такой же упрямый, как и я.
Я такой же – смотрю на своих старших звезд и знаю, что прав. Я полон решимости. За моей спиной – источник, поток света. Он уходит вверх, теряется в скальных сводах, озаряет сумрачную пещеру. Она полна голосами и шепотом эха.
Я стою, окруженный старшими звездами. Их четверо – Ильминар не встретил меня, сегодня его черед служить звездному свету. Моих рук касаются Цэри, Эйяна, Сэртэнэ и Эрэт, я смотрю на них по очереди, не зная, на ком остановить взгляд.
Мне шестнадцать лет, уже два года как я лидер армии и народа. Мне больше не нужно запрокидывать голову, чтобы встретиться глазами со старшими звездами, даже с Сэртэнэ я почти сравнялся ростом.
Значит, пришло время. Я должен высказать то, что сжигает меня каждый раз, когда я поднимаюсь наверх, каждый раз, когда вспоминаю все.
Я говорю, и скалы повторяют мои слова, тихий гул дрожит в воздухе:
– Будет лучше, если я стану помнить о вас и внизу. Глядя сверху, я вижу, что мог бы мыслить яснее и шире. Да, беспамятство не помешает мне – я выполню все, я приведу нас к победе. Но сделаю это быстрее и лучше, если моя душа будет свободна.
Мне кажется, что тень чувств Сэртэнэ вырывается из-под незримой завесы, достигает меня. Я не успеваю понять их – тень угасает, Сэртэнэ вновь непроницаемый, далекий. Он держит меня за руку, он знает все, что творится в моей душе. Я ничего о нем не знаю.
Сэртэнэ произносит:
– Даже не помня, ты всегда можешь позвать нас.
Эрэт кивает, Цэри говорит:
– Если тебе нужен совет или помощь, мы всегда ответим.
Гнев вспыхивает в груди, и вслед за ним – злость на самого себя: как я смею сердиться на них, как смею перечить?! Но я знаю, что прав.
– Почему? – спрашиваю я. – Зачем это нужно?
– Но я уже рассказывала тебе. – Эйяна смотрит на меня удивленно, с укором. – Неужели ты не помнишь?
– Помню, – отвечаю я, – сказку про Шаэлара. Но я не Шаэлар, и сейчас другое время.
Эйяна чертит по моему запястью – легкое, успокаивающее прикосновение, но я чувствую ее печаль. Эйяна говорит:
– Ты должен поверить нам, Мельтиар. Должен понять.
Я смотрю вверх, во тьму, рассеченную светом источника. Слова пылают в горле, я произношу каждое как клятву:
– Не беспокойтесь. Я сделаю все, что должен. Мы победим. Я уничтожу их.
Голос Киэнара звучит твердо, каждое слово – как камень, брошенный в цель. Нет, Киэнар не станет просить прощения – мне всегда это нравилось в нем. Но усталость в его душе никуда не делась, а под ней ворочается тень страха. Я хмурюсь, но слушаю молча.
– Ты знаешь, – говорит Киэнар, – на поле боя я всегда выполнял приказы. Потому что знал: даже в самой сложной ситуации я смогу что-то сделать. Но я ничего не смог бы сделать со штормом, это враждебная нам стихия.
Ты мог бы выполнить мой приказ, Киэнар.
Порыв ветра бьет по векам, они горят от соли. Крылья Киэнара распахиваются, зовут его в небо, но он стоит не шелохнувшись, смотрит мне в глаза.
– Не бойся моря, – говорю я ему. – Ты не должен бояться. Ты мой предвестник.
Киэнар застывает на миг, а потом вскидывается – мои слова ранили его. Он готов ответить, но не успевает.
– Земля! – Над кораблем летит крик, ветер рвет его в клочья, швыряет в раздувающиеся паруса. – Прямо по курсу! Берег!
Палуба отзывается голосами, дробью поспешных шагов. Я устремляюсь к борту, Киэнар вместе со мной. Корабль кренится, я хватаюсь за поручень, вглядываюсь вперед. Воздух, мешанина звуков, даже истертая древесина под моей ладонью – все искрится от возбуждения и надежды.
– Земля. – Киэнар словно не может поверить, его голос звучит совсем тихо. Не слова, а вздох.
Горизонт изменился. Там, где много дней подряд небо смыкалось с морем, где висел туман, пенились волны или простиралась бескрайняя гладь – появилась темная полоса.
С каждой минутой она становится все отчетливее, все черней, превращается в неровную кромку, поднимается над бездной.
Чужой мир.
Ликующие крики, хлопанье крыльев, голоса и смех. Армельта пикирует сверху, падает в чьи-то объятия. Радость моих предвестников оглушительна, и я смеюсь вместе с ними. Шерири стоит на рее, машет мне, кажется золотой птицей среди парусов.
Среди восторженных лиц я ищу и нахожу Бету. Она застыла на переднем мостике, вцепилась в перила – я хочу позвать ее, но она оборачивается сама. Она счастлива, жаждет разделить со мной этот миг: я чувствую это, еще даже не прикоснувшись к ней.
Пара шагов – и вот мы стоим, обнявшись, смотрим на приближающийся берег.
Он каменистый и серый, на уступах скал – согнутые ветром сосны. Сумеем ли мы причалить здесь? Но я знаю – рифы не будут нам преградой, ведь мы пересекли бездну.
Мы – первые звезды на чужом берегу.
Легенда о золотой флейте
В день летнего солнцестояния посланники со всех концов земли стекались к Повелителю Севера и складывали дары к его ногам. Сказитель – с дорожным посохом, в простой одежде – пришел в числе последних. Склонился перед священными валунами, опустился на колени перед Повелителем Севера и сказал:
– В дар тебе я принес легенду о твоих предках.
– Говори, – разрешил Повелитель Севера, и Сказитель вновь поклонился ему и древним камням.
Затем заговорил:
– Зимы в ту пору были долгими, а люди жили дико. Не умея возделывать землю и пасти скот, они охотились в долинах и вели нескончаемые сражения за горячие источники и звериные тропы. Миром правила не справедливость, а сила и злоба. Никто не мог рассчитывать на милость победителя, потому после одного из сражений побежденные в страхе сбежали в горы, спрятались на уступах обледенелых скал. Но там охотники едва могли найти пропитание, холод и голод сокрушали тех, кто не погиб на поле боя. Лишь горстка беглецов дожила до весны.
Но весной среди них родился мальчик – а иные говорят, что не родился, а возник из скал и льда, – и, едва появившись на свет, он закричал, указывая на вершину горы. Неистово и яростно сверкали его глаза, а голос гремел, как лавина.
Повелитель Севера, то был твой предок, названный Ийка – сверкающий.
Услышав его голос, люди, потерявшие надежду, воспряли. Собравшись с силами, они отправились туда, куда указывал Ийка. Преодолели перевалы и опасные тропы и вышли в долину, которой не видели прежде: там не было людей, но текла река, колосились травы, бродили олени, рыба выпрыгивала из вод, пели птицы. Измученное племя, едва веря своему счастью, воздвигло священные камни и осталось жить возле них, назвав свой новый дом Долиной Счастливой Реки.
Двадцать лет они провели там, позабыв про мир, оставленный за горами. Но Ийка рос и расспрашивал старших
