– Беррэ, я не…
– Это твой выбор, Ис. И я его уважаю. Но если однажды ты передумаешь и захочешь поговорить открыто, я буду готова.
«Ящерка» вышла, затворив за собой дверь.
– Олаи из Валь’Стэ честная, – прошептала юная чародейка и коснулась рукой медальона, – а вот Исма из Эдды нет.
Фраса чихнул, не просыпаясь, и свернулся в пушистый клубок. В камине снова затрещали искры.
Глава 11
Зелье
День был морозный и ясный. Солнце почти не грело. Птицы, нахохлившись, сидели на крышах и равнодушно глядели вниз, на людей, что спешили на площадь. Астара закуталась в тёплые одежды, навсегда позабыв о привычке разгуливать по городу полураздетой. Всё-таки от тонкого пеплоса зимой проку нет, а магия рано или поздно истощает даже искуснейших чародеев. И хотя «Жрица Востока» была крайне искусной, она посчитала глупостью тратить силы на заклятье, согревающее воздух. Фокус, в общем-то, нехитрый: берёшь печать Пранис и заполняешь узорами Ару; призванное колдовство равномерно распределяешь по телу, и всё – невидимый щит от любой непогоды готов. Единственный недостаток заклятья в том, что на его поддержание требуется немалая доля концентрации.
– Излишняя божественность утомляет, – сказала себе Астара и отправилась на Солнечную Площадь.
Прихожане молились и ждали пророчицу, а потому, заметив рыжеволосую женщину, возликовали. Они тянули к ней руки, но не могли дотронуться. Воины Дугры обступали «Дочь Палланты» со всех сторон, не позволяя эддийцам прикасаться к ней, пока она сама того не захочет.
Астара привычно взошла на ступени храма, окинула взглядом толпу и начала проповедь:
– Братья и сёстры, взываю к вам! Я знаю, что вы охвачены страхом и сомнениями. Но поверьте, не стоит робеть перед тьмой. Возможно, чудовище было единственным, и я сразила его, воззвав к Той, что прекрасна, словно заря, и милосердна, как мать. К тому же с нами духовная сила жриц и мечи военного магистра!
– Но что, если монстр вернётся? – загудели людские голоса.
– Тогда я снова одолею его! – ответила Астара.
– А если он кого-нибудь изувечит?
– Тогда я исцелю раненых, как исцеляю ваши болезни, – сказала «пророчица», спустилась к основанию ступеней и подозвала одного из страждущих.
Мужчина подвёл к Астаре худого мальчика. Зрачки его были белыми, как две луны. Мужчина пояснил, что от рождения сын его был зрячим, но на девятый год жизни ослеп. Они с женой всё перепробовали: обращались к лекарям и знахарям, а однажды купили зелье у странствующего торговца, но стало только хуже.
Астара попросила мальчика закрыть глаза и подумать о чём-нибудь приятном. Он вспомнил, как летом мама принесла домой корзину с ягодами и как они их потом ели все вместе. Мальчик улыбнулся. На бледном лице зажёгся неяркий румянец. Астара мысленно призвала составную печать Аруда и влила туда силу. Она встала на колени, поцеловала мальчика в глаза, и те вновь обрели способность видеть.
Толпа взорвалась восторженными криками, но волшебница не слушала людей. Разум её заволокло тьмой. И пусть контроль вернулся мгновенно, Астаре хватило опыта понять, что это был откат. Крохотный, едва уловимый, но всё же. При её-то силе и навыках… Волшебница насторожилась. Она ушла в мысли так глубоко, что не заметила очередного просящего.
В полдень Астара окончательно вымоталась и сказала людям, что должна навестить верховную и помолиться с ней за души верующих, но на самом деле она оставила толпу и спряталась в храме, чтобы как следует отдохнуть.
Набравшись сил, волшебница отправила Исме вестника и на этот раз получила отклик – лёгкое покалывание в висках. Убедившись, что связь налажена, Астара наконец спросила:
– Олаи, я тебя не отвлекаю? Говорить можешь?
– Могу, госпожа, мы с Фрасой гуляем по Улице Мастеров. Тут, похоже, ярмарка намечается. Так всё украсили здорово, прямо не налюбуешься!
– Великолепно! Раз уж ты прохлаждаешься, вот тебе задание: надо сходить в Прудовую Рощу, точнее – в её северную часть.
– Ох, но почему именно я? До рощи далеко… Может, слуги магистра сходят? Они же вам подчиняются, как самому Дугре.
– Нет, дорогая, тут нужна травница. Из всех, кого я знаю в Эдде, ты лучшая, и ещё ты моя ученица, а за обучение положено платить. Так что, будь добра, выполни порученное задание и поскорее. Откажешься, заколдую.
Исма знала, что угроза наставницы была шуткой, но отчего-то по спине всё равно пробежали мурашки.
– Хорошо, я схожу, – отозвалась Ис. – В лесу я заметила много целебных растений. Подозреваю, что придётся собрать ингредиенты для какого-нибудь отвара, да?
– Умница, соображаешь! Мне сегодня нездоровится, а отвар из ягод хэнно поможет прогнать хворь.
– Но, госпожа… это нездешние ягоды. Им у нас холодно.
– Хэнно родом из Хазибы, это ты верно подметила, однако сто лет назад предшественница Оззо привезла саженцы, и те прижились. – Голос задребезжал, рассыпался и зазвучал вновь: – Собирают ягоды осенью, пока они полны соков. Обычно из них делают золотые чернила. Мне же хватит и горсти сухих, замороженных хэнно, истинная польза которых вовсе не в красящем веществе.
– Эти ягоды редко попадали в Валь’Стэ. В основном их привозил мой дедуш… Ой, то есть друг деревни. Поэтому я знаю только, что хэнно дают тем, кто недавно болел.
– А как выглядят они, знаешь?
– Да, ярко-жёлтые и, если не ошибаюсь, продолговатые, как жимолость.
– Превосходно! А теперь бегом в рощу. Что найдёшь, передай Атсушу. Я заберу после вечерней проповеди.
Связь неожиданно оборвалась. Астара могла бы сослаться на неопытность ученицы, но Исма усвоила узор ментальной речи с необычайной точностью. Контакт она тоже поддерживала неплохо.
– Значит, ошиблась не Ис, – прошептала колдунья, разминая ноющие виски.
Фраса бежал по вытоптанной в снегу тропе, а следом за ним неспешно плелась Исма. Ильварский плащик, подаренный Аристейем, согревал и защищал от ветра. Исма любовалась атласной чистотой небес и размышляла о том, как давно они с Зефом покинули Белый Камень:
– Ушли мы примерно в конце Вересня, хотя, может, то был Листопад. – Ис остановилась, перебирая вслух древние названия месяцев. – А если так, тогда уже середина Студня. Ох, как же быстро летит время! Скоро зимний солнцеворот.
Исма продолжила путь, вспоминая, что Тар и Вэлло лепили к празднику глиняные фигурки в форме звёзд с дырками посередине, а Таллила плела из соломы тонкие верёвочки, которые продевались в эти дырки. Омма говорила, что так делали прадеды и предки, жившие до них. На канун солнцеворота вальстийцы развешивали звёзды в домах и ждали, когда те начнут падать. Солома едва выдерживала вес глиняных фигурок, и, согласно обычаю, чем больше звёзд разбивалось, тем скорее проходили долгие ночи и наступала весна.
В деревьях запела зимушка, прерывисто, но довольно звонко: прощебетала коротко, свистнула и замолчала, как будто выжидая. Прыгнула с ветки на ветку, осмотрелась и снова давай свистеть.
Фраса семенил длинными лапами, принюхивался и часто сходил с тропы. В отличие от хозяйки, он почти не проваливался в снег, знал, где наст плотнее, а где тоньше, и вообще чувствовал себя в своей стихии. Фрасе было ещё далеко до взрослого лиса, однако он заметно вытянулся, набрал в весе и оброс густой огненно-рыжей шерстью.
Ис глядела по сторонам, высматривая хэнно, но у схваченных льдом озёр находила только бруснику, сморщенную и покрытую изморозью. Повернув севернее, они с Фрасой зашли в ту часть рощи, куда люди обычно не ходят. Низкое деревце с лиловыми ветвями стояло на светлой опушке, сверкая золотыми ягодами. Птицы так его обклевали, что Исме с трудом удалось собрать небольшую горсть. Она завернула хэнно в тряпицу, положила в карман и аккуратно зашагала по своим же следам обратно.
Ветер подул сильнее, закручивая снежные вихри. Ис захотелось понаблюдать за тем, как они кружатся и летят над застывшими волнами наста. Дыхание её стало глубоким и ровным. Мысли исчезли, а голова полегчала. Исма поймала взглядом один из вихрей, и тот вдруг громко зашелестел, набирая силу.
