с соседними городами, но никогда не приглашал за стол переговоров своего сына, и никто не знал, как будет править этот юноша. Может быть, он, как обычно свойственно молодым, начнет ворошить старые обиды.
Климун захотел своими глазами посмотреть на юного принца и разобраться, представляет ли он угрозу. Он решил отправиться в Атос и побродить среди местного люда. Если в народе идут разговоры о войне и отмщении, то станет ясно, что за человек повелевает там. А если люди говорят о мире и урожае, то, значит, их владыка хорош. И тогда, встретившись с принцем, Климун будет знать, как тот обращается со своими подданными.
Близился праздник урожая. В такие дни чужестранцу легче всего побродить по городу, не привлекая внимания. Поэтому Климун, взяв с собой только Геросфена, отправился в путь. Он прибыл как раз к празднику. Очутившись в городе, он представился крестьянином, чья ферма находится сразу за границей земель, принадлежавших городу. Объяснил, что он нездешний и не знает, как его здесь встретят, однако городские жители были к нему приветливы и позвали на праздник. Он выпил с новыми друзьями вина и спросил, что они думают о новом правителе.
– Посмотри сам, – сказали ему в винной лавке. – Он будет судить состязание по борьбе.
Климун был уже не юношей, однако не вышел из того возраста, когда охотно состязаются в борьбе. Он решил поучаствовать. И одолел всех своих первых соперников. После полудня победил опять, и теперь между ним и лавровым венком оставался только один противник. Судил финальную схватку новый принц, и Климун сумел хорошенько рассмотреть его. На вид он был горд, однако судил справедливо, хотя мог бы схитрить и отдать победу своему подданному. Люди могли бы рассердиться, увидев, что городской приз уходит чужестранцу, но правитель, вручая Климуну лавровый венок, совсем не казался уязвленным. Принц вернулся в свой шатер, а Климуну за его труды вручили амфору вина и пригласили на праздничный ужин ко двору.
И только тут до Климуна дошло, что, разделив трапезу с принцем, он уже не сможет рассчитывать, что при следующей встрече – а она наверняка произойдет – тот не узнает его. Непременно узнает и наверняка рассердится, что его провели. Поэтому Климун торопливо откланялся, отыскал в толпе Геросфена, и они как можно скорее покинули город. Удалившись от города, они увидели у дороги пожилую женщину. Она сказала им, что мимо только что проскакал всадник, и она так спешила уступить дорогу, что рассыпала все монеты, которые заработала на сегодняшнем празднике, торгуя пирожками. Деньги лежат где-то тут, в пыли, но дело к вечеру, и в сумерках она не сумеет их отыскать. Старушка попросила Климуна и Геросфена о помощи. Климун решил, что они уже достаточно удалились от Атоса, и остановился помочь старушке.
Они долго возились в придорожной пыли, отыскивая монеты, и вдруг вдалеке послышался стук копыт. Все трое отошли к обочине и стали ждать, пока всадники проскачут мимо, но те внезапно остановили коней. Тот, кто ехал впереди, заговорил.
– Наш принц желает знать, почему гость отклонил предложение поужинать. Мы ищем крестьянина, который на сегодняшнем празднике выиграл амфору вина, и хотим спросить, почему он ушел так поспешно. Не ты ли этот крестьянин? – Он посмотрел на амфору в руках у Геросфена.
Вопрос был сложный. Стоя на дороге в глубоких сумерках, Климун поспешно сочинял ответ. Сказать, что дома ждет сварливая жена? Она не знает, что он ушел, и поэтому надо вернуться, пока обман не обнаружен? Любой ценой надо придумать причину, по которой он отверг приглашение князя. Климун не замечал, что за то время, пока они искали старушкины монеты, вечер стал не темнее, а ярче. Взошла луна. Она озарила горизонт, но Климун ее не видел и не вспомнил об обещании, данном богине луны.
– Фрезина, – недовольно заворочался Эвгенидес. – Надо было попросить у тебя сказку со счастливым концом. Эта мне не нравится. Расскажи другую.
Фрезина словно не услышала его. Король насупился, однако стал слушать дальше.
А Геросфен, стоявший с амфорой в руках, смотрел на горизонт, над которым всходила луна. Он помнил обет Климуна, но что мог поделать? Климун собрался заговорить. Открыл рот, слова были уже на кончике языка. Что делать? Закричать: «Господин мой, не лгите»? Геросфен в ужасе понял, что сказать тут нечего.
– Фрезина… – На лице у короля было написано искреннее огорчение. Костис ни на миг не верил, что когда-то на свете был настоящий Климун или настоящий Геросфен. Он поглядел на Фрезину: понимает ли она, отчего король недоволен? Но старушка смотрела куда-то вдаль и словно ничего не замечала.
– И тогда, – сказала Фрезина, – Геросфен ударил Климуна амфорой по голове.
– Ха! – с облегчением выдохнул король. Фрезина подчеркнуто не заметила и этого, как минуту назад не замечала королевских страданий. Она продолжила рассказ.
Удивился этому не только Климун. В конце кавалькады всадников ехал сам принц Атос. Он вышел вперед и поинтересовался, почему друг разбил о голову Климуна амфору лучшего вина.
Климун и сам этого не понял. Он посмотрел на Геросфена, а тот посмотрел на луну. Климун проследил его взгляд и увидел, что луна висит прямо у него над плечом.
– Я вижу, ты уже понял, в чем дело, – сказал юный принц. – Будь добр, просвети и нас.
Климуну ничего не оставалось:
– Мой друг самым горячим образом посоветовал мне вспомнить обет, который я дал богине луны. Я обещал ей никогда не лгать при лунном свете. Поэтому говорю вам чистую правду: я Климун, базилевс Кафодикии, и пришел сюда втайне, чтобы посмотреть на нового правителя города и вынести свое суждение.
– И каково же твое суждение? – спросил юный принц.
– Ты горд, но справедлив и, думаю, не станешь поджигателем войны.
– Я польщен, – сказал принц.
– Ты, может быть, и польщен, но я не льстец, – сказал Климун. – По крайней мере, при лунном свете.
– Тогда, видимо, в тебе есть качества, которые отец велел мне ценить превыше остальных. Ты человек, которому можно доверять, и мы станем союзниками, – сказал принц.
– Буду польщен и сочту за честь, – ответил Климун. – Но не знаю, достоин ли я твоего доверия. – Он смиренно обернулся к старушке, стоявшей неподалеку, и сказал: – Богиня, я нарушил обещание, данное тебе. Если бы не мой друг, я бы солгал. Полагаю, мои оливковые деревья и мой город обречены на гибель, – сокрушенно произнес он.
– Ты не сказал ни слова лжи, – возразила богиня, ибо, как уже поняли и Геросфен, и Климун, старушка эта была богиней.
– Но я был готов солгать.
– Тебе не дал твой друг.
– Да, – ответил Климун, однако чувствовал, что был подвергнут испытанию и не прошел его.
– Если бы все эти годы ты не был таким, каким обещал, этот человек не стал бы твоим другом и не пришел бы на помощь в минуту опасности. Не думаю, что лунный свет открыл что-то такое, чего ему видеть не следовало, – серьезным тоном сказала старушка и исчезла, оставив Климуна в глубокой радости, а всадников – в ожидании объяснений.
* * *
– Спасибо, Фрезина, – смиренно проговорил король.
– Вместо благодарности поешь-ка лучше супа да поспи немного.
– В него подмешали маковый сок?
Фрезина покачала головой.
– Хорошо. Мы с женой договорились, что приправлять будут только мое вино.
Фрезина пошла за супом.
* * *
Подкрепившись немного, король признался, что устал и хочет спать. Костис был рад этому. В конце дня пришла королева посидеть с королем, а Костиса отправила в кордегардию. Вскоре Телеус привел смену караула и велел Костису уходить.
Костис пересек большой открытый двор позади общественных залов дворца. Стояла духота. Костис подавил зевок и подумал: где же он сумел так устать, если ведь день ничего не делал? Из двора свернул в крытую галерею, соединявшую переднюю часть дворца со сложным лабиринтом небольших зданий, где обитали придворные. В восточном конце был коридор, огибавший общественные залы. Он вел на террасу, а оттуда уже можно было по крутым лестницам спуститься к казармам и учебным плацам королевской гвардии.
Сонный и взмокший, он обогнул груду разбитой черепицы – наверно, свалилась откуда-то сверху. За спиной раздался треск, словно разбился глиняный кувшин, и Костис едва успел отскочить – сверху соскользнуло еще несколько черепиц. Он окинул взглядом захламленную террасу, с грустью поставил крест на мечте хоть немного вздремнуть и поплелся докладывать дворцовому секретарю, ответственному за крыши.
После этого, окончательно проснувшись и проголодавшись, он отправился в столовую. Гвардеец, утром сидевший слева, остался за столом один и, увидев Костиса, помахал, приглашая к себе. Костис налил себе вина и сел.
За соседним столом Домисидон, поднял взгляд, заметил Костиса
