долга.
И тут он сам решил подняться. Паскаль был слегка выше Стефа и угрожающе оттенял его. Всякий бы мог стушеваться перед этим видом и его холодным, вдавливающим в пол взглядом, но не Стефан.
– Я и представить не могу, сколько людей погибло из-за твоей лени, – прошипел Скорпион, только сейчас обнажив свою злобу. От Стефа не укрылось, как тот яростно сжал кулаки. – Сколько душ лишились Света за эти годы! Но хуже всего то, что тебе даже не стыдно. Тебя никогда и не наказывали должным образом.
– И ты решил исполнить должность палача в этом деле?
– Не забывайся, Стефан, Мясником здесь называют тебя.
Внутри Стефа словно полыхнул фитиль. Ему нет дела до этой борьбы, нет дела до протекторов. Но Паскаль перегнул палку. Тот оставался непоколебимым, Стефа же бил жар ненависти. Если бы не разделяющий их стол, то, скорее всего, он бы врезал Смотрителю по стальной роже.
«Почему они не могут просто оставить меня в покое?!» – думал он.
– Знаешь, Стефан, в Соларуме смертную казнь назначали и за меньшее. Но когда-то ты был образцовым протектором, примером для многих. – В словах Паскаля звучала явная досада, точно Стеф его разочаровал. – Ты до сих пор один из лучших манипуляторов. У тебя огромный потенциал.
– Тебе-то что?
– Ты разлагаешься морально, это твое дело. Но ты не выполняешь работу, и от этого страдают приземленные, а это уже мое дело.
Тут он отвернулся и стал смотреть в витражное окно, в прозрачных стеклышках которого виднелся синий лес Соларума.
– Мы, люмен-протекторы, уже тысячи лет являемся оплотом между людскими душами и темными монстрами. Так постановили звезды, потому мы обязаны нести этот крест на себе, ведь больше некому.
– Спасибо за урок истории, – буркнул Стефан в сторону.
– Я просто дам тебе мотивацию. До конца моего правления осталось немного. И если ты не выполнишь мое задание, я отниму у тебя восемь лет. Навсегда.
Стеф вздрогнул.
– Восемь? – поразился он.
– Скажи еще, что это слишком сильная мера, – хмыкнул Паскаль, возвращаясь к столу. Он снова сел и принялся писать в энерглассе.
Стефан же стоял как вкопанный, хмурясь и обдумывая свое нынешнее положение. За его проступки смертная кара была вполне верным решением, Паскаль был прав, – такое назначали и за меньшее. Тунеядцы тут не нужны. Но восемь лет памяти…
– Сядь, – приказал Паскаль.
Стефан раздраженно плюхнулся обратно, с ненавистью опаляя глазами Смотрителя.
– Ты будешь посещать все собрания, все поминальные церемонии. Будешь выполнять недельную норму по уничтожению сплитов и других темных тварей, если они появятся. Я буду за тобой следить все грядущие двенадцать месяцев.
– Иначе что?
– Иначе через год, как только Солнце войдет в созвездие Скорпиона и мое правление вновь начнется, я отправлю твою душу в Обливион.
Стефан ухмыльнулся. Такая себе угроза. Другому она показалась бы ужасной, но Паскаль не ведал всего. Восемь лет памяти пока что выглядели более устрашающими, за них Стеф немного волновался.
Он выдохнул, беря себя в руки, после лениво потянулся.
– Ладно, хватит швыряться в меня угрозами и притворяться моей мамочкой, чего ты от меня хочешь? За мои восемь лет. Что я должен сделать такого унизительного в ближайшие дни?
И тут в дверь забарабанили. Не дожидаясь ответа Смотрителя, в комнату влетела Ламия – Близнецы. Она чуть не споткнулась о ковер, но быстро оправилась, отбрасывая черные волосы.
– Паскаль… – задыхаясь, выдала она.
– Я занят.
– Ты не поверишь! – воскликнула Ламия. В голосе слышался подозрительный восторг.
Пока она излагала ситуацию с присущим ей воодушевлением к самым необычным делам, Стефан хмурился все больше. Паскаль не отставал от него.
– Где он сейчас? – после недолгих раздумий спросил Скорпион.
– Сара увела его в карцер. Я бы хотела…
– Хорошо, – резко перебил ее Паскаль, поднимаясь со своего места.
Половицы скрипнули под его сапогами. Скорпион остановился посреди комнаты, обдумывая произошедшее.
– Скажи, чтобы его привели на суд.
Ламия удивленно захлопала глазами.
– Суд? Но это неразумно! Ты не хочешь, чтобы его для начала обследовали в Манипуляционной? – Она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. – Пожалуйста! Это же такой шанс! Где еще ты видел…
– Нет! – внезапно рявкнул Скорпион. – Никаких обследований! Нам требуется как можно скорее разобраться с ним, а потом от него избавиться!
– Но это же протектор… – растерянно вымолвила Ламия, поправляя очки.
– Больше нет, – пророкотал Скорпион. – Суд состоится через полчаса.
– Но не все из Тринадцати смогут прийти так скоро, – подал голос Стефан, – многие на заданиях.
Иногда он забывал, что все его утверждения могли быть интереснее для дерева, чем для протекторов. Никто на Стефа и внимания не обратил. Ламия удалилась, а Паскаль несколько раз обошел комнату в напряженном молчании. Мыслями он был далеко отсюда, может, даже лично разбирался с несчастным узником.
– Хочешь его казнить? – спросил Стефан без особого интереса.
– С тобой я разберусь позже, – сердито ответил Паскаль, забирая энергласс и пряча его в рабочем поясе.
– И все-таки что с ним?
Паскаль, казалось, хотел сказать одно, но затем выдал:
– Ты его знаешь?
– Этого новенького? – Стеф фыркнул и пожал плечами. – Скажу так: в личном общении он бы понравился тебе меньше меня.
– Знаю, говорил с ним пару раз. Неприятный тип. Высокомерный.
– Мне он показался эгоистичным засранцем. Слышал, указов он не выполняет, делает в основном то, что сам считает верным. Но я не думал, что с ним произойдет такое.
Паскаль напрягся.
– Возможно, это знак свыше. Удастся забить паршивую овцу раньше, чем она начнет вносить разлад в коллектив.
Стефану его настрой не нравился, хоть и защищать новичка не было желания.
– Пошли. – Паскаль открыл дверь в коридор. – Пора выяснить, что за темную тварь нам приволокли на порог.
Глава III
Мертвый для Света
Протекторы отворили тяжелые ворота, вводя меня в мрачное круглое помещение. Я смутно помнил его, словно видел в другой жизни. Зал собрания Тринадцати.
Все серое, сделанное из каменных плит. Наверху – ничем не освещенный, полный темноты купол. Вдоль стен висели синие знамена Света с серебряной звездой по центру. Сам зал делился на два уровня: нижний был предназначен для провинившегося, а верхний – для Тринадцати. Те из них, что пришли, почти поголовно носили синие мундиры. Они стояли на высоком помосте, среди тринадцати каменных трибун, выставленных в круг, и нависали надо мной мрачными угрожающими тенями. Если за трибуной находился человек, то синий диск на ней загорался уникальным символом. Протекторы не спускали с меня глаз. Я насчитал шесть присутствующих.
Разумеется, мне была знакома побледневшая Фри; она старалась выглядеть стойко
