и покрыла их слоем инея.
Внезапно раздался стук в дверь. У сребровласого тритона дрогнули веки. Он распахнул синие глаза и растерянно вперил взгляд в потолок. В дверь еще раз постучали. Тритон пришел в себя и сел, обхватив руками голову.
– Войди.
Когда дверь робко приоткрылась, наружу хлынул морозный воздух. Слуга задрожал от холода, шагнул через порог, поскользнулся на заледенелом полу и упал. Он долго барахтался, силясь подняться, пока наконец не восстановил равновесие, встав на колени и не смея пошевелиться. Чувствуя себя посмешищем, слуга уныло глядел на тритона и не произносил ни слова.
С тех пор как почтенный владыка севера покинул дворец на острове, его тело источало холод, а настроение непредсказуемо менялось. Будь здесь монах Кунмин и Ло Цзиньсан, они бы рассмеялись при виде неуклюжести слуги и разрядили напряжение. Эта пара не боялась тритона и не трепетала от ужаса под его взглядом, однако их больше не было…
Чан И посмотрел на коленопреклоненного мужчину:
– В чем дело?
– Доклад почтенному владыке. Монах Кунмин прислал с юга известие, что пострадавших от морозного яда слишком много. Ему придется отложить свое возвращение на север.
– Хорошо, – бросил в ответ Чан И.
Чтобы снова не упасть, слуга попятился к двери, не вставая с колен.
– Завтра можешь не приходить, – сказал вдруг тритон.
Слуга оцепенел, пугливо кивнул и поспешно скрылся за дверью. Он долго шел через пустые залы, минуя многие двери, пока наконец не встретил знакомого и не шепнул ему на ухо:
– А еще говорили, на севере лучше, чем в столице. Похоже, мы с тобой выбрали не ту сторону. Угодить владыке труднее, чем принцессе Шуньдэ. Он слишком переменчив.
– Ходят слухи, что раньше владыка не был таким…
– Он изменился, после того как вернулся с озерного острова. Не знаю, что за чары на него наложили. Пол в его покоях каждый день покрывается льдом, там холоднее, чем во дворе на студеном ветру. Хвала Небесам, на завтра владыка меня отпустил.
– Ох…
Слуги думали, что никто не слышит их жалоб. Им было невдомек, что ни одно их слово не ускользает от острого слуха Чан И. Тритон прослушал эту беседу и ничего не почувствовал. Они были правы. Чан И почти утратил власть над собой. Человеческий мир казался ему заброшенной, унылой пустошью, а люди напоминали домашний скот и не вызывали сочувствия. Интерес к их жизни угасал, потому что одержимость и упорство тритона пробуждала одна-единственная девушка, которой не стало.
Чан И посмотрел на свою руку. Кончики его пальцев побледнели, от дыхания в воздухе клубился белый пар. Тритон правда изменился, после того как опустил ледяной саркофаг на дно озера, где теперь покоилась девушка с его меткой на ухе. Именно эта метка и причиняла ему страдания. Подводные жители ставят печать на тело избранника, обещая хранить ему верность и соединяя себя с ним незримой связью. Пока Цзи Юньхэ была жива, Чан И чувствовал все, что с ней происходит. А теперь, когда она умерла…
Когда демоны, которые обитают на суше, умирают, их тела рассыпаются в прах. Остается или горстка пыли, или вообще ничего: чем сильнее демон, тем меньше следов сохранится после смерти. Подводный же народ всю жизнь проводит в море, черпая из него свою силу, поэтому после смерти тритона его сила возвращается в холодные глубины, а тело обращается в пену. Цзи Юньхэ не была русалкой, но на ней стояла печать тритона. Если бы Чан И погрузил ее тело в море, соленая вода смыла бы метку или же обратила бы умершую в пену. После исчезновения метки Чан И перестал бы страдать от холода, который терзал его изнутри. Однако он не хотел этого. Заключил тело Цзи Юньхэ в ледяной саркофаг и утопил в озере, не желая обрывать с ней связь.
Цзи Юньхэ смогла обрести свободу и уйти. Чан И не мог. Он одержимо цеплялся за эту связь, лишенную всякого смысла. Глупо, безрассудно, просто потому что.
Из-за холода, который снедал Чан И изнутри, по ночам он представлял, будто лежит на дне замерзшего озера рядом с Цзи Юньхэ и слышит, как она шепчет ему на ухо: «Чан И… Чан И…» Эти воображаемые встречи помогали ему сомкнуть глаза и уснуть, невзирая на пронизывающий холод, который усиливался день ото дня.
Тритон встал с кровати и ступил на заледенелый пол. На его лице застыло безразличие. Шаг за шагом он вышел во двор. Солнце проливало на него свои лучи, но он не чувствовал тепла. Безбрежный человеческий мир, его горы, озера и реки не представляли для Чан И ни малейшего интереса. Тритон вдруг вспомнил о Наставнике государства, который желал похоронить этот мир… Чан И испытывал нечто подобное. В его глазах мир утратил свою красоту. Если его обитатели погибнут или небо рухнет на землю, какое тритону до этого дело?
К нему приблизился другой слуга:
– Почтенный владыка…
Чан И обернулся. В его глазах все слуги выглядели теперь на одно лицо.
– Мастер Лу Цзиньянь, который недавно перешел на сторону севера, повздорил с демоном-змеем. Они устроили драку, а следом люди сцепились с демонами. Драчунов развели, но обе стороны затаили обиду. Почтенный владыка, сейчас на плоскогорье собрались мастера четырех земель и множество демонов. Раньше нас было мало и мы жили дружно, а с тех пор, как мы приняли в свои ряды воинов объединенной армии…
– Убить их, – тихо отчеканил Чан И.
Слуга оторопел:
– Почтенный владыка…
– Казнить смутьянов.
Чан И развернулся и удалился прочь. Слуга застыл как вкопанный, обескураженно таращась в спину грозного владыки севера.
* * *
А-Цзи взяла узелок, преобразилась в молодого мужчину и отправилась на юг. Она думала, что заплутает и растеряется, но, вопреки опасениям, быстро освоилась. Странствуя среди высоких гор и бурных рек, девушка с удивлением обнаружила, что ей нравится такой образ жизни. Путница ни к чему не стремилась, не боялась потерь и беспечно наслаждалась блаженной свободой.
Покинув абрикосовую рощу, А-Цзи постигла свою истинную суть. Выяснилось, что ей нравятся синее небо, яркое солнце и ласковый ветер. Она с удовольствием ловила рыбу в ручье, ела досыта и засыпала среди душистых трав. Печаль и досада из-за разлуки с наставником остались позади. А-Цзи поняла, что Линь Хаоцин оказался прав: она всегда найдет, куда пойти и чем заняться…
Ясным солнечным днем А-Цзи брела вдоль ручья, размышляя о том, какую рыбу лучше поймать, чтобы зажарить, как вдруг услышала впереди женский плач. Странница удивилась и поспешила на крик.
На берегу ручья
