли спандийские моряки взять в плен моего учителя. Шаман всегда может легко и безболезненно умереть, унося свои тайны в Бескрайнюю Крону…
— Вот как?.. Но о чем же тогда ты просишь Ожерелье?
— В последней партии рабов, доставленных в замок, были двое илвов. Я поговорил с ними, прежде чем отдать их Дереву Смирения. Один из них рассказал, что в лесу Форенуар четыре года назад был приговорен к смерти илв…
— За что приговорен? — не удержался Аквамарин, хотя и не собирался вмешиваться.
— За окрас.
— Как это — за окрас?
— Илвам положено иметь шерсть бурого, черного, серого, белого или желтого цвета. У детенышей окрас одинаков: зеленовато-коричневый, чтоб в листве их не видели хищники. А потом детеныши становятся взрослыми, сбрасывают детскую шерсть и отращивают постоянную. Илв, о котором мне рассказали, был детенышем не хуже прочих, но взрослая шерсть его оказалась полосатой!
Изумруд сделал драматическую паузу.
Его слушатели переглянулись, и Аквамарин спросил:
— Ну и что?
— Как — что? — опешил илв. — Полосы ведь! Черные! На серой шкуре!
— А кому это мешает?
— Всему племени! Этот полосатый может размножиться! И его детеныши тоже могут стать полосатыми!
— Вы так высоко цените чистую наследственность своего народа? — понимающе откликнулся Алмаз. — Полосы неприемлемы?
— И пятна! Пятна тоже мерзость!
— Хорошо, но что было дальше?
— Полосатому предложили умереть, но жалкий урод отказался и бежал из Форенуара. Разумеется, за ним послали тень-убийцу. Она и сейчас преследует урода.
— Подожди, — сдвинул брови Алмаз, — ты говорил, что это было четыре года назад?
— Вождь, это невероятно! Полосатый почему-то жив!
— Четыре года? Она что, едет верхом на черепахе, ваша тень-убийца? — В голосе Алмаза звучало разочарование.
— Да, — неохотно признал илв, — она движется неспешно. Зато она точно повторяет путь жертвы. Ее не собьют с пути ни огонь, ни вода, ни ураган, ни пропасть.
— Ну и что? — опять вмешался Аквамарин. — Беглецу надо просто шустрее путешествовать. Если бы за мною ползла смерть, я бы обзавелся выносливой лошадкой и шлялся по Антарэйди вдоль и поперек. И на каждом придорожном столбе-указателе выцарапывал бы для убийцы послание: сдохни, верная моя, от дурной болезни!
— Тень не умеет читать, — серьезно ответил Изумруд.
— За четыре-то года и тюлень научится!
— В самом деле, — вернул Алмаз беседу в нужное русло, — что мешает беглецу просто бродяжить с нужной скоростью?
— Человеку не мешает ничего. А для илва каждый день будет пыткой. Илв не выдержит долго без и-ллиу. Он просто остановится и подождет убийцу.
— И-ллиу?
— Это не переведешь одним словом. Это когда ты живешь на одном и том же месте, видишь одни и те же лица, слышишь одни и те же голоса. Если у илва это отнять, он не захочет жить. И-ллиу можно сменить, понемногу привыкнуть к новому. Но как это сделаешь, если за тобой идет смерть?
