вдохов и выдохов. Выскакивавшее из груди сердце немного успокоилось. Пол перестал раскачиваться; вернулось ощущение собственного тела.
– Что это? – медленно и тихо спросил Ван Цин.
Лун Ань осторожно убрал руку и ответил:
– Побочный эффект. Ты слишком резко вошел в глубокую медитацию.
Ван Цин открыл глаза и удивленно уставился на него.
– Куда? Мы же просто играли на флейтах!
– Флейту часто использовали при медитациях, как и цитру. Ты когда-нибудь пробовал это раньше?
– Что, на цитре играть? – рассеянно спросил Ван Цин.
Лун Ань вздохнул.
– Медитации.
– А… Нет, – ответил Ван Цин, вплетая пальцы в волосы. – Хотя стоп, было пару раз. Моя сестра серьезно увлекалась этим, так она и придумала этот эксперимент. Я тоже пробовал, но это было давно. Мне было, может, лет восемнадцать.
Словно это все объясняло, Лун Ань кивнул. Он снова взял в руки флейту, на которой играл, и опустил на нее взгляд.
– Что ты видел?
Ван Цин поднялся на ноги, потому что не мог больше сидеть на одном месте. Руки неприятно онемели, и он потряс ими, сгибая и разгибая пальцы.
– Какой-то… деревянный дом или что-то в этом роде. Стол со свечкой. Кажется, была ночь.
Он чувствовал взгляд Лун Аня, но не мог заставить себя посмотреть на него, пока не услышал его слова, от которых пол снова начал куда-то уезжать из-под ног.
– Это заброшенная лесная хижина.
– Чего? Откуда ты знаешь? – Ван Цин остановился и вскинул голову.
Лун Ань крепко сжал флейту в руках. Бамбук тихо скрипнул под его пальцами.
– Мы видели одно и то же.
* * *
Новый костюм сидел непривычно. Он был темно-серым, очень плотным и точно так же состоял из нескольких слоев, как и предыдущий, только на этот раз дорогими тканями не отличался. Наоборот, в некоторых местах зияли прорехи, словно его уже износили до дыр. Волосы Минако помогла забрать простой лентой, и ее кончики ложились на плечи, так что Ван Цин все время видел их боковым зрением.
Он выглядел точно как на том рисунке Лун Аня, что родился в пустой аудитории научного центра на его глазах.
Лун Ань во время их незапланированной медитации вдвоем видел его именно таким. То есть не совсем его – того юношу, который всегда присутствовал в его медитациях до этого. Ван Цин не понимал, почему сам не смог заметить Лун Аня, если он был в том странном доме. И разве все это не похоже на бред? Как два человека могут видеть одно и то же, если все происходит только в их головах?
В мыслях не укладывалось. Ван Цин выдохнул и сложился пополам перед зеркалом, уронив лицо в ладони. Он услышал шаги сзади. На плечи легли руки, но сквозь плотную ткань он не почувствовал их привычного тепла.
– А-Цин, – произнесла над его головой Юйлань. – Ты в порядке?
Ван Цин потер глаза и выпрямился, накрыв рукой пальцы сестры на своем плече. Она с обеспокоенной улыбкой смотрела на него в отражении в зеркале.
– Да, все со мной нормально. Просто… все это так странно. Почему мы с Лун Анем видим одно и то же?
Юйлань покачала головой и погладила его по волосам, аккуратно перебирая их пальцами. Ван Цин пожалел, что это лишь парик, так как почти не чувствовал этого прикосновения. В детстве она часто это делала. Ван Цин не раз засыпал, когда она вот так массировала ему голову.
– Я не знаю, – сказала она. – Этот эксперимент с самого начала был черной картой. Мы можем только наблюдать, А-Цин. – Юйлань обошла его, оказавшись перед зеркалом, присела на корточки и заглянула ему в глаза: – Если ты нервничаешь и не хочешь участвовать, мы не будем тебя заставлять. Я волнуюсь за тебя.
Ван Цин улыбнулся и помотал головой:
– Нет. Я обещал помочь тебе, к тому же это так необычно, что я сам не могу не думать об этом.
Юйлань улыбнулась в ответ.
– Спасибо, А-Цин. Пока это только сцены, которые невозможно никак сопоставить. Не торопись. Твоя задача сейчас точно такая же, как до этого. У вас больше нет сценария. Но будь осторожнее. Если почувствуешь себя странно, сразу сообщи, – она коснулась пальцами микрофона, который был закреплен у Ван Цина на груди, где сходились края залатанных одежд.
Ван Цин кивнул. До постановки оставалось полчаса.
– Так, а где моя флейта? – спросил он.
Юйлань поднялась на ноги, мимолетно погладив его по плечу.
– У Минако. Она обещала принести ее к началу.
Флейту Ван Цин в последний раз видел утром. Она была красивая. Он до сих пор удивлялся, как у Фа Линя получалось в такие короткие сроки доставать все, что требовалось для их постановок. Учитывая, что у него были и другие заказчики, это казалось почти нереальным, но брат все равно умудрялся делать все необходимое. Не зря о «Тысяче эпох» ходили такие восторженные отзывы. Кроме тех, разумеется, где Фа Линя обвиняли в том, что он дурит людям головы.
Эта флейта отличалась от тех, на которых его учил играть Лун Ань. Те были простые светло-коричневые, покрытые обычным прозрачным лаком без каких-либо рисунков. Новую же, с белыми узорами на корпусе, Ван Цин очень долго крутил в руках и рассматривал – не только потому, что она была явно дорогой и тонкой работы, но и потому, что уже видел похожую в собственных руках. Или это были не его руки? Слишком худые, слишком бледные. К Ван Цину особо не лип загар, но даже так его кожа не казалась настолько белой.
По дороге в павильон Ван Цин заметил, как суетятся все сотрудники. Кто-то бегал с какими-то коробками, кто-то нес в руках такую охапку одежды, что самих не было видно за ней. Он даже столкнулся с Минако, которая едва не упала, врезавшись в него на ходу, когда поворачивала из-за угла. Ван Цин придержал ее за локоть, чтобы она не растянулась на полу.
– Ох, извини, – сказала девушка, – засмотрелась в телефон.
Ван Цин улыбнулся.
– Ничего. А где моя флейта?
Минако поморщилась и потерла пальцами лоб.
– Небольшая заминка. Но мы ее уже решаем. Извини, мне нужно бежать.
Она быстро обогнула его и унеслась дальше по коридору. Ван Цин проводил ее удивленным взглядом. Он привык к суматохе в «Тысяче эпох», но Минако никогда, хоть и была загружена делами, не выглядела настолько загнанной.
Ничего не оставалось, кроме как пойти в павильон. Он изменился до неузнаваемости, и Ван Цин впервые ощутил то, что, как он мог догадаться, чувствовал каждый
