— Селена, ты мне подходишь, — спокойно проговорил монах.
— Ну… Хорошо, пойдем.
— Нет, — он отрицательно махнул на домик, — Не у тебя. Ты пойдешь со мной.
— Но… я…
— Держи, — видя сомнения девушки Хилон достал из кошелька монету, — Это половина. Дам еще столько же, когда закончишь работу.
Селена растерянно глянула на монету, которая волшебным образом оказалась в руке. Мина, целая мина! Это очень большие деньги! Можно жить не работая пару месяцев, а если экономить, то и полгода.
— Это очень много, — прошептала она, — Я… я столько не стою.
Сказала и только потом поняла, какую глупость сморозила. Всхлипнула, готовая к тому, что монах заберет монету и уйдет в поисках более покладистой подруги. Но мужчина не подумал отступить.
— Ты не поняла, — мягко сказал Хилон, — Это не за одну ночь. И ты нужна мне не для себя.
— Тогда… что? Кто? — девушкой окончательно овладела непривычная робость.
Монах погладил подбородок, шагнул, сразу вдруг оказавшись чуть ли не вплотную к Селене.
— Мой друг тяжело ранен, — тихо пояснил он и тут же поднял руки, — Не подумай, ничего заразного! Если только удар мечом в сердце не передается через постель… Я хочу, чтобы ты проводила с ним ночи, согревала, ласкала, если понадобится — любила. До тех пор, пока он не встанет на ноги.
— А… разве я могу? Я ведь не врач.
— Селена, доктор уже сделал все, что в его силах. Тебе не нужно лечить, ты должна вернуть мужчину с того света.
— Хорошо… — девушка спрятала монету в сумку, — Я попробую…
Монах глубоко задумался, взвешивая, нужно ли открыть новой подруге больше информации. Наконец, он решился.
— Есть еще одно, — он слегка помялся, — Ночью, в темноте, в бреду, мой друг может случайно назвать тебя… Пандорой. Я хочу, чтобы ты ему подыграла.
Селена была достаточно умна, чтобы понять, что к чему. Она послушно кивнула и кинулась собирать вещи. Хилон посмотрел ей вслед, грустно вздохнув. Он сделал все, что мог. На остальное воля богов.
Когда Хилон прошел по следу до конца, уже почти рассвело. Солнце показало из-за горизонта свой край, света хватало, чтобы различить древние руины, приспособленные для временного жилья. Монах вышел к стене, заглянул внутрь и обомлел. Внутри амфитеатра он увидел следы настоящей бойни.
Повсюду валялись мертвые тела, и если поначалу видно, что это были люди, сраженные оружием, то дальше… целая гора обгорелых трупов, словно люди сами прыгали в пожиравший их огонь. Хилону стало дурно, он с трудом сдержал рвотные порывы.
Стараясь не смотреть на пепелище, он прошел в другую часть амфитеатра. Здесь, на импровизированном троне сидел, пригвожденный к дереву, громадный человек, судя по всему — главарь шайки. Живот вспорот, часть внутренностей валяется на земле. Похоже, смерть вожака не была приятной. Вокруг ни следа пленниц, ни единой живой души.
И тут монах заметил Крэг-хана. Он лежал на боку, нелепо изогнувшись всем телом. Глаза закрыты, торс в запекшейся крови, на груди — ровная колотая рана.
Хилон выругался. Он видел такие уколы, да и, что греха таить, сам не раз наносил подобные удары. Опытному глазу воина хватило одного взгляда, чтобы понять — рана смертельна. Меч входит в грудную клетку, рассекая сердце надвое. Смерть быстрая, почти безболезненная, но совершенно неотвратимая.
— Как же так, Крэг-хан, — с тоской проговорил Хилон, склонившись над телом, — Всех перебил и позволил кольнуть себя точно в сердце?
Словно услышав его слова, Крэг-хан громко выдохнул, воздух с хрипом вырвался из легких. Монах вздрогнул, чуть не отскочив назад. В такие чудеса он не верил: если уж кто получил удар в сердце, то это гарантированный труп! Трупы порой издают странные звуки, тело может дергаться в конвульсиях, воздух выходит из внутренних органов. Но все таки…
Хилон наклонился ближе. Пульс не прощупывался, как монах не старался — ни на запястье, ни на шейной артерии. Тогда он достал из мешка небольшое серебряное зеркальце, тряпица тщательно протерла поверхность, после чего Хилон поднес вещицу ко рту падшего. Не прошло и минуты, как зеркало заметно запотело.
— Черт тебя дери, варвар, — с радостной злостью ругнулся монах, — Какого хрена ты не сдох?
Он поднялся, оглядываясь. Нужно перевязать рану и срочно доставить бедолагу к доктору. Но как? В седле он не удержится точно, даже с помощью Хилона. Рана откроется, северянин истечет кровью, не сделав и половины пути.
В развалинах поодаль почудилось движение, Хилон подпрыгнул, меч застыл, уставившись на мертвый камень.
— Кто там? — заорал монах, — Выходи!
— То-о-о-лько не убивайте-е-е! — из-за камней поднялась грузная женщина, тут же разразилась громкими рыданиями.
Хилон подошел поближе, но расспросить ее не было никакой возможности: от пережитого ужаса на беднягу напала форменная истерика, она рыдала взахлеб, едва успевая дышать.
— Успокойся! — рявкнул Хилон, затем добавил чуть мягче, — Ты видела, что здесь произошло?
Крик вкупе с тихим голосом немного помог, женщина закивала, у нее получилось составлять членораздельные звуки.
— Банда… убили… жарили… — с трудом разобрал монах, — Двое… демоны… напали… а потом… — глаза рассказчицы округлились, — Бум! Огонь из самой преисподней!
Хилон обнял несчастную, прижав к себе. Женщина разразилась новой порцией рыданий.
— А что потом? И где остальные пленницы?
— Потом… убил… главаря… а его… второй… все… разбежались… я не могла…
Монах подвел женщину к месту, где лежал варвар. Она постепенно успокаивалась, всхлипы слышались все реже. Хилон дал напиться, она благодарно улыбнулась, размазывая слезы по лицу.
— Демоны спасли нас, — проговорила уже вполне внятно, — А потом один убил другого.
Хилон кивнул, картина немного прояснилась.
— К счастью, демона не так то просто убить, — мрачно заявил он, — Здесь можно найти что-то вроде телеги?
Женщина молча уставилась на поверженного варвара, пытаясь осмыслить сказанное монахом.
— Эй!
— А? Да, я видела небольшую повозку где-то в развалинах, — опомнилась она, — Но лошади все равно разбежались…
— Я займусь лошадьми, а ты поищи чем перевязать рану.
Не меньше часа ушло у Хилона на то, чтобы изловить двух смирных лошадок и запрячь их в простую одноосную повозку. Потом он как мог аккуратно замазал рану воском, спасенная женщина помогла перетянуть грудь чистыми тряпками. Но, несмотря на все предосторожности, стоило Хилону взять варвара на руки, как рана вскрылась, под тряпицей разрасталось красное пятно. Монах уложил раненого на повозку, женщина уселась рядом, чтобы присматривать в пути. Хилон забрался на козлы, руки ухватились за вожжи, повозка медленно тронулась по бездорожью.
Клодиус считал себя лучшим врачом в Греции. Жаль только пациенты бывали с ним не всегда согласны. Из-за склочного характера, неумения лебезить и кланяться, Клодиус никак не мог заполучить состоятельных клиентов. А все потому, что им, зачастую, требуется не лечение, а очередная порция лести и лизоблюдства. Этого Клодиус не умел, не хотел и не мог. Вот и прозябал на окраине полиса, вместо того, чтобы быть богатейшим врачом Афин.
Хлопнула дверь, ввалились несколько увальней, коих он использовал в качестве слуг.
— Там! Эта! Раненый! — как обычно излишне громко, будто Клодиус глухой.
— Пусть войдет.
— Так эта! Без сознания!
Врач глянул снисходительно, поднялся.
— Заносите.
Слуги забегали, Клодиус принялся намывать руки, готовясь к работе. В комнату втащили деревянные носилки, на них лежал здоровенный мужчина, суда по виду, северных кровей. Клодиус встречал таких, но врачевать не приходилось — варвары отличались изрядным здоровьем и живучестью. Уложить такого в постель могла разве что чума или, как в данном случае, тяжкие раны.
— На кушетку! — скомандовал врач, подойдя к пациенту.
Слуги переложили тело, Клодиус нагнулся над пациентом, лицо врача сморщилось в недоумении.
— Кто его привез? — спросил он, не поднимая глаз.
