так и не узнали – официантка принесла напитки. Три коричневые бутылки и одну зеленую.
– Вам понравится это пиво, – пообещал Оберон. – Его варят на одной маленькой частной пивоварне в Штатах, а сюда возят только по одному ящику зараз.
– Сдачу оставьте себе, – сказал он официантке, протягивая полтинник. И добавил, снова обращаясь к нам: – Правда, оно чертовки дорогое.
– А вы что же, король эльфов? – поинтересовался я.
– Да нет, – засмеялся Оберон, – это мой наставник мнил себя человеком Просвещения и вообще большим эрудитом и потому назвал меня Обероном. В те времена это было модно: моих приятелей звали Кассиус, Брут, Феб – этот и вправду был прекрасен как рассвет. Ну и, конечно, Титус, как же без него.
В восьмом классе на истории нам рассказывали про «Средний путь» [32], поэтому имена рабов я узнал. Хлебнул пива – оно оказалось густое и пряное и, насколько я понял, при подаче должно быть комнатной температуры.
– А где вы учились? – спросил я.
– В Нью-Джерси, – ответил Оберон, – когда был ковбоем.
– А когда вы были ковбоем?
– Что вас сюда привело? – перебила Эффра, так глянув на Оберона, что даже он счел за благо замолчать. Я солидарно подмигнул, он чуть приподнял уголки губ, но улыбнуться все же не рискнул.
Я хотел было сказать ей пару ласковых, но видел: еще чуть-чуть, и Лесли огреет меня по голове, чтобы не отвлекался. А поэтому достал фотографии статуэтки и миски, показал Эффре с Обероном.
– Нам нужно выяснить происхождение этих вот вещичек.
Эффра сощурилась на снимки.
– Миска, похоже, ручной работы, а статуэтка – девятнадцатого века, реплика флорентийской Афродиты. Автор – кто-то из этих талантливых итальянских геев, все время забываю имя. Но не слишком знаменитый. Хорошая работа, но и только. Я видела оригинал в Академии изящных искусств во Флоренции. Да что ж такое, как его звали-то?
– А почему не вы, а Флит ходит по картинным галереям? – удивился я.
– Флит выступает с обзорами на радио, но если кто из нас двоих и получил диплом по истории искусств, так это я, – ответила Эффра.
– Но мы помним: никакой вражды или соперничества, – вставил Оберон.
– Да я туда поступила только из-за мамы – она в свое время заставила каждую из нас получить высшее образование. А из всех специальностей история искусств была самой легкой, – пояснила Эффра, – к тому же один год предстояло учиться в Италии.
– Познакомились там с каким-нибудь бурным итальянским потоком? – спросил я.
– Нет, – лукаво улыбнулась Эффра. – Но на южном побережье у каждого пляжа и бухты есть свой дух. На мотороллере Веспа, с фигурой Адониса и голосом, какой мог бы быть у Роберта де Ниро, если б он родился не в Нью-Йорке, а в Италии. Церковники никогда толком не добирались до носка сапога – Христос, понимаете, остановился в Эболи [33].
Я обратил внимание, что выговор Эффры «гуляет», то опускаясь, то поднимаясь по классовой шкале.
– Давайте по делу, – потребовала Лесли.
– Я вроде видел похожие миски у Билов, – сказал Оберон. – Они назывались то ли «Императорская глина», то ли «Императорская керамика». В рекламе говорилось, «не бьются и идеально подходят для дарджилинга и африканского темного кофе».
– Вам нужна Гиацинт, – перебила его Эффра, – статуэтками торгует она.
– Где найти эту Гиацинт? – спросил я.
Оказалось, так звали готичную девицу, которая продавала посмертные маски. После того как мы выпили пива наверху, отношение окружающих к нам заметно изменилось. Теперь уже все торговцы знали, что мы копы. Посетители тоже – их, кстати, ощутимо прибавилось. Однако никто не смотрел на нас косо и не хамил – наоборот, мы шли, окутанные тишиной, словно непроницаемым пузырем. Все торопливо умолкали, стоило нам приблизиться. А вообще мы даже любим косые взгляды и хамство, ведь когда человек злится, он плохо следит за своим языком. Поэтому, прежде чем спрашивать Гиацинт о статуэтке, мы показали ей удостоверения.
– Таким, как вы, сюда нельзя, – заявила она.
– Тогда давайте свой адрес, мы приедем к вам, – предложил я.
– Или, – добавила Лесли, – будем ждать вас в участке для дачи показаний.
– Вы не можете меня заставить, – помотала головой Гиацинт.
Я обернулся к Лесли.
– Как думаешь, можем?
– Торговля без лицензии, – она начала загибать пальцы, – незаконное проникновение в частное владение, скупка краденого, вызывающий макияж в общественном месте.
Гиацинт открыла было рот, но Лесли подалась вперед и склонилась над прилавком, так что ее изуродованный нос почти коснулся носа торговки.
– Ну, давай, – прошипела она, – ляпни что-нибудь про мое лицо.
Кодекс полицейского гласит: всегда поддержи напарника перед лицом общественности, даже если напарник «идет вразнос». Поддержи – но в разумных пределах.
– Слушай-ка, Гиацинт, – включил я «адекватного копа», – один чувак купил тут статуэтку, и его убили. И теперь мы проверяем, связаны ли эти два факта между собой. Клянусь, больше нам ничего не надо. Поэтому если что-то знаешь, просто скажи, и мы тут же уберемся с глаз долой.
Гиацинт вздохнула и обреченно подняла руки.
– Я ее у Кевина купила.
– У какого Кевина? – спросила Лесли, а я уже писал в блокноте заглавную Н, когда Гиацинт подтвердила мою догадку.
– У этого козла, Кевина Нолана.
– А он сказал, где ее взял? – спросила Лесли.
– Да кто ж станет рассказывать, где берет товар, – пожала плечами торговка, – а если и станет, то наверняка соврет.
– Так что тебе сказал Кевин Нолан? – повторил я вопрос.
– Он сказал, она из Мордора.
– Откуда-откуда? – нахмурилась Лесли. – Из Мордона? Или из Мертона?
– Да нет же, из Мордора, – поправил я, – ну, «где вековечная тьма». Это из «Властелина Колец».
– Там еще вулкан был?
– Точно, – сказали мы с Гиацинт в один голос.
– Значит, товар вряд ли оттуда, – заключила Лесли.
Я уже готов был выдать еще что-нибудь выпендрежное, но тут мы вдруг ощутили, как сработал капкан для демона.
Меня буквально передернуло от нахлынувших ощущений. Как будто мачете с хрустом вонзилось в мертвую плоть, как будто откусил яблоко, а съел червяка. Как будто в первый раз увидел труп.
Последний раз я чувствовал что-то подобное, оказавшись в полуразрушенном, но некогда шикарном «Стрип-клубе Доктора Моро», когда Найтингейл выполнял свою привычную работу – обезвреживал СВУ [34]. Теперь же импульс был такой силы, что я аж обернулся, физически ощутив, откуда он идет. И не только я: обернулось по крайней мере еще две трети назарета, включая Гиацинт. Уверенности не было, но внутри все сжалось от мысли, что они смотрят туда, за реку, в сторону Сити и Шекспир-Тауэра. Туда, куда отправился Найтингейл побеседовать с Вудвилл-Джентлом.
– Капкан для демона! –
