брат, ты в порядке, – Игнар легко нашел побратима. Встревожившись не на шутку, он всматривался в бледное лицо друга, – я могу помочь?
– Ты всегда помогаешь, – слабая улыбка пробежала по лицу праведника, – сейчас лучшей помощью будет, если ты выспишься.
– Хорошо, – Игнар легко согласился с товарищем, но не ушел, любопытство взяло вверх, – так это он и есть тот самый шанс, о котором ты читал в книге…?
– Да, брат, – Мирай тихонько рассмеялся, – когда я дочитал книгу до конца, то смысл песни Хранителя наконец дошел до меня. У всех есть шанс вернуться назад к Богу. Надо лишь умереть с именем Господа на устах или с мыслями о Нем, – праведник замолчал, глаза потемнели от нахлынувшей грусти, – Бог всех нас любит одинаково и ждет, да только мы забыли об этом. Как можно вспомнить имя Господа при смерти, если никогда не знал Его при жизни? Никак… Вот я и напомнил уходящим душам об этом. Их смерть не ляжет на тебя грехом…,
– Спасибо, брат, – подавшись порыву, Игнар крепко сжал побратима в объятьях. На мгновение время остановило свой бег. Небывало высокий и мощный для своих четырнадцати, он застыл, пытаясь передать благодарность, светлые волосы рассыпались по плечам, слова стали лишними. Бледные губы Мирая эхом повторили…Это тебе спасибо, брат. Подождав пару секунд, он отодвинул побратима. Взгляд указал на транспортеры. Но парнишка лишь весело ухмыльнулся. Спать в спёртом воздухе среди нескольких десятков тел… ага, нашел дурака. И завалился прямо на пол, рядом с другом и через несколько минут уже погрузился в сон. Мирай сел, привычно скрестив ноги и погрузился в себя. Чистое сердце открыло связь, он вновь и вновь взывал к Богу, шепча его имена, он просил только об одном. Дать сил понять и довести дело до конца.
…
Первые лучи солнца прорезали небосвод. Игнар проснулся, но не стал тревожить брата. Праведник, застыв в одной позе, сидел погруженный в себя. Оставшись один, Мирай приоткрыл глаза. Большая часть отряда ушла на зачистку развалин. Неподалеку мелькнула фигура побратима, но праведник не торопился вставать. Сердце давно уже заполнила привычная теплота и вера. Но противный червячок вины не давал покоя. По вине Мирая чуть не погиб книжник. Он не уберег нового друга и едва не потерял учителя в его лице. В голове мелькали мысли, как предотвратить такую ситуацию. Ответ был лишь один – молиться. И он молился, за нового друга, чтоб быстрее стал на ноги. За побратима, чтоб Господь уберег его. За всех, чтоб каждый смог пройти верный путь и обрести достойный конец. Время шло. Темная полоса тени здания, в котором он сидел, становилась все ближе. Яркая линия света, обнажая детали, почти подобралась к ногам и тут внимание праведника привлек маленький комочек неизвестно чего. Издалека, он больше всего походил на свалявшийся комок пыли. Но вот цвет, не давал Мираю покоя. Присмотревшись он увидел маленькую лапку, а на ней крошечные пальцы с бусинками присосками на концах. Это было тельце, на удивление маленькое тельце ящерицы. Таких в пустыне было навалом. Оно было искорёжено будто по ней чем-то прошлись, но никак не расплющили тяжёлым ботинком. Да еще и цвет. Капли, что застыли на тельце были насыщенного алого цвета, цвета чистой крови.
Подтверждая подозрения Мирая, порыв прохладного воздуха скользнул по лицу праведника. Небольшой участок стены здания напротив, ровно там, где застыло тельце ящерицы, бесшумно сдвинулся вбок. На пороге, щуря глаза от яркого солнца, застыл старик. Самый настоящий. Не просто потухший мужчина, чье время забрал их странный мир, а реальный, будто сошедший со страниц исторических хроник. Тяжело ссутулилась по-стариковски сгорбленная спина. Глубокие морщины залегли вокруг потускневших глаз. Скрученные временем руки нашли опору в старой деревянной трости. Взгляд выцветших глаз уперся прямо в юное лицо Мирая, скрипучий голос, под стать старику, произнес:
– Праведник, значит… давненько я вас тут не встречал, – подрагивающие в коленях ноги ступили на ярко освещенную растрескавшуюся от времени мостовую, – ты то мне и нужен…
Скрипучие слова застыли в прозрачном воздухе. Солнце прогнало ночную прохладу, а вместе с ней и приятный утренний ветерок. Мирай смотрел на старика и не понимал, чего от него ждать. Сканирование состояния ничего не дало. Пульс учащенный, сердце гулко бьётся от натуги, потяжелевшее дыхание. Видимо, чтоб выйти наружу ему надо было подняться по довольно крутой лестнице. В остальном обычный старый человек. Обычный… Хм. За исключением того, что в их мире старость стала не просто редкостью, а реликвией древности. Мирай не услышал, почувствовал, как рядом возник побратим. Настороженный взгляд скользнул по сгорбленной фигуре, задержался на трости и остановился на лице.
– Ты кто такой? – простота Игнара нередко выручала, вот и сейчас побратим не задумываясь спросил, о чем думал.
– Ох, уж эта молодость… Вежливости тебя, видимо, не учили. Благо, воин из тебя хороший выйдет, раз праведнику служишь, – Игнар хмыкнул. Он никогда не считал свои отношения с побратимом службой. Но если призадуматься, то плохого в этом ничего не было. Мирай тем временем решил взять разговор в свои руки, и не сводя глаз со старика, произнес:
– Добрый день, да будет верен ваш путь, – легким кивком головы праведник выразил почтение, – простите, мир сильно изменился. Нынче учат тому как убивать, манеры больше не в почете.
– Ох, мой мальчик…, – старик тяжело вздохнул, – боюсь нынче не учат болей ни убивать, ни умирать правильно. Люди позабыли простую истину… все мы умрем. И если смерть неизбежна, зачем же упускать шанс встретить ее достойно…, – грусть наполнила глаза старика, – уж и позабыл, когда видел славную смерть, да вы напомнили, – взгляд потеплел, стоило старику глянуть на побратимов, – есть лишь два пути достойно уйти за грань. Один с мыслями о Господе, второй в бою, не показывая врагу спину. Ты олицетворяешь первый, – на удивление цепкий взгляд задержался на праведнике, – ты второй, – старик замер, глядя на Игнара, – держитесь вместе и вы не проиграете… и не важно каким будет исход сражения, – старик замолчал, легкая улыбка коснулась тонких сухих губ.
– Отчего ж вы сами не выбрали достойную смерть или время ваше еще не пришло? – вместо слов благодарности с губ слетел глупый вопрос. Мирай тут же пожалел о нем. Он наверняка только подтвердил мнение старика об отсутствии манер у «молодежи».
– Ловкач, ты слова перекручивать, – сухой то ли смех, то ли кашель вырвался из груди старика, – мое время давно пришло, и смерть встретил я достойно. Только вот, она не
