— Но зачем ты так просто отдаешься в мои руки? — удивлялся Кулл все больше и больше.
— Чтобы ты полностью мог доверять мне и не бояться с моей стороны измены. Однако, хватит об этом. У моих ворот тебя ждет эскорт, чтобы проводить во дворец.
Кулл в глубоком раздумье встал.
— Но ведь мы с тобой даже не поговорили толком!
— Ох уж эта молодость! — в эту минуту Ка-ну напоминал своим видом толстого сатира. — Иди, дорогой, и пусть тебе приснятся трон, воины, новые королевства. Мне же было бы приятнее увидеть красивых женщин, цветы, вино. Всего хорошего, король.
Покидая зал, Кулл оглянулся и увидел, что Ка-ну, возлежащий на софе, просто излучает добродушие и жизнерадостность. У выхода Кулла ожидал воин на коне. Внимательно присмотревшись к нему, король, к своему удивлению, обнаружил, что это тот самый человек, который принес ему приглашение посла. За всю дорогу они не проронили ни одного слова.
На смену ярким дневным краскам пришла темная ночь. При лунном свете город казался еще более древним. Казалось, что огромные колонны во дворцах и замках подпирают собою небесный свод, а пустынные тихие лестницы возносятся куда-то в беспредельную пустоту небес. "Это лестницы в небо", — пришло в голову Куллу. Таинственная красота окружающего еще боле будоражила и без того возбужденные нервы короля.
Мелодичный звон серебряных подков нарушал тишину, царившую на залитых лунным светом улицах. Кулл физически ощущал необычайную древность города, чувствовал, что он хранит в себе огромное множество загадок, только вот каких.
— Ты еще так молод, — слышался ему шепот дворцов, храмов и святилищ, — а мы уже стары. Тот мир, который породил нас, тоже был когда-то молод. Но мы переживем и тебя, и твой народ, и будем стоять вечно, ведь мы были здесь еще до того, как появились Лемурия и Атлантида, и будем стоять даже тогда, когда и их не станет. Мостовые этих улиц видели многих королей, которые правили здесь еще до того, когда Кулл, родом из Атлантиды, был только крошечной частичкой сна Ка, Птицы Мира. Проезжай дальше, Кулл-атлант, после тебя будут еще более достойные, так же как были они и до тебя. О них уже давно все забыли, да и сами они превратились в пыль. А вот мы все стоим и смотрим… Проезжай же Кулл-атлант, Кулл-король, Кулл-дурак!
Куллу начало казаться, что подковы его коня подхватили эти слова и выбивают в тишине: "Кулл-король! Кулл-дурак!"
— Свети ярче, луна, ведь ты освещаешь путь самому королю! Звезды, горите ярче, ведь вы — факелы на пути нашего императора! Стучите звонче, подковы, потому что по Валузии едет сам король! Скольких повелителей повидал я на своем веку! — отозвался такой молчаливый на вид королевский дворец.
Навстречу королю выскочили гвардейцы — Алые Убийцы — и подхватили поводья его коня. В молчании пикт рванул узду своего коня, заворачивая его и исчезая в темноте. Куллу казалось, что это пришелец из Мира Прошлого удаляется по молчаливым улицам города.
Ночь прошла без сна, и рассвет застал его гуляющим по тронному залу. Король хорошо понимал, что Ка-ну так ничего и не сказал ему, однако было ясно, что старик был теперь полностью в его власти. "Что он имел в виду, когда говорил, что барон Баал — только игрушка в руках других? А этот Брул, который должен появиться во дворце с браслетом на руке? Если бы жрецы узнали о том зеленом камне, похищенном из храма Змея, который показал ему Ка-ну, то даже храбрым соплеменникам не удалось бы спасти старика от неминуемой расплаты. Но это не испугало Ка-ну, и он чувствовал себя вполне уверенно, — размышлял Кулл.
— Старик никогда не пошел бы на риск, не обдумав при этом все за и против. Однако, с другой стороны, все это можно расценивать и как заговор против него, Кулла, и желание посеять в нем недоверие к своим приближенным
— все это не могло оставить короля спокойным.
Не успела на небе взойти луна, как король Кулл выглянул в окно, держа руку на рукояти меча. Из окна, выходящего во внутренний дворцовый сад, были хорошо видны пустынные дорожки, аллеи и деревья, напоминающие по своим очертаниям тени. Из ближних фонтанов струились ввысь сверкающие брызги воды, а из тех, которые были подальше, слышалось глухое журчание. В саду стражи не было. Охранялись лишь крепостные стены, и никому даже не приходило в голову, что сюда может проникнуть кто-то посторонний.
Стены дворца причудливо оплетали виноградные лозы. Кулл подумал, что по ним было бы совсем не трудно взобраться наверх. В это мгновенье черная тень мелькнула в темноте под самым окном и чья-то смуглая рука ловко ухватилась за оконную раму. Король выхватил свой длинный меч из ножен, но опустил руку, когда увидел на мускулистом предплечье пришельца знакомый браслет. Вслед за рукой в комнату с удивительной легкостью скользнул ее хозяин.
— Так это ты — Брул? — спросил король и в ту же минуту замолчал, так как узнал в незнакомце того самого человека, которого незаслуженно оскорбил и в сопровождении которого ехал домой после приема у посла пиктов.
— Да, я Брул Пикинер, — ответил тот и, заглянув в глаза Кулла, прошептал:
— Ка нама каа лайерама!
Кулл ничего не понял и спросил, что это может означать.
— Неужели ты не знаешь?
— Этих слов нет ни в одном из всех известных мне языков… Но, все же, кажется, где-то я их уже слышал…
— Возможно, — ответил пикт, осматривая комнату и все, что в ней находилось. Это была одна из комнат библиотеки, в которой стояли несколько столов, два больших шкафа, доверху набитых книгами, и софа.
— Скажи мне, господин, кто охраняет вход?
— Алые Убийцы, я и не понимаю, как тебе удалось проникнуть в сад.
Брул снисходительно улыбнулся.
— Охрана твоя настолько не надежна, что я мог бы водить девушек дюжинами, и они бы ничего не заметили. Что же касается стен, то я взобрался бы на них и без помощи винограда, ведь во время охоты на тигров на побережье мне приходилось забираться на самые отвесные скалы. Однако, пора… Хотя нет, сначала дотронься до этого браслета.
Он протянул руку и вздохнул облегченно, когда Кулл выполнил просьбу.
— А теперь сними эти королевские одеяния: сегодня ночью нам предстоят приключения, которые не снились ни одному атланту.
Одеяние самого Брула состояло лишь из узкой набедренной повязки и засунутого за нее короткого кривого меча.
— По какому праву ты смеешь мне приказывать? — возмутился Кулл.
— Сам Ка-ну просил тебя прислушиваться к моим словам. Разумеется, я не питаю к тебе дружеских чувств, однако и о поединке между нами сейчас не может быть и речи. Забудь об этом — и пойдем.
