нами и заметила, что Хольден внимательно смотрит меня своими глазами цвета янтаря.
– Ты сумасшедшая.
Уголки моих губ дернулись.
– Да, знаю. Но и ты тоже. Наверное, это заразно.
Мы ничего не нашли. Покалывание в моем затылке никуда не ушло – оно становилось то сильнее, то слабее. Если в метро был рифт, то сейчас он был неактивен. Я ощущала лишь остатки его энергии.
Мы прошли до конца туннеля, где застрял грязный желто-серый поезд, и молча остановились перед ним. Ну и что нам сейчас делать? Без детекторов мы понятия не имели, когда появится Бэйл. Но в том, что он появится именно в этом месте, я не сомневалась. Я чувствовала рифт и понимала, что Бэйл что-то искал здесь.
Я снова прислушалась к себе. К покалыванию, которое продолжало тянуть, словно магнит.
Здесь, на этом конце туннеля, был еще один киоск – не такой поврежденный, как тот, что находился при входе. Во всяком случае, у меня было ощущение, что огонь в этом месте бушевал не так сильно.
Я направилась к Хольдену, который обогнал меня и теперь стоял, облокотившись о прилавок. Каждый шаг в помещении отдавался эхом, а дыхание, казалось, звучало слишком уж громко. Когда я остановилась, он указал мне на пару тетрадей – что-то вроде старых комиксов Бэйла. Бэйл берег их, словно какое-то сокровище. Только не снимай обложку, а то они потеряют свою ценность.
Но то, что Хольден держал в руках, не было комиксами.
– Журналы, – пояснил он.
Я удивилась. Неужели журналы когда-то были бумажными?
Хольден осторожно начал листать страницы. Они были порваны, краски выцвели. Должно быть, эти журналы пролежали здесь больше семидесяти лет.
Мутировавшие существа объединяются! – гласил один из заголовков. А внизу я увидела: Это конец?
Я обогнула киоск и подошла к входной двери:
– Может, нам спрятаться внутри, чтобы создать эффект неожиданности?
Но только я собралась открыть дверь, мой рот захлопнулся.
Потому что я увидела следы от пальцев. На ручке. Они довольно отчетливо отпечатались на слое пыли. Не слишком свежие, но все же.
Я толкнула дверь носком сапога и осветила помещение своим фонариком. Возле прилавка стоял стул, а вокруг лежали… записки.
Бесчисленное количество исписанных листов. Кто-то вырвал их из записной книжки, обложка которой, словно скелет, валялась на прилавке.
Издалека было видно, что бумага исписана дрожащей рукой, а почерк какой-то неуклюжий. А когда я опустилась на колени, мое сердце начало учащенно биться.
Я подняла одну из записок и заставила себя держать ее максимально аккуратно, чтобы можно было прочитать написанное.
Он хочет, чтобы ты забыл их
Не забывай их
Элейн Фагус Эллистер Робур Сьюзи Атлас
Элейн Сьюзи Атлас Фагус Эллистер Робур
Элейн Эллистер Робур Сьюзи Атлас Фагус
Список продолжался до бесконечности. В другой записке тоже были строчки с нашими именами.
То же самое было и в третьей записке:
Элейн Сьюзи Атлас Фагус Эллистер Робур
Элейн Эллистер Робур Сьюзи Атлас Фагус
Я услышала, как Хольден вошел в киоск. Он не сказал ни слова. Я провела пальцами по бумаге и подняла все записки, одну за другой. Некоторые были скомканы, наполовину порваны, кое-где слова были зачеркнуты.
Элейн Эллистер Ро Род Роб Сьюзи Фарг Фанг
Не забывай их Не забывай их Не забывай их
Элейн Эллистер Сьюзи Элейн Элейн Элейн
У меня все плыло перед глазами, но я не могла остановиться. Подняла еще три записки. И не смогла больше сдержать рыданий, когда расшифровала то, что было написано:
Что значат имена? Почему здесь стоят только имена? Они были важны я знаю что они были важны я знаю это я знаю это я знаю это
– Вот черт… – услышала я Хольдена. – Треверс совсем сошел с ума.
Хольден опустился на колени около меня и тоже поднял несколько записок. Их было, наверное, больше сорока.
– Уничтожить нулевые сенсоры, – прочитал он и нахмурился. – Ну, тут он ничего нового нам не сообщил. – Затем он снова посмотрел на записку: – Вот это я не могу прочитать, но потом идут еще два слова. Треверс примерно раз пятьдесят написал «проект Виртус». – Хольден фыркнул. – Снова какой-то проект? Virtus на латинском это… храбрость, по-моему. Но что это значит?
– Понятия не имею.
Я взяла записку из его рук и убрала в карман куртки.
– Это, наверное, как-то связано с моим отцом, – задумчиво произнес Хольден. – По крайней мере, так звучит. Но что сподвигло Треверса написать это здесь? В таком заброшенном месте?
– Думаю, он пришел сюда, чтобы вспомнить.
– Да. Только, похоже, не получилось. – Хольден серьезно посмотрел на меня. – Это и не могло получиться, Элли.
Я уставилась на пол. Затем выпрямилась и вышла из киоска. Быстро вытерла глаза, заставив себя отодвинуть на второй план ту боль, которую вызвали у меня эти строчки. Мы и так потратили слишком много времени.
– О’кей, – сказал Хольден, появившись за моей спиной. – Итак, к нашему плану: мы хотим побороть того, кто быстрее и могущественнее нас, верно?
– Верно… – тихо ответила я.
Хольден встал передо мной.
– Киоск в качестве укрытия отпадает. Но все-таки нам нужно где-то спрятаться. Наш главный козырь в том, что он не знает, что мы здесь.
Я прикинула и посмотрела на поезд, торчавший из туннеля. От него до киоска было не так далеко.
– Ты хочешь спрятаться в нем.
– Точно. – Хольден усмехнулся. – Мы затаимся и выпустим ему в шею сенсор. А потом отправим его в нокаут.
Я скривила рот:
– Можно было бы и не радоваться так открыто.
– Назовем это беспроигрышной ситуацией, – сказал Хольден. – Важно, чтобы мы попали с первого выстрела. Если он не сможет больше создавать вихри, у нас будет реальный шанс против него. – Он прищурился: – А что у тебя было по стрельбе?
– Четверка… с плюсом.
– А у меня пятерка. Значит, стреляю я.
Я фыркнула:
– Оценка не считается. На экзамене я специально промахнулась один раз.
– Что? – Хольден, кажется, растерялся. – Почему?
Я почувствовала, как щеки краснеют. Оставалось только надеяться, что в темноте он этого не заметил.
– Ерунда, забудь об этом.
– Элли…
Хольден внимательно посмотрел на меня.
– Это из-за меня?
– Это было глупо, о’кей? Ужасно глупо. Сейчас я бы не… – Слова давались нелегко. – Просто я думала… Допуск к гонкам был уже у меня в кармане. Оценки для меня ничего не значили. Вихревые гонки – единственное, что
