– Я думал, ты ее ненавидишь, – сказал Мул-Ал-Ка.
– Ненавижу, – согласился я.
– Так поступать по-человечески? – спросил Мул-Ба-Та.
– Да, мужчина должен защищать женщину, какой бы она ни была.
– Достаточно того, что она самка? – опять спросил Мул-Ба-Та.
– Да.
– Даже самка мула?
– Да.
– Интересно, – заметил Мул-Ба-Та. – Тогда мы должны сопровождать тебя, потому что хотим научиться быть людьми.
– Нет, вы не должны идти со мной.
– Значит ты не считаешь нас настоящими людьми, – горько сказал Мул-Ал-Ка.
– Считаю, – ответил я. – Вы доказали это, сообщив мне истинные намерения Сарма.
– Значит мы можем идти с тобой?
– Нет. Я считаю, что вы можете помочь мне по-другому.
– Это будет приятно, – сказал Мул-Ал-Ка.
– Но у нас немного времени, – сказал Мул-Ба-Та.
– Верно, – согласился Мул-Ал-Ка, – потому что мы скоро должны идти в помещения для разделки.
Мулы казались опечаленными.
Я немного подумал и потом устремил на них взгляд, в котором, как я надеялся, было крайнее разочарование.
– Конечно, – сказал я, – вы можете так поступить, но люди так не поступают.
– Нет? – спросил Мул-Ал-Ка, приободрившись.
– Нет? – с неожиданным интересом спросил Мул-Ба-Та.
– Нет, не поступают, – уверенно заявил я.
– Ты уверен?
– На самом деле уверен?
– Абсолютно, – ответил я. – Совсем не по-человечески безропотно отправляться в помещения для разделки.
Мулы долго смотрели на меня, потом друг на друга, потом снова на меня. Казалось, они пришли к какому-то решению.
– Тогда мы не пойдем, – сказал Мул-Ал-Ка.
– Да, – решительно поддержал его Мул-Ба-Та.
– Хорошо, – сказал я.
– А ты что теперь будешь делать, Тарл Кабот? – спросил Мул-Ал-Ка?
– Отведите меня к Миску.
Вслед за Мулом-Ал-Ка и Мулом-Ба-Та я зашел в влажное высокое сводчатое помещение, не освещенное лампами. Стены помещения были покрыты веществом, похожим на цемент; в него вделаны многочисленные разного размера камни.
Со стойки у входа Мул-Ал-Ка взял факел мула и сломал его конец. Держа его над головой, он осветил часть помещения.
– Это очень старая часть роя, – заметил Мул-Ба-Та.
– А где Миск? – спросил я.
– Где-то здесь, – ответил Мул-Ба-Та, – так нам сказал Сарм.
Насколько я мог судить, помещение пусто. Я нетерпеливо потрогал цепочку переводчика, который с помощью мулов захватил на пути сюда. Я не был уверен, что Миску позволили сохранить его переводчик, и хотел иметь возможность разговаривать с ним.
Я посмотрел вверх и застыл на мгновение, потом коснулся руки Мула-Ба-Та.
– Вверху, – прошептал я.
Цепляясь за потолок, висели многочисленные темные фигуры, очевидно, цари-жрецы, но с чудовищно раздутыми животами. Они не шевелились.
Я включил свой переводчик.
– Миск, – сказал я. И почти тут же узнал знакомый запах.
Среди вцепившихся в потолок фигур послышался шорох.
Но никакого ответа не последовало.
– Его здесь нет, – предположил Мул-Ал-Ка.
– Вероятно, нет, – согласился Мул-Ба-Та, – иначе он бы ответил. Твой переводчик уловил бы его ответ.
– Поищем в другом месте, – сказал Мул-Ал-Ка.
– Дайте мне факел, – сказал я.
Я взял факел и обошел комнату. У двери я заметил вделанные в стену прутья, которые можно использовать как лестницу. Взяв факел в зубы, я приготовился к подъему.
Неожиданно, держась руками за нижнюю перекладину, я остановился.
– В чем дело? – спросил Мул-Ал-Ка.
– Слушайте, – сказал я.
Мы прислушались и на расстоянии услышали поющие человеческие голоса; пело множество людей; мы слушали минуту-две; звуки пения приближались.
– Вероятно, идут сюда, – сказал Мул-Ал-Ка.
– Нам лучше спрятаться, – предложил Мул-Ба-Та.
Я оставил лестницу и отвел мулов к дальней стене помещения. Тут я велел им спрятаться за упавшими со стен камнями. Сунув факел меж камней, я тоже присел за ними, и мы стали ждать.
Пение становилось все громче.
Это была печальная песня, торжественная и медленная, почти как погребальный напев.
Слова на древнегорянском, который я понимаю с трудом. На поверхности сейчас этим языком не пользуется никто, кроме касты посвященных, которые его используют в своих многочисленных сложных ритуалах. Насколько я мог судить, эта песня, хоть и печальная, гимн царям-жрецам, в ней упоминались праздник Толы и гур. В припеве, который все время повторялся, говорилось примерно следующее: «Мы пришли за гуром, во время праздника Толы мы пришли за гуром, мы радуемся, потому что во время праздника Толы мы пришли за гуром».
Мы продолжали сидеть скорчившись в темноте в дальнем углу помещения. Вдруг дверь распахнулись, и появились два ряда странных людей, они шли парами, у каждого в одной руке факел мула, в другой – нечто напоминающее пустой винных мех из золотистой шкуры.
Я слышал, как рядом со мной Мул-Ал-Ка перевел дыхание.
– Смотри, Тарл Кабот, – прошептал Мул-Ба-Та.
– Да, – ответил я, – вижу.
Вошедшие длинной вереницей в помещение могли быть отнесены к людям, а могли и нет. Выбритые, одетые в пластик, как все мулы роя, но туловища у них маленькие, а ноги и руки необыкновенно длинные для туловища такого размера, ладони и ступни необыкновенно широкие. На ногах нет пальцев, ступни скорее напоминают диски, это своеобразные мясистые подушки, на которых они молча движутся вперед; и на руках у них не обычные ладони, а тоже нечто вроде мясистого диска, который поблескивает в свете факелов. Самой странной особенностью этих существ была форма и ширина глаз: глаза большие, не менее трех дюймов в ширину, круглые, темные и блестящие, как глаза ночного животного.
Что это за существа?
Их в помещении становилось все больше, освещение усилилось, и я предупредил своих спутников, чтобы они не шевелились.
Теперь я ясно различал царей-жрецов; они висели вниз головой, вцепившись в потолок, по сравнению с огромными вздувшимися животами грудь и голова казались маленькими.
И тут, к моему изумлению, странные существа, не обращая внимания на прутья у двери, начали подниматься по почти вертикальным стенам к царям-жрецам, потом – поразительно – двинулись вниз головой по потолку. Там, где они ступали, оставалось слизистое пятно: несомненно, след выделений дисков, служивших им ногами. Те, что оставались на полу, продолжали торжественно петь; те же, что добрались до царей-жрецов, начали из их ртов наполнять свои меха. Их факелы отбрасывали странные тени. Много раз заполнялись меха, цари-жрецы отдавали мулам то, что запасли в своих животах.
Процессия мулов казалась бесконечно, царей-жрецов на потолке было не меньше ста. Мулы непрерывно поднимались вверх, спускались, возвращались с пустыми мехами, а те, что оставались на полу, не прекращали петь. Так продолжалось больше часа.