и с силой толкнул соперника в костер.
В первое мгновение было тихо, потом кто-то из женщин истошно завопил, и Прай узнал голос Нлео – своей тетки и матери его кузена. А дальше уже было непонятно, кто взревел громче: хор зрителей или Джарк. В воздухе остро запахло паленой шерстью, сразу воскресив в памяти воспоминания о подобной же сцене из их далекого детства.
– Снова огонь не принял тебя, – усмехнулся Прай, когда Джарк выскочил из пламени и принялся кататься по земле. – Стоило бы понять, что ты ему не нравишься.
Джарк ничего не ответил, он только выл и верещал явно не как положено Льву. Разве что маленькому котенку. К нему тут же подбежали друзья-леопарды и помогли встать на ноги.
– Это считается за победу? – Прай повернулся к отцу и старейшинам. – Или вы скажете, что истинному Льву можно бояться огня?
Арнар молча переглянулся со своими советниками. Потом затянувшуюся паузу прервал женский голос:
– Прай победил! Мой сын прошел испытания и доказал, что достоин зваться настоящим Львом, настоящим воином! – кричала Таяра.
– Ура Праю! – крикнул и другой голос, молодой и мужской, и юноша не сразу понял, что он принадлежит Ахасу.
Арнар все смотрел на старейшин, пока Рабаш едва заметно не кивнул ему. Тогда вождь вышел вперед и обратился к сыну:
– Судьба двоюродного брата в твоих руках, – произнес он. – Решай, как ты хочешь с ним поступить. Ты можешь приговорить его к смерти, к изгнанию или помиловать и оставить в клане.
Прай задумался лишь на мгновение. Очень хотелось сказать либо «смерть», либо «изгнание», но он выбрал тот вариант, который, как он знал, унизит его врага сильнее всего.
– Я его милую, – с усмешкой произнес он. – Пусть остается в клане. Не буду усугублять его и без того тяжелую участь – ведь он на всю жизнь останется опозоренным.
– Что ж, будь по-твоему, – сказал Арнар. Он подошел и положил ладонь на плечо сыну, но выражение его морды по-прежнему не казалось ни радостным, ни приветливым. – С возвращением домой, юный Лев. Ты прошел испытания и стал воином. Завтра же Рабаш сделает тебе татуировку.
* * *
Плаванье по океану на лодке длится куда дольше путешествия на летающем острове. И когда гребешь или отдыхаешь от гребли, чинишь парус или просто без дела торчишь на палубе, часами глядя на бесконечную воду вокруг и изредка лениво перекидываясь словами с другими воинами-Львами, разум норовит занять пустующую голову размышлениями и воспоминаниями. Именно так было и у Прая. За время пути на Ярморочный остров, находящийся так далеко от Геары, он не раз успел перебрать в памяти все события, происшедшие с тех пор, как он вернулся домой.
Его положение в родном клане было странным, а существование – непростым. Неудобства вызывало даже собственное имя. Хоть он и настаивал на том, чтобы к нему обращались исключительно как к Праю и никак иначе, но на деле он сам так привык зваться Уродом, что перестраиваться было трудно. Порой, когда к нему обращались, он какое-то время не откликался, так как не сразу понимал, что говорят именно с ним.
И так было почти с каждой стороной его новой старой жизни.
Первое время приходилось постоянно вспоминать то, о чем он забыл на Острове изгоев, а порой даже и то, чего он, собственно, и не знал. Прай вспоминал, как охотиться на добычу крупнее и медленнее юрких ящериц, как добывать дичь и рыбу, имея в своем распоряжении оружие и разные приспособления, а не заостренную палку или ломкую костяную острогу – и то в лучшем случае. За годы, проведенные вне родного клана, он научился превращать в оружие почти все, что попадало в его руки. Мог метнуть камень и убить птицу, мог сплести более или менее крепкие силки из ненадежных стеблей ползучей травы – ничего другого, более подходящего, там просто не было – и даже мог какое-то время защищаться от меча обычной палкой. Но теперь он узнал об оружии, которым ему еще только предстояло обзавестись и научиться владеть.
Получив привилегию ходить на охоту вместе с другими молодыми Львами, Прай увидел, что у них появилась новая манера, которой не было в его детстве: добывать оленей и косуль при помощи недавно вошедшей в моду металлической перчатки с длинными когтями и собственных клыков. Все пользовались только этим и кривились, видя, как Прай натягивает тетиву или метко бросает нож, вместо того, чтобы попытаться нагнать добычу и расправиться с ней, как – зверь.
– Истинный Лев выходит один на один с тем существом, которое собирается съесть, – заявил как-то молодой гепард Теру. – Иначе он оскверняет собственную честь!
– По крайней мере – в изобильный год, – добавил Ахас. – Когда незачем идти на крайние меры.
Прай не стал объяснять им, что там, где он жил, не бывало изобильных годов. Если ты мог поймать дичь – ты должен был ее поймать. И это был вопрос не чести, а выживания.
Слов нет – жизнь на Геаре была куда благополучнее, и юноша не мог не заметить, что за время его отсутствия она во многом изменилась к лучшему. Победив в битве кланов, Львы теперь собирали дань с разных племен Боудики, и в их распоряжении появилось много оружия, домашней утвари, украшений, тканей или деликатесов, вроде осьминогов, которых ловили на морском дне Крокодилы, или фруктов, выращиваемых обезьянами на Спеаре. Прай, всегда тянувшийся к роскоши, пусть никому особенно и не признававшийся в этом, до сих пор считал настоящим счастьем возможность каждый день есть мясо и спать не на голой земле пещеры, а на мягких шкурах, в доме, укрывающем от дождя и ветров. Хижину он построил себе сам, нарубив в лесу толстых веток, и поселился отдельно от родителей – теперь, когда он стал взрослым, прошел испытания и получил татуировку воина, он имел на это право. Чувствуя, что в клане к нему по-прежнему относятся настороженно, он поставил свой дом в стороне от стойбища, у самой дороги на болота, где, как и прежде, прятал свой летающий остров. Пусть об островке теперь знало все племя, и можно было не волноваться, что его украдут, Прай все равно не хотел, чтобы кто-то стал свидетелем его бесед с Обсидианом.
А обсудить с духом камня ему было что – важных тем имелось немало. И самой сложной среди них были, наверное, отношения с отцом. Арнар и после успешно пройденных Праем испытаний все равно
