держали…
– Что вы надумали?
– Я? – Алва поднял бровь в притворном удивлении.
– Мы знакомы двадцать лет, но я не помню, чтобы вы хоть раз поступали так, как вам советуют старшие. Я представляю, что будет делать Капрас, я предложил вам то, что можно ему противопоставить с точки зрения воинской науки, вас это не устраивает. Чего вы хотите?
– Довести до ума то, что не доделал Лит. Веньянейра должна примыкать к Фельпскому холму вплотную.
– Ты рехнулся, – выдохнул Курт. Генерал и маршал какое-то время мерили друг друга взглядами и внезапно расхохотались. Единственное пришедшее в голову Марселю объяснение было, что рехнулись оба, но Курт, стерев выступившие слезы, чопорно произнес:
– Господин Валме, герцога Алва часто подозревают в том, что он утратил рассудок, до начала сражения, но никогда – после. Когда с моего языка сорвались слова о сумасшествии, я понял, что дело будет сделано. Итак?
– Нужно взорвать Веньянейру, но так, чтобы, во-первых, придавило побольше нападающих и, во-вторых, получился завал до самого города, да такой, чтоб туда близко никто не сунулся. По высоте проходит, я прикидывал.
– Но тогда, – бергер выглядел ошарашенным, – мы сами сделаем для Капраса осадную лестницу, которую не оттолкнешь.
– Ничего подобного. Сразу видно, что вы ехали ночью. Холм высокий, придорожная стена много ниже городской. Сколько б мы ни нагородили камней, по ним поднимешься разве что на треть холма. И потом, скалы должны упасть так, чтоб там говорить страшно было, не то что лазить.
– Рокэ, – не удержался Валме, – а почему бы нам не завалить камнями бордонские лагеря?
– Потому что в других местах долина гораздо шире, – отмахнулся маршал. – Хотя ваша кровожадность, капитан, делает вам честь. Ну что, Курт?
– Надо смотреть на месте, – глаза артиллериста сияли от азарта, весьма похожего на охотничий. – Главное, чтоб в нужном месте нашлись утесы нужной высоты, а мины мы заложим…
Глава 4
Алат. Алати
Окрестности Фельпа
Черная Алати
399 год К.С. 7-й –18-й день Летних Скал
1
Иэтот старик с лысиной и тяжелым лицом – Альберт?! Вот так и понимают, что хватит касеру хлестать, пора о душе думать. В Агарисе Матильду занимало другое, да и темновато было, зато теперь… Твою кавалерию, полвека назад Альберт был очень даже неплох, а что осталось?! Руины… Да и тебе, милая моя, на живодерню пора, а ты все еще задом взбрыкиваешь. Стыдно!
– Ты совсем не изменилась, – великий герцог Алатский поднялся и раскрыл объятия блудной сестре.
– Ты тоже, – объявила сестра, – как врал, так и врешь.
– Ма́тишка…
Матишка… Так ее звали только здесь. Анэсти сначала звал жену звездой и розой, потом цедил сквозь зубы «Матильда», Адриан дразнил ее паломницей, а шад уверял, что ей подходит имя Шалаи́н, знать бы еще, что это значит, Матишка же осталась в Черной Алати. Она сама позабыла, как звучит это имя, и незачем вспоминать!
– Из меня сейчас такая же Матишка, как из тебя… – Ее высочество задумалась: все же нехорошо начинать разговор с точных сравнений, – неважно кто… За какими кошками я тебе понадобилась? Только не говори, что в тебе заговорила братская любовь.
– Ох, Матишка, – лысая голова укоризненно качнулась, – ты еще не знаешь, что такое старость, а я знаю. Старики хотят удержать хоть что-то из юности, а моя юность – это ты и Розамунда. Я хотел бы, чтоб вы обе были рядом, но это невозможно. Роза в Кадане, мы вряд ли когда-нибудь свидимся.
Врет? Леворукий эту скотину знает – с одиночеством шутки плохи, кому об этом знать, как не ей.
– Я догадывался, что с тобой приедет маркиз Эр-При, но про девушку ничего не знал. Кто она?
– Беглая гоганни. – Ты всегда считал себя хитрецом, братец. И всегда лучшим способом тебя обмануть было выпалить правду.
Тонкие губы Альберта искривила улыбка:
– Нет, ты не изменилась: как не умела врать, так и не умеешь. Могла бы придумать что-то поумнее. Гоганни? Ха! А то я гоганни не видел. Даже ты у них за тощую сойдешь, а твоя Мелания и вовсе – дунешь, и улетит! Кто она?
– Мелания? – Матильда вздохнула: – Может быть, сядем?
– Ох, прости…
– Если нальешь – прощу. Мансайские виноградники еще не засохли?
– Нет. – Альберт снова улыбался. Теперь он сожрет любую брехню, только чтоб была позаковыристей и погадостней. Чем гаже, тем лучше: такие, как богоданный братец, обожают грязь и верят в нее сразу и до конца.
– Я отвыкла от мансайского… Его так трудно достать.
– Что поделать? – Здесь паршивец не врал, он и впрямь был искренне огорчен. Еще бы, терять прибыль из-за каких-то суеверий. – Начни я продавать мансай, меня бы не поняли, в Алате против предрассудков не попрешь, но ты мне зубы не заговаривай. Откуда Мелания?
Матильда внимательно и строго глянула в лицо Альберту. Только б не разоржаться.
– Мелания – моя внучка. Моя и покойного Адриана…
– Я так и думал, – лицо герцога напомнило морду обожравшегося медом медведя, – так и думал. Иначе с чего бы…
Альберт Алати осекся на полуслове, но Матильда и так поняла. Братская любовь и не думала просыпаться, приглашение добыла церковь. Родственничек уверен, что сестра была любовницей покойного Эсперадора, но она-то сама знает, что это не так. Причина, по которой их выставили из Агариса, в другом. Святой Град хотел помириться с Олларией? Но ведь не помирился же!
– Кстати, изволь называть ее Мэллицей. Я сделаю из нее алатку и выдам замуж.
– Ты ее откорми сперва, – хмыкнул братец, – а то на такое несчастье и ложиться-то боязно.
– Ничего, витязи у нас смелые. Ты уже решил, где мы будем жить?
– Разумеется. У вас будет дом, но его еще нужно подготовить, а пока в твоем полном распоряжении Сакаци.
– Вместе с Аполкой?
– Матишка, прекрати. Ты в сказки никогда не верила.
Не верила, пока не прогулялась ночью по кладбищу, только Алат не Агарис. Про Сакаци чего только не болтали, но на памяти Матильды там никто никого не съел. Тетка Шара дожила до девяноста шести, куда уж больше.
– А призрак Шары не спросит, кто пускал к ее борзым сукам кобелей?
– Так это была ты… – с наслажденьем протянул Альберт. – Я всегда подозревал.
– Твою кавалерию! Я еще призракам на старости лет не врала. Это был Ферек.
Альберт захлопал глазами, не находя слов от негодования. Точно так же он изображал вытащенного из пруда карпа полвека назад. Только теперь Матильда поняла, к кому вернулась. Сама притащилась и Альдо с Робером приволокла…
2
Делать было нечего, что по такой жаре не могло не радовать. Зачем Рокэ торчит на артиллерийских учениях, Марсель не понимал, но маршал день за днем, наскоро пробежавшись по стенам и заскочив на верфи, уезжал на побережье, где до шестнадцатого пота гонял корабельных канониров.
