свою комнату и захлопнула дверь.
– Может, хватит уже лезть в мою жизнь? – крикнула я.
Орать через дверь однозначно было не самой умной идеей, но мне было все равно. Я хотела задушить его голыми руками. А еще забиться под одеяло и долго и протяжно рыдать.
– Я тебя ненавижу! – Я развернулась лицом к комнате, ожидая, что Лестер появится у меня перед носом, но ничего не произошло. – И я ее не убивала, – тихо добавила я, чувствуя, как слезы жгут глаза.
– Мне все равно, убила ты ее или нет, моя радость, – послышался смягчившийся голос из-за двери. Я удивилась, что он остался по ту сторону, но в глубине души была благодарна. – Хоть разрезала и на завтрак съела. Я просто не хочу, чтобы ты подвергала себя глупой опасности.
– Я не подвергаю!
По ту сторону все стихло. Я тихонько сползла вниз по двери и закрыла лицо руками.
Мама думает, что я чудовище. А Лестер, похоже, никогда в этом и не сомневался. Папа убежден, что каждый имеет право на странности и собственные хобби, какими бы они ни были. Но папа далеко.
Я не знала, что происходит за дверью – ушел ли Лестер, отмерла ли мама, унесли ли мышку или она так и осталась лежать в прихожей. Слезы бежали по щекам, стекая за ворот.
Как мама могла мне поверить? Как она могла?..
Антон
Наутро голова у меня раскалывалась. Рука слушалась плохо. Еще бы гадюку за хвост дернул. Идиот. Я был чуть ли не единственным служителем Великих Дев, на котором ни одна еще не оставила метки. А метить они любят. Юля сразу выжигает на парнях отпечаток ладони, чтобы показать остальным, чье добро. Дарина, когда разозлится, тычет отравленными иголками – говорят, хватает крохотного укола, чтобы конечность начала гнить, как мокрая листва в конце ноября. Сама Хельга пускала по нервным каналам своих жертв жидкий лед. Больно адски. Видно, Вера полностью овладела силой, раз смогла это повторить.
Я слонялся по квартире. Доковылял до Ванькиной комнаты, проверил его дыхание и цвет кожи. Вроде в порядке. А с чего бы нет? С чего я вообще взял, что Вера его прикончит? Какие у нее глаза вчера были страшные… Хорошо еще, за руку меня схватила. Прикоснулась бы к сердцу – и привет.
В итоге я приземлился на кухне. Заварил кофе. Все медленно, одной рукой – набрать чайник, вскипятить, залить в чашку. Болело везде – руку дергало, грудь выворачивало.
Кофе заварил крепкий, аж ложка стоит. Сверху горка сахара, чтобы наверняка. Выпить залпом. Подождать. Вроде сработало – в голове немного прояснилось.
Вера утром уехала. Сам прогнал, главное. Олень. Она теперь живая мишень для убийцы. Что толку, что она может заморозить этого чувака, если он использует яд… Думай, Тоха. Он был среди тех, кто пришел на открытый урок. Значит, нужен список.
С третьей попытки я нашел на кухне телефон. В студии долго никто не брал, потом знакомый голос затарабанил, как пулемет:
– Танцевальная студия «Летняя Дева», танцы-шманцы к вашим услугам.
– Ты, что, в секретутки подался?
На том конце замолчали.
– Тоха, ты? Неужто на курс записаться хочешь? А я говорил, только распробуй…
– Мне нужен список всех, кто был вчера на открытом уроке.
– А мне мир во всем мире и розовый пони!
– Слушай внимательно. Хельгу убили. Убил кто-то, кого она знала. Она сама впустила этого человека к себе домой. Судя по всему, то, что произошло вчера, – его рук дело. У нас под носом ходит убийца. Вера сейчас для него легкая мишень.
Леха молчал так долго, что я подумал, нас разъединили. Он прокашлялся.
– Эм, Тохыч…
– Ну?
– Вера только что была у нас. Минут пятнадцать как ушла. Кошку хотела оживить. И брата твоего. Юля ее к Фросе отправила. Слушай, а что получается – он теперь может и на Юлю напасть?
– Не знаю. Передай, чтобы была осторожна. Вышли мне список тех, кто был на уроке.
– Почтой?
– Голубем. Почта Антон Никифоров без пробела, яндекс точка ру. Записал?
Я нажал на отбой прежде, чем он насыпал новых вопросов. В груди как стекла толченого насыпали. Все это время Вера хотела как лучше. А теперь едет одна к Фросе, пока где-то кружит чувак, который ходит на черный рынок за ядом, как к себе домой.
Пиликнул телефон. Список приземлился на почту. Быстро он. Я заварил еще кофе и пошел включать комп. Десять девочек, десять мальчиков. Женский пол отметаем. Из десяти парней убираем Лешу и Тёму, эти чихнуть боятся без ведома Юли. Остается восемь. Посмотрим…
Я пробил сначала общую информацию. Где учатся, где живут, семья, работа. Близнецов проверял особенно тщательно. Они мне сразу не понравились. Слишком прыткие. Поглядим. Кирилл Войнович, Александр Войнович. По восемнадцать лет обоим. Прописаны… Я аж поперхнулся. Адрес оказался знакомый – я был там недавно. Текстильщики. Совпадение? Ну-ну. Проверил остальных – ничего. Размял руку, побрился, зарядил пистолет и поехал.
В базе значилось, что Кирилл и Александр проживают на третьем этаже с родителями. Квартира прямо под той, где жила Вера. Коридор на третьем этаже выглядел еще хуже, чем на четвертом – обшарпанный, грязный, краска на стенах облупилась, лампочки выбиты. Я позвонил в дверь. Если никого нет, придется вскрывать. Но после третьего звонка открыли: вчерашний парень в спортивных штанах и мокрой черной футболке стоял на пороге и вытирал лицо кухонным полотенцем. Похоже, я оторвал его от тренировки. За спиной у него стояла скамья и штанга с блинами.
– Привет… – Он удивленно смотрел на меня, приоткрыв рот.
Я втолкнул его в квартиру. Эффект неожиданности – наше все.
– О, ого! – От удивления парень даже не сопротивлялся.
– Виделись. Ты один?
Он кивнул.
– Ты кто? – спросил он.
Я оглядел коридор с натяжными потолками и парой зеркал во всю стену. Под потолком работал кондиционер, в углу висел плоский телевизор. Типичная квартира в Текстилях. Ага.
– А ты? Сам расскажешь или помочь? – Я отодвинул край куртки, чтобы показать Макарова.
Парень посмотрел на пистолет, на меня, поднял с пола полотенце и сел на край скамьи.
Именно так все нормальные люди и реагируют на пушку.
– Давай так, – предложил он. Что-то в его голосе изменилось. – Ты задаешь вопросы, я отвечаю. Скажем, три вопроса и три ответа. Устроит?
– Ты меня не понял?
Тут он поднял глаза, и по холке у меня прошла ледяная волна. Тело и лицо у него по-прежнему были молодого парня, но из поблекших глаз на
