Где спрятаться? Где в первую очередь будут разыскивать Эндела? Когда шел сюда, слышал, как глашатай выкрикивает указ короля о поимке негодяя-убийцы, – Морда тут не соврал. Конечно, искать начнут в трактирах, в воровских притонах, там, где сейчас бегает Морда, единственный человек, способный связать Адруса и Эндела, единственный, кто может сболтнуть языком. Сболт-нет – и понесутся слухи по всей округе! А слухи-то ох как хорошо разносятся! Только шепни!
Ну да, Морде вроде бы и незачем болтать, в него самого ударит рикошетом, но… что не делают люди в пьяном виде? Вино – враг человека. Ничего хорошего оно ему не дает, кроме кажущегося облегчения, кроме минутной эйфории, в дальнейшем сменяемой тяжким похмельем и, как следствие, болезнями.
Морда хитер, но не умен. И от него можно ждать чего угодно.
Кстати сказать, существовала и еще одна опасность – Морду могли поймать по какому-нибудь другому делу, и тогда заплечных дел мастера вытащат из него все что можно. Под пытками он расскажет и о Щенке, и об Адрусе. Адрус знал, как это бывает – хватают первого попавшегося заключенного и начинают его пытать: «Расскажи все, что ты знаешь о своих товарищах, знакомых, друзьях! Расскажи – и, если нам понравится рассказ, пытка прекратится!» Обычная схема допроса в Тайной службе. Заключенный рассказывал, рассказывал, рассказывал… и умирал под пытками. Как обычно, обещать – это не то же самое, что выполнять. Но прежде чем умереть, преступник все и всех выдавал. Если Морду возьмут – он точно наведет на Адруса, надеясь на прощение. И, скорее всего, ничего не расскажет о себе, не выдаст свои преступления, постарается спихнуть их на другого! Вряд ли кто-то потратит на него сыворотку правды – невелика птица, обычный уличный разбойник.
Мучил и другой вопрос – разве не Анга была убита? Откуда взялась вдруг эта родовитая дама? С какой стати убийство этой дамы приписывают ему, Щенку? Он не спал ни с одной родовитой дамой! Анга, только она имела доступ в его постель! Странные дела творят боги…
Итак, где спрятаться? Мастер Смерти умеет не только убивать. Чтобы убить, нужно еще и подойти к жертве, а когда закончил свое дело – суметь уйти. Иначе этот мастер не стоит потраченного на него времени обучения. И одна из первых истин, вдолбленных в голову тихим убийцам: «Хочешь спрятать вещь – положи ее на видное место! Туда, где никто не будет ее искать!»
Где не будут искать Щенка? На государственной службе. А где, на какую государственную службу принимают всех подряд, даже бродяг и нищих? Конечно, в армию!
Адрус доел похлебку, посмотрел в пустую миску и сдержал желание вытереть ее кусочком лепешки – что ни говори, а какое-то понимание воспитанности в него вбили вместе с боевыми искусствами.
Допил из кружки слабенькое жидкое пиво, все достоинство которого было лишь в том, что оно холодило глотку (видимо, бочонок хранился на леднике), подозвал вышибалу, недолго поговорил с ним и через несколько минут уже шагал по каменной мостовой к порту. Там, за воротами, находился вербовочный армейский пункт – рядом с портовой управой, трехэтажным каменным зданием, больше похожим на крепостной замок, чем на то место, в котором сидит начальник порта и вся его многочисленная свита, начиная с уборщиц, со стражников, собирающих мзду за постой кораблей, и заканчивая двумя смазливыми помощницами начальника и несколькими бухгалтерами, ведущими подсчет портовой прибыли.
Стражники, кроме поддержания порядка в порту, исполняли еще и роль таможенников, проверявших грузы, и за место стражника нужно было выложить начальнику порта кругленькую сумму, которая окупалась в считаные месяцы.
Выгодное дело – контролировать поток товаров. И начальник порта, и его заместитель, и все, кто имел отношение к портоуправлению, жили безбедно и, можно даже сказать, богато. Более пятидесяти процентов товаров доставлялось по морю, и часть денег, которые платили за эти товары, оседала в карманах чиновников.
Вербовочный пункт находился в торце здания, под вывеской – выцветшей, битой ветрами, дождем и чьей-то злой рукой. На ней был изображен вербовщик, вручающий новобранцу огромный мешок с золотом, и сам новобранец, растянувший в идиотской улыбке свои толстые губы селянина. Лицо вербовщика рассмотреть было невозможно – чья-то зловредная рука избила его камнями, изрешетила то ли из лука, то ли из арбалета – дырки в ржавом металле густо усыпали вдавленное внутрь вывески лицо.
Кроме лица пострадал почему-то еще и пах вербовщика – в самом его интересном месте, что наводило на мысль о неких нестандартных сексуальных пристрастиях вербовщика, женщина ведь не пойдет расстреливать из арбалета портрет обидчика. Хотя… может, это был обманутый ревнивый муж? В любом случае – сохранились лишь очертания фигуры, судя по нашивкам, сотника, и огромный королевский знак, любовно выписанный на его плече. Знак не расстреляли, зная, что согласно закону пойманный за осквернением королевского герба подлежит суду и немедленной казни, ибо это приравнивается к государственной измене. Королевский суд скор на расправу, что известно и младенцу.
Внутри пункта сидел грузный мужчина в форме сотника, расстегнутой на все пуговицы. Красный от жары, он обмахивался веером, на котором изображены были два больших женских глаза, будто бы рассматривавших каждого, кто перешагивал порог. Где он взял такой веер, почему пользовался претенциозным, чисто женским веером – загадка, на которую Адрус ответа не знал и, честно говоря, знать не хотел.
Вербовщик смотрел в окно, за которым виделись причал, корабли, сияющее море, морские птицы над волнами, и на лице вояки была написана вселенская скука, которую он развеивал лишь жестокими убийствами мух, время от времени неосторожно оказывающихся в радиусе действия смертоносного оружия – вырезанной из упругого легкого дерева лопаточки, густо испещренной кровавыми следами старых побед. Вот и сейчас сотник остановил плавное движение веера, прицелился, прищурив глаз, и с громким хлопком врезал по столу, вызвав грохот, достойный сравнения с громом. Потом поднял лопатку, осмотрел лопасть и торжествующие крякнул:
– Ах-ха! Попалась, сучка драная! Будешь еще мои пироги жрать, подлое отродье?!
Осторожно примерившись, он подцепил раздавленный трупик мухи за прозрачное крыло толстыми пальцами, бросил на пол, растер ногой и только потом спросил, не глядя на вошедшего:
– Чего приперся-то? Небось приключений захотелось, да? Мир повидать? Северный материк? Приключений на свою задницу хочешь? Трахать красивых баб, падких на вояк, заработать кучу денег? А стрелу в свое сраное брюхо не хочешь? А топором по башке, да чтобы мозги слетели в твое же дерьмо? Не хочешь?
