движения рукой, Сьерра чувствовала, как пульсирует его рана. Так, пытаясь самоизлечиться, сопротивлялась действию серебра его плоть.
– Возможно, там осталась серебряная пыль.
– Пройдет.
Сьерра сморщила нос. Она не была так уверена. Пока серебро будет продолжать контактировать с его кожей, рана не затянется. Нужно было как минимум промыть ее, но как назло фляга с водой была пуста. Сьерра раздраженно зарычала. Она не была уверена, что в том состоянии, в котором она была, ей удастся дойти до источника. Но других вариантов не было.
– Я пойду за водой, – сказала она, с оханьем вставая.
– Не нужно.
– Нужно. Нам надо, чтобы ты дошел живым.
По идее, вода была не очень далеко. А с копьем она чувствовала себя довольно уверенно. Конечно, это были не острые когти и клыки волка, но, как показывает опыт, оно тоже могло защитить. «И убить», – пронеслось в голове у Сьерры. Не задерживаясь на этой мысли, с трудом преодолевая боль, которой отзывался каждый шаг, она двинулась к источнику.
Дойдя до воды, она опустилась на колени и подставила руки под струю, чтобы хорошенько их отмыть. Несмотря на ночной холод, долго брызгала на себя ледяной водой, чтобы смыть следы пыли и усталости. Вода была какой-то странной: как будто густой. К тому же она имела странный ржавый привкус. «Похоже на кровь. Может быть, это кровь?» От этой мысли все тело девушки замерло. В темноте источник выглядел как открытая рана, из которой хлестала кровь. Сьерра заставила себя моргать, пока видение не исчезло. Это была просто вода. Просто вода, просто лес и просто человеческие руки. Дрожащие, как у маленькой девочки, которую бросили одну. Стиснув зубы и злясь на себя за свою слабость, Сьерра наполнила флягу и направилась обратно к Нестору. Из-за боли в ноге идти не хромая она больше не могла. Одна радость: пока она шла, холод не так сильно терзал ее тело. Темное небо было похоже на покрывало, которое поддерживали яркие звезды. На месте, где раньше сияла луна, по-прежнему зияла черная рана. Как получилось, что из всех богов именно та, которая создала их, оказалась самой своенравной? Она знала, что думать так о богах было неправильно, но придумать что-то хорошее в адрес Селены ей сейчас не удавалось. По крайней мере, пока она не произносила своих мыслей вслух, боги не могли ее наказать. Вернувшись назад и увидев Нестора, Сьерра ужаснулась тому, как сильно он беспокоился. Несмотря на то, что глаза провидца не видели, все душевные переживания отражались у него на лице, как в зеркале.
Девушка полила рану водой, немного помогая себе руками – по крайней мере, сейчас они были относительно чистыми.
– Будет больно, – предупредила она, прежде чем сорвать струп.
Мальчик подавил стон. И Сьерра полила воду прямо на открытую плоть, кусочком своего платья проведя по коже вокруг, чтобы стереть остатки серебра.
Ткань была не очень чистой, но для ликантропа лучше грязная рана, чем серебро внутри. Даже если повреждение еще приоткроется, ему будет легче зажить, когда они извлекут проклятый металл. Закончив обработку, она оставила Нестора и молча села чуть в стороне от него. Мальчик все еще дрожал. Но ей нечего было сказать ему. Она просто хотела спать и надеялась, что сон ее будет таким же крепким, как в предыдущие ночи, и ей не привидятся ни реки крови, ни открытые раны, ни трупы с открытыми глазами, валяющиеся у ее ног.
Закончив дрожать и обратившись в волка, Нестор улегся за спиной своей спутницы, чтобы поделиться с ней своим теплом. Сьерра сложила штаны провидца и сделала из них подушку, а из двух накидок – своей и его – одеяло. Долго смотрела в темное небо. В ту ночь оно казалось ей особенно страшным и пустым, и она долго не могла уснуть.
Дольм
Гора
Когда-то я был просто смертным, хранившим мечту о боге. Меня тогда не звали Дольм, впрочем, мое тогдашнее имя не имело значения. Я потерял его, когда был мальчиком, который не осознавал, что делал, когда отдавал свою жизнь на служение горе.
Дольм был спящим богом, богом гор и металлов. Один из самых древних в Совете Восьмерых, самый крепкий и сильный, он сотни лет спал под горами. Не осталось даже оракулов, которые могли бы передавать нам его послания. Когда я родился, его голос уже был утерян на века, и в последние годы никто не чувствовал его присутствия. Он уже не двигал горы, не помогал своим служителям и не позволял никому из нас ощущать, что он есть. Но он был. По крайней мере, так говорили старейшины. Они утверждали, что бог еще жив, говорили, что слышат его пульс, пробивающийся сквозь толщу земли, которая с холодной мудростью принимала перемены. Непросто было признаваться себе в этом, но я и сам это знал. Знал, что у нас был умирающий бог, который позволил земле равнодушно есть его. Мы изо всех сил старались делать вид, что не боимся, но наш бог умирал, и мы не знали, что делать, чтобы это остановить. И вот однажды он начал разговаривать со мной во сне. Его голос был глубок, а язык слишком стар, чтобы я мог его понять. Поначалу я думал, что это кошмары. Они не вызывали ужаса, который возникает от страшных ночных снов. Но они заставляли меня корчиться и дрожать – как будто я сам, а не наш бог, умирал в страшных мучениях. Прошли месяцы, прежде чем взрослые поняли, что со мной происходит. Со мной говорил Дольм. Он говорил со мной и просил о чем-то, чего никто из нас не мог понять.
Понимать его язык было трудно, почти невозможно. Годы прошли, прежде чем мы смогли расшифровать первые слова. И десятилетия – прежде чем смогли прочитать все послание. К моменту, когда мы поняли, чего хочет Дольм, моя борода уже начала седеть. Дольм хотел, чтобы я пришел к нему и встретился с ним на месте его упокоения, под горой. Мы не знали ни зачем было это нужно, ни почему именно я должен был сделать это, но воля богов не оценивается, ее просто нужно выполнять. От пророка оборотней мы узнали, что провидцы могут путешествовать только в одиночку. Меня подготовили к путешествию и простились со мной у дверей храма. Одному было непросто. Это сейчас трудности, с которыми я столкнулся поначалу, кажутся мне незначительными. Но тогда они ставили под угрозу и мою
