В этот миг туша Ажи-Дахаки вздрогнула и начала распадаться. Скиф поспешно схватил лук и сумку с золотом. Балансируя на трескающейся броне Ажи-Дахаки, скиф перебежал на другой берег, спрыгнул на землю и замер. Рот медленно раскрылся от изумления. Да, такого он не ожидал. Броня дракона оплывала прозрачными каплями, обнажая нутро — чудовищное сплетение хитроумных механизмов. Ажи-Дахака не был живым существом, но лишь механической куклой!
Кукла!!!
Скилл сел на землю и уронил сразу ослабшие руки на колени. Он не шевелился до тех пор, пока на противоположном берегу не собралась толпа возбужденных горожан, указывавших перстами на догорающие останки Ажи-Дахаки и на недвижного скифа.
Вскоре к горожанам присоединились жрецы Аримана. Их взгляды горели злобой, и Скилл поспешил уйти.
Спустились сумерки. Скиф вступил в темный первобытный лес. Не боясь никого и ничего, он заснул.
Когда же Скилл открыл глаза вновь, над лесом пылало огромное солнце.
А в сумрачной, продуваемой горными ветрами пещере мудрец Заратустра скажет льву, смирно лежащему у его ног:
— Чтобы у человека не было недостатка в своем драконе, сверхдраконе, достойном его, для этого должно еще много горячего солнца пылать над первобытным лесом!
И вместе со Скиллом он посмотрит на ослепительный диск солнца. И солнце заглянет в их души.
Глава 6
В ПЛЕНУ СЕРЕБРЯНОГО ГОРОДА
От потолка веяло прохладой, по телу разливалось блаженное тепло. Скилл сидел в трактире «Сон Аполлона» и потягивал кисленькое молодое вино, которое с некоторой натяжкой можно было считать вполне приличным. Вокруг сновали суетливые, облаченные в эллинские хитоны горожане. Изредка мелькал пестрый парсийский халат или подчеркнуто аскетичная туника гостя из сопредельных городов.
— Эй, приятель!
Почувствовав, что этот возглас адресуется ему, скиф обернулся. Возле стойки стоял человек, синяя туника которого не могла скрыть могучих мышц, покрывавших крепкое тело.
— Это ты мне?
Человек вгляделся в лицо Скилла.
— Ты не серебровик, — сказал он утвердительно. Жителей Серебряного города в подземном мире именовали серебровиками.
— Не совсем, — подтвердил скиф. — Я, как и ты, гость этого города.
— Ради чего ты тогда вырядился в эти одежды?
— Мой халат порвался, и я купил тунику серебровика, — солгал Скилл, не вдаваясь в более подробные объяснения. — А что тебе, собственно, от меня надо?
— Думал предложить работу.
Скиф пренебрежительно махнул рукой:
— Ты обратился не по адресу.
— Легкая работа, и, кроме того, я хорошо плачу.
Скилл хотел было сказать незнакомцу, что в его суме куда больше золота, чем тот когда-либо видел в своей жизни, но раздумал и поинтересовался:
— Что за работа?
— Поможешь мне разгрузить и продать товар. Я лишился помощника, одному мне не справиться.
— А какова плата?
— Три серебряные монеты.
Скиф хмыкнул. Вино, что он сейчас пил, обошлось в четыре монеты.
— Ладно, садись, поговорим.
Торговец не заставил себя упрашивать и тут же пристроился за столиком. Повинуясь красноречивому жесту скифа, трактирный служка принес еще один кувшин вина, возбудив в купце сильные сомнения в том, что светловолосый незнакомец нуждается в деньгах. Скилл наполнил чаши.
— Выпьем!
Они дружно вылили вино в глотки.
— А теперь расскажи мне, кто ты и откуда.
Прожевывая кусок соленой трески, гость сообщил:
— Меня зовут Калгум. Я купец из Бронзового города. Привез пряжки, заколки и прочую дребедень. Подобный товар пользуется здесь спросом. Когда мы переправлялись через Змеиный ручей, мой слуга оступился и погиб…
— Что еще за Змеиный ручей? — перебил купца Скилл.
— Э-э-э, — протянул Калгум. — Да ты, парень, похоже, вообще не из наших краев. Уж не тот ли ты скиф, что разделался с Ажи-Дахакой?
Неприятно удивившись, Скилл буркнул:
— Может, и тот. Но откуда ты знаешь, что дракон мертв?
Купец засмеялся:
— В нашем мире новости разлетаются с быстротой молнии. Я узнал об этом еще вчера на постоялом дворе. Ты — ловкий парень, — заметил он, пристально разглядывая скифа, — хотя, глядя на тебя, не скажешь, что ты похож на богатыря, способного сразить дракона. Ах да, ты спросил, что такое Змеиный ручей. Создавая наш мир, боги позаботились о том, чтобы меж городами не вспыхнула смертельная вражда. Поэтому они разделили города попарно, а один из них — Синий — остался в одиночестве, окруженный огненным кольцом. Всего насчитывается четыре пары городов: Серебряный и Золотой, Бронзовый и Продуваемый ветрами, Горный и Город на холмах, Лунный и Город трех стен. При этом боги-основатели составили пары таким образом, чтобы один из двух городов был заведомо слабее другого и чтобы слабый город был малоинтересен как добыча для сильного. Так, например, Золотой город сильнее Серебряного, но совершенно не стремится поработить своего соседа, так как не видит в этом никакой выгоды.
— Странно, — задумчиво промолвил Скилл. — Я всегда считал, что захватывать города — прибыльное занятие.
Не могу не согласиться с тобой, но только не в этом случае. Серебряный город не располагает богатой казной, а жители его ленивы. Захвати его, и золотовикам пришлось бы заботиться об их пропитании, о содержании домов и дорог.
— Но они могли бы обратить жителей Серебряного города в рабство и принудить их работать.
— Что такое рабство? — поинтересовался купец.
Скилл замялся, подыскивая слова для ответа.
— Это… это когда один человек владеет другим и заставляет того работать на себя.
— Не понимаю, каким образом один человек может владеть другим. Подобная нелепица возможна лишь в верхнем мире.
— Наверно, — не стал спорить Скилл.
— У нас не обращают в рабство, а насчет того, чтобы заставить жителей Серебряного города работать… Пытались! И не раз. Трижды войско Золотого города подступало к этим стенам. Но горожане и не думали сопротивляться. Они открывали ворота захватчикам, а через несколько дней стратеги-золотовики спешно выводили войско, оставив в городе не менее половины своих воинов.
— Так выходит, серебровики все же сопротивлялись!
— Если бы! — Купец сделал глоток и отставил чашу. — Хотя это можно считать своего рода сопротивлением. Только воевали не жители, а дома и площади, храмы и бульвары. Понимаешь, Серебряный город обладает какой-то необъяснимо притягательной силой. Попав сюда, уже не хочется возвращаться обратно. Особенно в первый раз. Постепенно с этим чувством свыкаешься, но поначалу неимоверно трудно расставаться с Серебряным городом. Да и потом, честно говоря, тоже.
