И трёх секунд не прошло с её ухода, как зал взорвался криками. Вира с воплями, что Кита, Джикс и им подобные всё испортили, бросилась на них прямо по столам во главе своих разъярённых сторонников. Кита, Джикс и ещё с дюжину учеников дали им бой, упрекая в узколобости и эгоизме. Звери не остались в стороне и тоже пошли стенка на стенку, рассыпая во все стороны искры.
Одни учителя призывали всех успокоиться, другие, как Вира, были в самой гуще схватки. Мина, не в силах убежать и вообще пошевелиться, смотрела, как дерутся ученики и звери – на полу, на столах, на металлических лестницах, свисая с цепей и других предметов.
«Это я во всём виновата, – в ужасе подумала она. – Это всё из-за меня».
Пиксит рядом с ней рычал и искрил: «Я хочу помочь!»
«Нет! Так ничему не поможешь!»
«Они наши друзья!» Взвыв, Пиксит бросился в бой, и руку Мины обожгло болью, когда другой зверь его укусил.
«Пиксит!» Она было шагнула вперёд… и тут её взгляд упал на профессора Дано, прижавшегося к огромной статуе грозового зверя. Металлический зонт-трость, который носили с собой все профессора, вряд ли спасёт его, если в зале начнут бить настоящие молнии. «Ему нужно срочно уходить отсюда!»
Но он не предпринимал попытки уйти. Вместо этого он поманил её к себе.
Держась стен, Мина поспешила к нему.
– Мы с тобой оба слишком тихие, чтобы эти буйные головы обратили на нас внимание, – сказал профессор. – Но если ты попросишь своего зверя взлететь на статую и зареветь во весь голос, этого должно хватить. Прошлая директриса установила в голове статуи громкоговоритель. С ним его все услышат.
«Пиксит?» – мысленно позвала Мина.
«Мина, они швыряются картошкой!» – В его голосе восторг мешался с возмущением. Его возбуждение отдавало кисловатой сладостью. Он ещё никогда не принимал участие в драке. Как и она.
Она повторила ему просьбу профессора Дано: «Сможешь зареветь достаточно громко?»
«Сейчас узнаем!»
Он подлетел к каменному зверю и, сев ему на макушку, точно между золотыми глазами, отвел назад голову, распахнул пасть и заревел. Громкоговоритель усилил его в несколько раз, заглушив все крики, вопли и визг.
На краткий миг все застыли в недоумении.
Воцарившуюся тишину нарушил профессор Дано:
– Теперь, когда вы все меня слышите, я приказываю вам вернуться в свои комнаты. Мы защитники Алоррии. Мы не сражаемся друг против друга. Разошлись все!
Кто-то метнулся со всех ног, другие неохотно поплелись, но в итоге в обеденном зале не осталось никого, кроме Мины, Пиксита и профессора Дано.
«Это было очень круто».
Пиксит замурлыкал.
– Необязательно самому быть громким, – с ноткой самодовольства в голосе заметил профессор Дано, – но порой полезно иметь громких друзей.
Глава двадцать третья
– Идём ко мне в библиотеку, – сказал профессор Дано. – Нужно поговорить.
«Проверь, как там Джикс, ладно? – попросила Мина Пиксита. – Ты всё равно на лестнице не поместишься».
«Я проверю, – пообещал он. – И как дела у остальных». Он слетел со статуи, а Мина вслед за профессором вышла из зала и поднялась по узким лестничным пролётам в его кабинет.
С каждым шагом её беспокойство росло. Он знал, что она наделала. Что теперь с ней будет?
Она подождала, пока он откроет дверь и включит одинокую лампочку, которой не хватило, чтобы развеять густые тени маленькой библиотеки. Он придержал дверь, давая ей пройти, после чего плотно закрыл створку, будто тюремщик, отрезающий приговорённому путь на свободу.
Мина не знала, что и думать. Профессор сильно злится на неё за неудачу? А что почувствуют её родные, если обо всём узнают, – и это после того, как она пообещала им хорошо себя вести! И всё же она ни о чём не жалела. Только о том, что у неё не вышло.
Профессор Дано сел за стол, спрятал лицо в ладонях и протяжно вздохнул. Она не знала, что ей делать – сесть или так и стоять, заговорить или дать ему время повздыхать в тишине. Наконец она опустилась на стоящий перед столом стул.
– Ты молодец, – поднял на неё глаза профессор.
Что ж, начало… ободряющее? «Значит, он позвал меня не для того, чтобы отругать за изолирование школы и неудачу с фестивалем?» Но расслабляться было рано. У неё ничего не вышло. Более того – из-за неё стало только хуже.
Он слабо ей улыбнулся, хотя в нынешней ситуации радоваться было нечему.
– Мои друзья не верят, что дети способны на сопереживание. Ты хотя бы доказала, как сильно они ошибаются.
Мина немного растерялась: с одной стороны, это комплимент, с другой – благодарить за него не особо хотелось.
– Неужели они не помнят себя в моём возрасте?
Профессор снова криво улыбнулся:
– Только плохое. Дети бывают очень эгоистичны.
– А взрослые бывают ещё хуже, – осмелилась возразить Мина. Премьер-министр и её советники все взрослые. Им известна правда, и в их силах что-то предпринять, чтобы помочь, однако они предпочли этого не делать.
Он снова вздохнул, перестав улыбаться:
– С этим не поспоришь. – Он побарабанил пальцами по столу. – Ты должна понимать, что дело не только в празднике. Если премьер-министр признает, что фестиваль вызывает за границей губительные бури, это откроет дорогу переменам.
«В смысле?» Она же хотела только одного – отмены фестиваля, чтобы не допустить бурь и смертей.
– Премьер-министру придётся пересмотреть сами принципы использования грозовых зверей. Только ли фестиваль кому-то вредит? Как сильно влияет на чужаков поддержание наших полей в идеальном состоянии? Как сказывается управление ветрами на море на всём океане? Изучение последствий нашей деятельности может сказаться на экономике всей страны. Алоррия достигла процветания благодаря тщательно взлелеянному эгоизму. Что будет, когда этому придёт конец?
Мина об этом не задумывалась. Зато премьер-министр – наверняка.
– Люди боятся перемен, – продолжил профессор Дано. – А именно это олицетворяет собой отмена фестиваля: необходимость менять нашу жизнь. Поэтому премьер-министр так из кожи вон лезет, чтобы заглушить слухи, распространяемые тобой и твоими друзьями. Она не хочет войти в историю как премьер-министр, лишивший Алоррию её величия.
Мина сглотнула:
– У меня… у нас… будут неприятности? – У неё язык не повернулся сказать «нас исключат?».
– Премьер-министр и её советники надеются, что принятых мер окажется достаточно, чтобы наказать всех, кто посмел высказываться на этот счёт, и отбить у других охоту к ним присоединиться. Вряд ли она пойдёт на что-то сверх этого – необходимость в вашей службе, если не в преданности, после окончания учёбы никто не отменял. При условии, что вы пересмотрите своё поведение. – На последнем слове уголки его рта дрогнули.
– Мы раздали моё эссе стражам внутри грозы, – выпалила Мина.
Его глаза округлись, а потом сощурились, как у довольного кота.
– Неплохо. Но, боюсь, эффект будет недостаточным. Фестиваль уже завтра. Будь у нас больше времени… но его у нас нет.
– И что вы предлагаете делать? Сидеть здесь, пока где-то там будут гибнуть люди?! – Мина вскочила, но, опомнившись, зажала рот ладонями и снова села. Раньше ей и в голову бы никогда не пришло кричать на учителя. – Простите, – пробормотала она сквозь пальцы.
Профессор усмехнулся:
– Только потому, что ты тихая, вовсе не значит, что тебе нечего сказать, да? Мы уже несколько месяцев с риском для себя передаем за границу провизию и средства первой необходимости. – Он указал на свою правую руку, и Мина вспомнила, что какое-то время назад видела её забинтованной. У неё и в мыслях не было, что он поранился, помогая чужакам. – И мы сделали всё, что в наших силах, чтобы оповестить как можно большее число людей за горами о дате и времени фестиваля и предсказать, где, скорее всего, бури будут особенно сильны, чтобы местные сумели подготовиться. Теперь нужно сообщить им об изменении даты.
