иметь значения. Выдохнув рвано, собрав в кулак все свое мужество, она перебирается через борт корабля и медленно опускает свое тело вниз, ощущая, как осторожно придерживает ее Радомир. Как только ступни Белолунной касаются льда, страх становится удушающим, с губ срывается стыдливый стон ужаса, и в следующее же мгновение грубая ладонь Радомира зажимает ей рот. Прижав ее спиной к своей груди, ведун прикладывает указательный палец к губам и пятится медленно прочь, отходя подальше от кнорра.
Сейчас они на виду, стоит одному из воинов обернуться, как он тут же поднимет тревогу. Сбросив с себя руку побратима, Ренэйст кивает головой, показывая, что все в порядке, что она справится. Лед опасно трещит под их ногами, или же это звук, с которым топор вонзается в холодный плен? Не знает Ренэйст. Но страх становится только сильнее, как бы ни старалась она сохранять спокойствие. Вокруг них открытое пространство, и рано или поздно их заметят. Там, внизу, под толщей льда движутся волны, и все кажется Ренэйст, словно бы знают они ее имя.
Отпустив ее из своих рук, Радомир заставляет Белолунную ступить к нему за спину. Видит она искры, мелькнувшие между его пальцев, и зрелище это завораживает ее. Ведовство очаровывает, когда знаешь, что ворожат его не против тебя самого. Каждая мышца Радомира напрягается, дышит он тяжело и прерывисто, крепко стиснув зубы, а после движется так быстро, что Ренэйст не успевает увидеть, что именно он делает.
Один только миг – и пламя вспыхивает на алом парусе.
Сначала похоже оно на огонек, пляшущий на фитиле свечи, но все больше разгорается, набирая силу. Пламя становится все сильнее и сильнее, свет его озаряет все вокруг, и звезды гаснут подле него. Огонь, созданный Радомиром, освещает небеса, от одного лишь взгляда на него слезятся глаза, но ведун не позволяет ей долго любоваться этим колдовским зрелищем.
– Бежим!
Схватив ее за руку, бросается ведун прочь, а пламя за их спинами перебрасывается с паруса на мачту, а оттуда принимается пожирать хребет корабля. Позади них раздаются крики, моряки тут же бросаются к кораблю, побросав топоры на лед, и в панике мечутся вокруг, силясь понять, как им потушить огонь. Словно питаясь гневом ведуна, пламя это становится все сильнее и могущественнее, безжалостно пожирает оно дерево, выкрашенное в черный, и алые ткани, из которых сшит парус. Ренэйст слышит отголоски фраз, что летят им в спину подобно стрелам:
– Как это произошло?!
– Скорее, тушите пламя!
– Куда исчезли пленники?!
– Эти выродки бегут прямо к берегу!
Не оглядываясь, они продолжают бежать вперед, и каждый шаг по льду отдает треском. Ренэйст видит, как трещины обгоняют их, устремляются к самому берегу, и жмурится крепко, продолжая с трудом перебирать ногами по льду. Из-за борозд, оставленных на ледяном полотне островитянами, и жара пламени, безжалостно поглощающего весь корабль целиком, плотный этот покров тает и вскоре разойдется, как порванная ткань. Им стоит поторопиться, если не хотят они оказаться в холодной воде – ни они с Радомиром, ни островитяне, на чьем корабле больше нет спасения.
Замечает ведун, что она отстает, и хватает за руку, дергая на себя и вынуждая бежать скорее. Кажется, несколько воинов решают бежать за ними, она почти чувствует, как их мечи пронзают их спины, пробив хребет и разворотив нутро, но лед предательски тонок, и вскоре раскалывается на несколько частей, оставляя преследователей позади. Крики ярости сменяются воплями ужаса, треск древесины в объятиях ведовского пламени не в силах заглушить всплеск, с которым падают тела в воду между вздымающихся льдин.
Им конец. Никто их не спасет, и Радомира с Ренэйст постигнет та же участь.
Сколько еще будет это продолжаться? Как долго будет проходить она через один и тот же ужас? Когда все это закончится, Ренэйст никогда в жизни больше не приблизится ко льду. Даже воскресшие боги не смогут заставить ее этого сделать. Ей так страшно, что в какой-то момент обгоняет она Радомира, продолжая держаться крепко за его руку, и ведет за собой, слыша, как сам ведун хохочет задорно, запрокидывая голову.
Ему смешно? Как может быть ему смешно, когда вокруг такой ужас творится? Быть может, столь он напуган, что даже не может понять, что происходит, но слабо верится в это. Ренэйст знает, каков он, и, будь ему страшно, совершенно иначе себя бы вел.
Нет. Это вовсе не страх. И Ренэйст знать не хочет, что творится сейчас внутри Радомира.
Ноги их касаются снега, которым покрыт берег, и крики позади них звучат громче, чем пламя, созданное солнцерожденным. Кажется ей, что нутро ее горит даже сильнее, чем кнорр, доставивший их на север. Жадно дышит Белолунная холодным воздухом, успокоиться пытаясь. Все так же крепко держится она за руку Радомира, стиснув его ладонь в своей ладони, и поднимает на него взгляд. Смотрит ведун на пожар, устроенный им, и нет в нем больше даже отголосков былого веселья. Все те люди, что плыли на корабле, погибнут. Им не взобраться на горящий корабль, а лед, разломившийся на отдельные льдины, не сможет выдержать их всех. Кто-то уже в холодной воде, кто-то пытается удержаться, но итог для всех будет один.
Они не хотели этого. Не желали им зла, хотели только отвлечь, чтобы сбежать.
Выпрямившись, плечом к плечу стоит Ренэйст подле Радомира, наблюдая за тем, как охваченный пламенем кнорр медленно погружается в воду, опадая на самое дно. Как и люди, что были у него на борту, погибает корабль, с траурным воем разломившись на две части.
Сильнее сжимает Ренэйст руку ведуна, поднимая на него взгляд. Лицо Радомира совершенно спокойно, но северянка не может понять, что видит в его глазах – отблески пламени или что-то иное.
– Мы должны идти, – шепчет она.
Крики замолкают, и мир вновь погружается в тишину. Кивнув, Радомир выдыхает и ведет Ренэйст к лесу, продолжая держать ее за руку.
Глава 7. Путь домой
– Мы идем целую вечность.
– Я знаю. Но мы должны продолжать идти.
Вздыхает Ренэйст тяжело, продолжая пробираться сквозь снежный покров вперед. Снег здесь глубок и рыхл, изредка в белом хаосе можно разглядеть следы редких зверей, что все еще таятся в этих лесах, и человеческие следы – охотников, не оставляющих надежду поймать средь заледенелых елей какую-либо дичь. По этим следам и старается ориентироваться конунгова дочь; снег здесь не идет уже очень, очень давно, и одни следы стирают другие, сменяясь более новыми, которые останутся на нем до тех пор, пока не появятся другие. Значит, не так давно здесь были люди, и держали свой путь они из Звездного Холма, единственного поселения на этих просторах. Нужно только понять, какие именно из этих следов
