и услышала, как зашевелился потревоженный Джона.
– Который час? – спросил он, даже не пытаясь понизить голос.
– Тсс, – прошептала Аня, наклоняясь ближе к нему. – Там, снаружи, мой папа.
Джона зевнул.
– Мы все еще движемся? – спросил он уже тише.
– Транспортом управляет кто-то другой. Возможно, они не собираются останавливаться. Спят и ведут посменно.
– И как далеко мы собираемся заехать?
– Тише. Не знаю. Вообще не знаю, что делать.
– Я есть хочу. Мне нужна еда.
Аня понимала его. Ее снедало желание выскочить из шкафа, разбудить отца, как в любое другое утро, обнять его и попросить прощения за то, что она здесь. Но одновременно ей хотелось, чтобы ее обнаружили как можно позже, и ведь за этим неминуемо последовал бы скандал.
Так или иначе, думала она, отцу придется рассказать, чем он занимается. Или солгать ей в лицо. Может, он даже позволит ей остаться с ним. Взять и посадить ее на поезд он не мог – надо было отвезти дочь обратно в город и высадить возле их дома. Во многом она уже получила то, что хотела, – отсрочку неизбежного, попытку уцепиться за жизнь, которую она когда-то знала, избавление от страха, что ее отправят далеко совсем одну. Но заодно приобрела то, чего ей вовсе не хотелось, – вроде неотвязно следующего за ней приятеля и растяжения шеи.
– Ладно, – прошептала Аня. – Посмотрим, удастся ли раздобыть еды. Если нас поймают – значит так тому и быть. Не хочу больше лежать на этом полу.
– Я тоже, – сказал Джона, потягиваясь и задев ее рукой. Аня почувствовала, как он встает, держась за полки. Приоткрыв дверь, она выглянула наружу, затем повернулась к Джоне и дернула подбородком, предлагая следовать за ней. Он кивнул в ответ.
Пробираясь мимо койки отца, Аня вновь ощутила приступ тоски, вспомнив, как тайком сбегала из дома, когда там был отец. Помещение покачнулось, она потеряла равновесие и едва не упала на койку, но Джона подхватил ее, возможно тоже желая удержаться на ногах. Вместе им как-то удалось не свалиться. Аня убрала руку Джоны со своей груди и яростно уставилась на него. Он отдернул руку, покраснев и прошептав одними губами: «Извини».
Она ткнула в сторону коридора, и оба выбрались за дверь, которую Аня как можно тише закрыла за собой.
Двери двух других спален были закрыты, но в конце коридора кто-то все так же сидел в кресле водителя. Второе кресло пустовало. Они пробрались в кухонный отсек, и Аня приложила палец к губам.
«Знаю», – беззвучно прошептал Джона.
Казалось, все шкафчики заперты, но их дверцы лишь удерживались маленькими задвижками, не дававшими им открыться, когда транспорт накренялся из стороны в сторону. Сообразив, в чем дело, Аня открыла шкафчик, стоявший возле холодильника. Оттуда вывалился пластиковый контейнер, едва не угодив ей по голове. Джона помог ей подхватить его. Взглянув на водителя, они прижались к кухонному прилавку: появлялось больше шансов, что он не заметит их, если обернется. Но тот не двигался с места. Аня поставила контейнер на прилавок. Он оказался набит печеньем, а сверху была приклеена записка от руки: «Не ешь все сразу. Джилл».
– Ага, как же, Джилл, – пробормотала Аня, затем сняла крышку, протянула печенье Джоне и взяла одно себе. Она проглотила печенье так быстро, что не сразу поняла, как это вкусно, – ощущения не поспевали за языком. Когда дело дошло до третьего, она наконец попыталась его просмаковать.
– Спасибо, Джилл, – сказал Джона, жуя второе печенье. Оба улыбнулись, глядя на измазанные крошками губы друг друга. Аня осторожно приоткрыла холодильник, следя, чтобы оттуда ничего не вывалилось, и стала искать какой-нибудь холодный напиток. Джона взял стакан с сушилки и принялся наполнять его из крана над раковиной. Тут кто-то набросился сзади на них обоих.
У Ани перехватило дыхание от удара о пол. Человек пришел со стороны спален – кто это был, она не видела, но явно не отец, судя по размерам обхвативших ее рук. Ей удалось перевернуться на спину, и она увидела, как кулак незнакомца врезался в лицо Джоны, сбив с него очки. Тот вскрикнул. Закричав, Аня выдернула свои ноги из-под навалившегося на нее мужчины, а затем с силой ударила пятками в его лицо. Тот отшатнулся. На его лице, как и на лице Джоны, виднелась кровь.
Другие руки схватили их и стали оттаскивать назад. Аня вцепилась в чью-то физиономию; ногти вонзились в мягкое. Послышался вопль, и ее отпустили. Они с Джоной оказались между двоих разъяренных мужчин вдвое крупнее их. Пластиковый контейнер валялся на полу, печенье превратилось в крошки, и это разозлило ее больше всего.
– Брок! – взревел один из мужчин, зовя ее отца.
– Папа! – крикнула она, тоже надеясь, что он придет.
Второй, уже собиравшийся наброситься на них спереди, замер, утер текшую из носа кровь и взглянул на детей.
– Аня? – проговорил он.
– Знаешь этого типа? – спросил Джона. – Он меня стукнул!
– Никогда его не видела! – ответила Аня. – Папа! – снова крикнула она, повернувшись в сторону коридора.
– Это его гребаная дочка, – сказал мужчина с кровоточащим носом другому, со следами ногтей на щеках. – Черт побери, как ты тут оказалась?
Аня поняла, что эти двое больше не собираются нападать – по крайней мере, не прямо сейчас. Вероятно, мужчины приняли ее с Джоной за незваных гостей… каковыми они, собственно, и являлись. Схватив Джону за рукав, она потянула его мимо «разбитого носа» к кабинке рядом с кухней, где стояли две скамейки и маленький столик. Усадив Джону, она проверила, что у него с носом. Один его глаз уже заплыл и побагровел.
– А вы как тут оказались? – спросила она. – И смотрите, что вы сделали с ним. Он всего лишь мальчишка.
– Спасибо, – пробормотал Джона, благодаря непонятно за что.
– С ним? Смотри, что ты сделала со мной! – бросил «нос».
Дальше Аня услышала голос, который узнала бы где угодно.
– Что тут происходит, черт побери? – взревел ее отец, вваливаясь в кухню. При виде Ани и Джоны на его лице появилось выражение, которого Аня прежде не замечала, – неподдельное замешательство и полная растерянность. Чувство, которое часто испытывала она сама, полагая при этом, что отцу оно совершенно незнакомо.
Он повернулся к «драным щекам» и «разбитому носу»:
– Что вы тут устроили?
– Мы? – переспросил «щеки». – Это они тут…
Послышался грохот, и все, что было в помещении, будто в замедленной съемке полетело вперед. Аня крепко держалась за сидевшего в кабинке Джону, но все равно их основательно тряхнуло. Вдруг все остановилось. Шкафчики распахнулись настежь, как и дверца холодильника. Все было засыпано едой и залито разными жидкостями. Отец и двое его коллег лежали в дальнем конце кухни, заваленные содержимым холодильника и шкафчиков. Аня услышала гневный рев отца. Один из мужчин со стоном сел, ощупывая ребра.
– Смотри, что ты… – начал ее отец.
– На него напали! – возразил
