я. – Ты поправишься.
Пайк ложится и смотрит на небо, морщась от боли.
– Возьми мой спутниковый телефон, – говорит он, пытаясь перевернуться на бок. – Он в переднем кармане.
Я расстегиваю карман и достаю телефон, по которому тянется глубокая трещина.
– Сломан. Наверное, ты ударился о камень, когда падал.
– Черт. – Он ложится на спину, прерывисто дыша. – Иди за помощью. Одна ты меня из оврага не вытащишь.
Я прослеживаю за его взглядом. Над нами стелется туман, скрывая от всех. Сюда даже ветер не долетает, а в лесу ни души.
– И кого я найду? Мы здесь одни.
– Тогда подождем… – Пайк замолкает и судорожно вдыхает. – …пожарных. Они скоро придут.
– Вряд ли. Огонь уже погас.
Он откидывается на спину и судорожно дышит. Кассандра сказала, что присоединится к нам. Она искала меня магией, значит, она где-то неподалеку. Хочется позвонить ей и рассказать, что с совой дела плохи, но телефон сломан и поторопить Кассандру не получится.
Я делаю выдох и запускаю руки в волосы, раздумывая. Могу вывести Пайка из леса; если наложить шину на ногу, чтобы он смог немного на нее наступать, я вытащу его из оврага. Придется притупить боль магией, иначе он не вынесет ее. Если согласится, я смогу ему помочь.
– Я могу тебя вытащить.
Пайк смотрит на меня, и глаза его широко распахиваются, когда он понимает, к чему я клоню.
– Нет. Ни за что.
– Почему? – спрашиваю слегка раздраженно. – Знаешь, мы ведь не все плохие.
– Ты лгала мне с первого дня нашего знакомства, так что слабо верится, – говорит Пайк, скривившись от боли. Он прижимает ногу к груди и раскачивается взад и вперед.
– Я не обязана раскрывать свои тайны, – говорю, поднимая на него взгляд. – Мы всего лишь работаем вместе. Зачем нам делиться своими тайнами или болью? У нас нет права на такое… Его нужно заслужить.
– Да уж. Жалею, что рассказал о своей семье. Ты точно не заслужила этого.
– А ты заслужил услышать мои секреты? – раздраженно спрашиваю я.
Пайк молчит, и я вздыхаю. Дождевая вода стекает по оврагу и ручейком льется среди кустов ежевики и поваленных деревьев. Хотелось бы мне лечь и послушать природу, успокоиться немного, но времени нет.
– Я в овраг полезла не для того, чтобы ссориться, – говорю я. – Давай помогу тебе.
Он ничего не отвечает. Молчание – знак согласия.
– Ты чувствуешь ступню? Можешь двигать ею?
Пайк шевелит ступней, и из его горла вырывается не то хрип, не то кашель.
– Да.
– Хорошо. Я промою твою рану и наложу шину, а потом мы выберемся из оврага.
Нахожу две большие палки и достаю из рюкзака флисовую кофту. Обматываю ногу, не задевая кость, и кладу палки по обе стороны. Перочинным ножом отрезаю кусок от своей рубашки и закрепляю шину полосками ткани.
– Нога скоро начнет опухать. Дай знать, когда будет сильно тянуть.
Пайк кивает. Его дыхание учащается, и он закрывает глаза.
– Эй-эй, не смей терять сознание.
Я касаюсь его щеки. Он открывает глаза и смотрит на меня. Правое стекло очков треснуло и запачкалось. Я снимаю с него очки и, протерев, аккуратно надеваю обратно. Пайк смотрит зло и напряженно.
– Пора выбираться.
– Что ты хочешь сделать?
Даже оглушенный болью, он умудряется говорить о магии с отвращением.
– Пошлю магию к твоим нервам, чтобы уменьшить боль. Ты почувствуешь, как по ноге разольется тепло и боль притупится. Я встану позади, подхвачу тебя под руки и потащу наверх, а ты, опираясь на здоровую ногу, будешь помогать мне.
– Может, наколдуешь какую-нибудь хрень, чтобы мы взлетели? – спрашивает Пайк, и я закатываю глаза.
– Я не могу наколдовать «какую-нибудь хрень». Магия работает в единстве с природой, а не против нее. – Смотрю на него. – Сойдет такой план?
– Выбора у меня нет.
– Вот и ладно.
Закрыв глаза, сосредотачиваюсь на окружающей магии, на мириадах крошечных частиц, знавших это место задолго до того, как здесь выросли деревья.
Я направляю магию в ногу Пайка, обволакиваю его нервы крошечными частицами, которые сработают лучше любого лекарства. Не во всех областях человеческой магии я сильна, но не в этой; люди и животные устроены очень похоже. У нас такие же кости и такая же боль. И в этом я могу помочь Пайку.
Пайк делает вдох, и его веки тяжелеют.
– Боль стала меньше.
– Хорошо. – Встаю позади него. – А сейчас мы вытащим тебя из оврага.
Стараюсь не обращать внимание, как Пайк вздрагивает от моего прикосновения, говоря себе, что ему больно. Но это не так.
Когда мы встречаемся взглядом, я вижу в его глазах вовсе не облегчение, усталость или страх.
Вижу ярость. Жгучую, свирепую ярость.
Я подхватываю Пайка сзади под руки. Его спина выпрямлена и напряжена, и я придвигаюсь ближе, чтобы крепче держать его. На шее у него проступает пот, а когда мое дыхание касается его кожи, по телу у него идут мурашки.
– Расслабься, – говорю я, не обращая внимание на рану в колене, которая, кажется, становится все больше. Но мне будет легче, когда смогу выпрямить ногу, а вот перелом Пайка куда серьезнее.
Пайк не двигается, но потом делает глубокий вдох. На выдохе расслабляется, округляет спину и кладет голову мне на плечо. От его прикосновений тепло, и на мгновение я закрываю глаза, запоминая эти ощущения.
Я готова идти, когда Пайк вдруг тихо и напряженно говорит:
– Подожди. Расскажи что-нибудь правдивое.
– Правдивое?
Он кивает, его голова скользит по моему плечу.
«Правдивое». На секунду задумываюсь. Пайк полностью опирается на меня. Я не вижу его лица, и это придается мне смелости.
– Хочу, чтобы ты узнал меня. Лучше ты узнаешь меня полностью и возненавидишь, чем узнаешь и полюбишь только часть меня.
Пайк молчит, дышит неровно и с трудом.
– Пошли, – говорит он.
Кивнув, сжимаю его крепче. Мои слова повисают в прохладном горном воздухе. Дождь немного стихает, слышится лишь, как капли нежно стучат по камням и листьям.
– На счет три. Я потяну тебя назад. Поднимай правую ногу, а левую твердо ставь на землю и отталкивайся. Готов?
– Да.
– Раз-два-три, – говорю и тяну Пайка вверх, когда он отталкивается.
Я проглатываю крик боли. Рана в колене открывается больше, и теплая кровь стекает по ноге. Но мы сдвинулись с места, и это уже что-то. Медленно, но мы выберемся из оврага.
С каждым шагом идти тяжелее, и я сжимаю Пайка крепче, чтобы он не поскользнулся и не упал. Он так близко, что я ощущаю его рваное дыхание и сильное напряжение. Спустя
