Неужели, я больше никогда не увижу Лиссабон, Прагу, любое место на карте?..
– Ну, притворюсь я твоей девушкой, попаду в Исландию, а что потом?
– Потом станешь моим компаньоном и моей настоящей девушкой, – он шутливо ухмыльнулся.
– А ты смешной, – я ухмыльнулась в ответ, хотя мне и было не до смеха.
– Это хорошо.
– Что именно?
– Хорошо, что я для тебя смешной.
– А это ещё почему?
– Если женщина готова смеяться не только над твоими шутками, но над любым твоим сомнительным изречением, мало-мальски подобным шутке, значит, полдела в кармане.
– Какие ещё полдела? – из-за потрясения от осознания безвозвратности прошлой жизни, в этом моменте я как будто плохо соображала.
Вдруг у нас над головами что-то ярко замелькало белым пульсирующим светом. Резко отвернув голову от Брайана, я подняла взгляд и увидела в окне двери аварийного выхода непроницаемую пелену, сотканную из проносящихся мимо люксов!
Оставив бутылку с недопитым виски на полу возле бедра Брайана, я резко встала на колени и сразу же оказалась лицом на уровне окна. Брайан встал на колени рядом, и мы замерли вместе.
– Как их много… – ошарашенно прошептала я.
– Мы рядом с мегаполисом. Или уже проезжаем через него…
– Ничего не видно, так их много. Словно покрывалом накрыло… – я недоговорила. Почувствовав, как мою холодную ладонь накрывает неожиданное тепло, и поняв, что он взял меня за руку, я посмотрела сначала вниз, на его руку, а потом вверх, и вдруг встретилась с ним взглядом.
– Если бы ты со мной не осталась в самом начале – я бы не удержал ту самую первую дверь. Ты должна знать, что ту оборону удержали мы вместе.
– У нас ничего не выйдет.
– Я ведь пообещал, что доставлю тебя в безопасное место.
Он отвёл взгляд, но руку мою так и не выпустил. Я решила, что он не понял меня: я сказала о том, что у нас не выйдет быть вместе, а не о том, что у нас не выйдет выжить. Однако на самом деле он всё понял – просто предпочёл проигнорировать моё мнение по поводу того, что он для себя определил окончательно.
За окном продолжала пульсировать белоснежная пелена из огней неопределённого происхождения: сотни тысяч убийственных световых шариков, жаждущих ворваться в поезд и заставить нас разорвать друг друга в клочья.
ЦЕНА ВОПРОСА
АДРИАНА БОНД
Упаковка мятных жевательных резинок, приобретённых мной за пятнадцать минут до старта поезда – один из немногих элементов моего скудного багажа. Даже зарядного устройства для телефона у меня нет, а впрочем, зачем оно мне, если мобильная связь отныне отсутствует? Теперь это устройство – всего лишь скромный носитель воспоминаний, которые, быть может, больше никогда мне не понадобятся: невнушительная коллекция фотографий и новый плейлист, который наверняка надоест мне спустя месяц бесперебойного прослушивания, если такой месяц только выдастся, ведь зарядного устройства, всё же, нет, а шансы на возможность пережить эту ночь у меня, как и у всех в этом поезде, очевидно, не обнадёживающе высоки… Даже мои старинные часы теперь имеют бо́льшую ценность, ведь они хранят собой воспоминание о том солнечном летнем дне, проведённом за рыбалкой на старом озере, когда Адриан подарил их мне: ему было четырнадцать лет, и он купил эту дешёвку в древней лавке немого часовщика за счёт всех своих вырученных денег в придорожном кафетерии, где он два месяца проработал посудомойщиком. Дешёвка в итоге оказалась для меня бесценной, а для времени стойкой – ни разу за десять лет часы не останавливались. Не знаю, в чём их секрет, но подозреваю, что они работают не столько на батарейке, сколько на иного рода энергии.
Поделившись мятной резинкой с Брайаном, я приняла его предложение проведать роженицу и младенца. Дети – Тоби и Мисси – уже находятся в вагоне среднего класса: эмоционально и физически вымотанные, они не выдержали перегрузки и, привалившись друг к другу, заснули под пледом на двадцатом и девятнадцатом местах. Клетка с молчаливой канарейкой продолжает стоять возле ног мальчика.
Проходя мимо тела Хильды Рэйнольдс, всё ещё лежащего прикрытым пледом на заднем ряду сидений, я машинально отвожу взгляд в противоположную сторону, чтобы лишний раз не видеть то, что, как мне кажется, я никогда не смогу забыть.
Прежде чем войти в купе проводника, Брайан постучал костяшками пальцев в дверь, но не стал медлить и открыл её почти сразу. Бенджамин Ионеску, возложивший на себя тяжеловесную миссию присмотра за новоиспечённой матерью и новорождённым младенцем, всё ещё здесь. Первое, что мне бросается в глаза: Бен держит за руку дремлющую Джемму, и между ними мирно, словно в красивом кадре классического фильма, лежит свёрток с младенцем.
Услышав наш приход, Джемма открыла глаза и вдруг улыбнулась нам. Улыбнувшись в ответ, я отметила положительную розовинку её щёк.
– Как себя чувствует наша пациентка? – вкрадчиво-бархатным тоном поинтересовался Брайан.
– Состояние хорошее – жива, – вместо женщины отозвался Бен.
– Мы скоро приедем? – вслед поинтересовалась Джемма.
– Нет, ещё не скоро, – Брайан незаметно для наших собеседников, но заметно для меня издал сжатый выдох.
Бен и Джемма одновременно перевели свои взгляды на начавшего кряхтеть младенца.
Внезапно меня что-то напрягло. Прежде чем я успела понять, что́ именно́, Брайан уже смотрел в направлении туалетной комнаты, из которой до нашего слуха донеслись странные звуки, походящие на приглушенные толчки.
Брайан резко захлопнул дверь купе, и мы встретились взглядами. Прежде чем мы успели сговориться, он уже держал в своих руках пистолет.
Встав в выгодную позицию, таким образом, что, открывая дверь на себя, я пропускала Брайана вперёд, я на пальцах досчитала до трёх и, получив в ответ сигнальный кивок, резко убрала блокирующий запор и оттянула дверь на себя.
Никто не выскочил и не бросился на нас, но это не облегчило ситуацию.
Один из двух пленников освободился, но не спешил нападать на нас, потому что был занят другим пленником, не сумевшим освободиться: Зед Руст при помощи верёвки, которой его руки до сих пор были привязаны к поручню, душил Остина Фассбендера. Брайан нанёс душителю неожиданный удар ногой прямо в голову, будто в попытке оглушить змею, но было уже слишком поздно: минутой ранее Фассбендера ещё можно было спасти, но сейчас уже ничего нельзя было поделать – Руст то ли задушил его, то ли сломал ему шею. Не суть. В нашем поезде появился ещё один труп. И снова это произошло из-за действий одного и того же человека. Вывод: нужно было сразу
