имело значение. И каждому из нас было понятно, что твой отец хотел, чтобы ты был лучшим в классе. Поэтому…
Я пожала плечами.
Хольден хотел что-то сказать в ответ, и я боялась этого – боялась того, о чем он мог спросить меня.
Когда-то я была влюблена в него, но это ничего не значило. Больше не значило.
– Мы выстрелим одновременно, – поспешно произнесла я, встала и побежала в сторону вагона.
– У нас будет на шанс больше попасть в него.
Я услышала, как тихо выдохнул Хольден. За мной он последовал не сразу.
– Я думал о нашем разговоре позавчера.
Голос Хольдена заставил меня вздрогнуть. Мы уже несколько часов сидели в вагоне. Вокруг царила тишина, и мы максимально уменьшили свет наших карманных фонариков. Темнота действовала на меня усыпляюще. Без детектора я даже не могла понять, сколько сейчас времени. Над нами, в реальном мире, скорее всего, уже ночь. И скоро, наверное, должно взойти солнце.
– Какой разговор? – спросила я.
Хольден посмотрел наверх, на схему метро, расположенную на потолке:
– О Треверсе.
Я вздохнула:
– Хольден…
– Нет, просто послушай меня, ладно?
Он согнул одну ногу так, чтобы повернуться ко мне:
– Ты сама сказала мне, что Треверс был практически ребенком, когда спас тебя тогда.
– Ну и что?
– Дело в том, что… – начал Хольден. – Мой отец всегда посылал Треверса на самые престижные миссии. Именно таким образом он сделал из него легенду. Он каждый раз заботился о том, чтобы где-то неподалеку была камера. А позже Треверса почти не было видно. Сегодня я знаю, что он создавал карту времени для моего отца, но тогда я просто думал, что Треверсу не нужно больше выполнять задания вихревых бегунов, потому что он и так давно уже был для всех героем.
Я нахмурилась. Все это я уже знала. Что хотел сказать мне Хольден?
– Такая миссия, как… как твоя… как спасение маленькой девочки там, где нет камер, нет свидетелей… – Хольден посмотрел на меня, – это не вписывается как-то. Это было бы поздно для его карьеры. Он почти не получал нормальных миссий, а если и получал, то только такие, с которыми он точно попал бы на все медиаканалы. Тайная, очень опасная спасательная операция, да еще и в одиночку, просто не имела смысла.
Я предполагала, что однажды он вернется к этой теме. Во время нашего перелета в Новый Лондон он как-то странно был погружен в себя. По нему было видно, как все внутри него боролось.
– Хольден, что это значит? Я была там и видела, как Бэйл принес меня к моей тете.
– Но ты не помнишь, как он тебя спас. Или помнишь?
– Помню. Он… он взял меня на руки и унес оттуда.
Вот почему мне так нравился запах мяты. Потому что тогда от него пахло мятой. Я долго думала, что это воспоминание связано с домом в лесу, но это было не так.
Это воспоминание было связано с ним.
Вдруг Хольден повернулся ко мне всем телом:
– А ты не задумывалась, почему Бэйл, после того как якобы спас тебя, исчез с экранов? Что он почти сразу после этого решил инсценировать свою смерть?
– Это никак не связано с моим спасением. Просто он выяснил, что твоему отцу нужно было от него на самом деле. Это и заставило его сбежать.
Хольден нахмурился и снова уставился в потолок:
– Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, ты слышишь? Ни здесь, ни… в будущем.
Я улыбнулась:
– Спасибо, но… я думаю, что единственным человеком, кто может спасти меня, могу быть только я сама.
Улыбка коснулась его губ.
– Я и не сомневаюсь, что ты это сможешь. Ты… Я никогда не встречал такой, как ты, Элли. Ты невероятная.
Я почувствовала, как у меня снова покраснели щеки, и заметила, что янтарного цвета глаза Хольдена смотрят на мои губы. Он сглотнул. Снова посмотрел на меня. Я не успела моргнуть, как он приблизился ко мне и…
Его губы слегла скользнули по моим, это длилось всего секунду. Но это так смутило меня, что я не сразу уклонилась.
В конце концов я положила руки ему на плечи и остановила его:
– Хольден.
Внутри все сжалось. Что я должна была ему сказать?
Он отклонился назад, сжал челюсти и снова уставился в пол. Мы молча сидели рядом, затем он глубоко вдохнул и выдохнул.
– Ты веришь, что если бы я тогда помог тебе… во время нападения на кураториум, я имею в виду. Если бы я тогда помог тебе найти твою семью, был бы рядом с тобой, вместо того чтобы навязывать тебе что-то, то мы смогли бы…
– Не нужно, – прошептала я. – Это ни к чему не приведет.
– Но у тебя же были ко мне чувства.
– Да, – призналась я. Почему-то мне показалось, что я в долгу перед ним. – Да, у меня были чувства.
– А сейчас?
– Я люблю Бэйла, – сказала я.
Было странно говорить это Хольдену, в то время как я еще ни разу не призналась в этом Бэйлу. Но и тут я чувствовала свою вину перед Хольденом.
– Он… он часть меня, понимаешь? Его жизнь тесно связана с моей. И так будет всегда. Поэтому я должна попробовать все. Потому что, если он умрет… я не знаю, как найти в себе силы, чтобы сделать то, что нужно.
– Защитить вихрь-прародитель.
Я кивнула:
– Да. – Затем схватила Хольдена за руки и прошептала: – Ты не крайняя мера, как ты сказал мне когда-то. Я знаю, что твой отец всегда взращивал в тебе это ощущение, вот только… он понятия не имеет, что у тебя внутри на самом деле. Ты заслуживаешь того, кто поймет, насколько ты великолепен.
Хольден фыркнул:
– Ну, это довольно дешевый трюк, чтобы взбодрить меня. – Потом улыбнулся: – Но он работает.
– Я серьезно.
Очень осторожно, словно боясь спугнуть меня, Хольден коснулся прядки, выпавшей из моего хвоста. Заправил прядь мне за ухо, провел кончиком пальца по щеке и опустил руку.
– Спасибо, – прошептала я. – Что пошел со мной.
Он несколько раз кивнул. Потом сделал глубокий вдох и снова стал смотреть на киоск. Мы продолжили ждать.
Чья-то рука зажала мне рот.
Я резко открыла глаза, собираясь закричать. Но передо мной было лицо Хольдена, который прижал к губам палец, предупреждая, чтобы я вела себя тихо.
О боже, я уснула! Как такое могло произойти?
Кивком я дала понять, что в порядке и все понимаю. Хольден убрал руку. Затем он молча указал на окно поезда, в котором мы
