слегка засияло теплое золото.
– Она тебя сейчас дурманящей дрянью напоит. И тогда пиши пропало, – четко проговорил Василий.
– Почему вы сидите сложа руки?
– А мне чего? Я все равно не жилец.
– Не понял.
– Моя душа уже давно под залогом. Недолго осталось…
– Зачем вы так поступили? – после некоторого молчания сквозь боль в ребрах произнес Коля.
– У тебя нет детей. Когда появятся – поймешь.
– Вы б хоть рассказали ему. Глядишь – не пустой бы жертва стала…
– Не смей так говорить! – взъярился старик. – Он совсем молод. А про дела чужие ему знать нечего… Пусть вся эта чертовщина его стороной обойдет.
Коля усмехнулся.
– Еще есть время, я уверен. Разве не хотели бы вы с Еленой попрощаться?
– Она и видеть меня уже, наверное, не хочет… Я предал ее…
На глазах Василия выступили слезы.
– Ее сердце не настолько черствое. Вы должны попросить у нее прощения.
– Я просил.
– И все равно ушли за своими оленями, оставили ее…
– Да что ты в этом смыслишь! – вспылил старик. – Думаешь, я не понимаю, что бросил ее совсем одну посреди голого леса? Думаешь, мне не больно оттого, что я обрек ее на внутренние терзания? Это и есть мое наказание! Это и есть моя плата за величайшую глупость! Сделка с нечистой силой никогда не может быть взаимовыгодной!
– Не распускайте нюни, а лучше думайте, как отсюда выбраться!
– Ты дурак или только прикидываешься?
Коля уставился на Василия недоумевающим взглядом.
– Ай, молодежь! Всему нужно учить!
Старик схватил трясущимися руками олений рог и крепко сжал в ладони. Но через несколько секунд откинул в сторону, потряхивая обожженной кистью.
– Неужели я настолько безнадежен? – вздохнул он.
– Я и сам смогу с этим справиться! – потянувшись за острым светлячком, воскликнул Коля.
– Уверен? Как только Оядзь приблизится, мерцание снова поблекнет. И тогда у тебя в руках останется лишь обточенная кость. Ты думаешь, она пробьет толстую жабью шкуру? Здесь нужна сила небесная. Тебе следует поймать солнечный луч.
– Неужели даже дух Мяндаша слабеет перед этой жалкой ведьмой?
– Она не просто ведьма. Когда-то она тоже была дочерью Солнца. Отец лишил свое некогда любимое дитя всего. И теперь уродливая жаба ищет среди людей потерянную красоту, молодость и любовь. Даже облик порядочный эта старуха подобрать себе не в состоянии.
– И вы действительно считаете, что ее смерть угодна небесам?
– Ведьма загубила столько душ, что даже с мощнейшим прожектором в руках никогда не отыщет дорогу к дому через груду человеческих тел и реки густой крови.
После недолгого молчания Василий продолжил:
– Знаешь, Леночка моя однажды сказала одну интересную вещь. Мол, Господь призывает на суд раба своего только в двух случаях: если он достиг святости или если бесповоротно посеял последние остатки совести. Похожее и с этим провинившимся дитем. Ее уже не спасти.
Сверху вновь послышались тяжелые шаги.
– Кажется, я понял, – воспрянул духом Коля.
Он тотчас вскочил, не обращая внимания на колющую боль в подреберье и, сжимая в ладони олений кинжал, ухватился за болтающиеся куски прохудившихся рыбацких сетей. Взобравшись под самый потолок, он извернулся так, что сумел одним пинком раскрыть дверцу подвала. Трясущимися руками, словно с невидимыми крыльями за спиной, Коля вытянул себя в иную реальность, где Галка – или как там ее на самом деле? – намешивала в ступе какую-то бурду в соседней комнате.
– Опять эти опарыши там шороху наводят! – воскликнула она, услышав грохот.
Не медля ни секунды, Коля встал на ноги. Только он хотел раскрыть преграждающие путь свету шторы, как услышал за спиной:
– Что ж тебе все неймется!
Старуха кинулась на выползшего пленника и вцепилась ему в руки. Ее маленький рост не позволял дотянуться до более уязвимых мест жертвы. Ведьма не придумала ничего лучше, как просто вгрызться зубами в худощавое плечо. Но как только она увидела в руках у Коли рог Мяндаша, вмиг зашипела и принялась впиваться в плоть еще больнее.
Вместо страха Коля испытывал нестерпимое раздражение. Хотя нет… Это был самый настоящий гнев. Галка начала карабкаться на нерадивого беглеца и потихоньку тянулась к пульсирующей на молодой шее артерии.
Когда старуха раскрыла свою вонючую пасть, Коля, собрав волю в кулак, рванул к темным занавескам и отдернул их в сторону.
Яркий свет ударил по заплывшим глазам ведьмы, и та от неожиданности свалилась на пол. Оленья кость в руках Коли заполыхала ярким золотом, сливаясь воедино с ласковыми лучами дневного светила.
– Рано радуешься! – захрипела Оядзь и кинулась в подвал.
Коля кинулся следом, схватив пыхтящую старуху за плечи. Но как только ее голова и руки исчезли под половицами, он почувствовал под ладонями скользкую шкуру. Жирная жаба упала вниз, прямо к ногам Василия. Серо-зеленая кожа на спине дымилась от прожигающего солнца, будто щепка под лупой. Коля прыгнул на нее сверху и пронзил уже не кинжалом, а тонким золотым копьем, тянувшимся к слепящей звезде.
Ведьма издала истошный крик, ее шкура стала медленно скукоживаться и терять влагу. Глазные яблоки вылезли наружу, а язык вытянулся в поисках хоть чего-то съедобного.
– Отец еще долго будет горевать за горизонтом, – прохрипела жаба напоследок и свалилась замертво.
Ее тело окончательно высохло, превратившись в изношенную тряпку.
– Я чуть дух от страха не испустил! – отдышавшись, вскрикнул Василий.
Коля рухнул на колени и зарыдал в рукав разорванной куртки.
– Ну, полно тебе! – попытался успокоить его оленевод. – Чего нюни распустил!
– Плечо болит! – застонал парень.
– Скажи еще, что к маме хочешь!
Коля покосился на старика с укоризной и вскочил на ноги.
– Выход… – произнес он, уставившись на стену. – Смотрите, выход!
И действительно, сбоку нарисовалась небольшая дверь с ручкой. Коля потянул ее на себя. В лицо ударила ночная прохлада. Лунный свет тотчас пересек прогнивший порог, чтобы встретиться со своей пылающей противоположностью и слиться с ней в неразделимое целое. Теперь одна длинная нить соединяла два абсолютно несовместимых мира. Коле пришлось ссутулиться и раздвинуть слегка заслоняющий дверной проем полог, чтоб высунуться наружу. На секунду его голова выглянула из потрепанной палатки, а потом снова скрылась – уже в подвале.
– Вот те на! – протянул Василий.
– Похоже, вам наверх, прямиком в село через Галкины хоромы, – наконец обратился Коля к старику.
– А ты чего? Снова приключений на задницу искать намерен?
– Мне деда искать нужно.
– И Ёгор сюда поперся?!
– Вообще-то он за вами поперся! Так что окажите услугу – проваливайте отсюда!
В темной лесной чаще раздался женский плач, да такой громкий и пронзительный, что обоим захотелось тотчас заткнуть уши. Приглядевшись, Коля заметил длинноволосую женщину, плывшую через буреломы по направлению к ним. Ее седина сливалась с просторным балахоном, спускающимся до самой земли. По мере того как незнакомка приближалась к палатке, стон становился все более невыносимым.
Василий оцепенел, выпучил глаза и раскрыл рот. На его лице отразился непередаваемый ужас, такой же, что
