Три, два, раз… Березин собрал волю в кулак и, скинув муторное оцепенение, оторвал спину от угодливой мягкой перины. Отбросил одеяло, опустил ступни на ворсистый ковер. Медленно-медленно поднялся, поддерживая рукой тяжеленную голову, чтоб та не сорвалась на пол. Развернувшись, побрел на ватных ногах к столику.
В графине был сок. Вкус ягод незнаком, но приятен, напиток отлично бодрил. Первые глотки же сняли груз, давивший на плечи, и прояснили голову.
А на лакированной поверхности столика листок бумаги, свернутый в трубочку и скрепленый печатью короля гномов.
«Доброе утро, Искатель!
Ныне вы в доме, в коем все Искатели набираются сил и благости духа для похода к Башне. Отдых займет девять дней. До истечении оных Искатель дом не покидает, но это не заточение. Таков обычай, и не потомкам низвергать установления предков.
В доме можно найти все необходимое, на полке у изголовья кровати оставлен колокольчик для слуг. Вашим друзьям позволено навещать вас, но вместе со слугами, коих двое, число присутствующих в доме не должно превышать девяти.
Желаю приятного времяпрепровождения.
Волею богов
король Рут IV».
Руслан перечитал письмо. Что же получается? Домашний арест?
Дом покинуть не удалось, это действительно было заключение. Окна выходили или в полукруглый дворик, огороженный идеально гладкой каменной стеной, или были выдолблены в отвесной скале головокружительной высоты, у подножия которой в белую пену разбивались океанские волны. Ворота в ограде заперты.
Искатель превратился в Пленника! Березин грязно выругался.
Внизу на первом этаже обнаружилась комната слуг, столовая и большой зал для фехтования. На втором этаже — спальня, гостиная и библиотека, полностью заставленная трудами о жизни Лле и его державе. Комнаты отделаны деревом, устланы коврами и занавешены гобеленами, р каждом углу мягкая мебель. Во дворе раскинулся небольшой сад с родниковым ручейком в центре.
Очень тихое и уютное место, но заточение в золотой клетке злило Руслана. К тому ж никто из обещанных друзей так и не появился. Руслан не видел никого, кроме пожилых слуг, чету гномов. Они выходили из своей каморки лишь, чтоб прибрать или накрыть на стол; вели себя тихо, на вопросы отвечали односложно, всяческими способами избегали любых разговоров. Дверь в каморку тоже запирали.
После очередной неудачной попытки разболтать гномов инопланетника обуяло бешенство. Твердо намерившись прижать их к стенке и потребовать объяснений, Руслан решительно поднялся с кресла, как в распахнувшуюся дверь шумно ввалился Свенельд.
— Токмо не попрекай будто забыли!
…Хорошо попили славного свартальфахеймского эля. Куябец успокоил друга, сказав, что каждый Искатель проводит в сем доме девять дней. Посоветовал насладиться вольготными деньками. Заглушив крепким пивом рвущуюся из сердца горечь, Свенельд смолчал, что, может, последними деньками в жизни.
Уходя, воевода пообещал навещать чаще.
Руслан постарался последовать совету воеводы. Отдыхал, дневные часы проводились в беседах с гостями, к Свенельду нередко присоединялся Хорив. Вечера коротал пролистыванием книг.
Без лукавства, Руслан посвежел и впервые за долгое время отоспался. Однако этот курорт тяготил все больше и больше. Раздражало приевшееся обилие сиреневых цветов, оттенков, тонов и полутонов в доме.
Наконец взошла луна девятой ночи.
Прощаясь со Свенельдом, опрокинули за удачу по чарке клюквенной водки, сбереженной куябцем с Коростеня.
Руслан поднялся наверх, разделся и лег в постель. Как назло навалилась бессонница. Нескончаемой чередой лезли мысли о Башне. Богатое воображение услужливо подсовывало картины всевозможных препятствий и ужасов Башни Лле.
Березин проворочался с полночи, а когда на миг закрыл глаза, в дверь спальни постучали. За окном уже рассвет.
— Искатель, Искатель, проснитесь, — вежливо, но настойчиво просил Тогар.
— Кто там? — Руслан притворился, что не узнал хранителя ключей.
— Это я, Тогар. Можно войти?
— Да, пожалуйста.
Дверь отворилась, впустив Тогара, разодетого в бело-сиреневое. Наряд гнома был гораздо торжественнее того, в котором он вершил обряд на набережной.
— Пришло время, Искатель, — коротко сказал Тогар и положил на кровать тугой сверток.
М-да, с одеждой не густо.
Руслан разглядывал себя в зеркале без всякого энтузиазма. Его одеяния состояли из набедренной повязки, плаща до колен, высоких сандалий и увесистой золотой цепи в форме круглых пластин. Посредине центрального звена была выложена бриллиантовая Башня. Оставалось надеть обруч, врученный на пристани, и узкий пояс, к которому крепилась шпага с изысканной гардой. Разумеется, цвета преобладали сиреневые, и только изредка вкраплялся белый.
Предупредительно кашлянув, вошел Тогар. Хранитель оценивающе оглядел Искателя и, судя по удовлетворенному кряхтению, остался доволен.
— Я готов, — сказал Руслан. Необычность наряда вносила в голос сумятицу.
Гном достал из большой сумы толстый фолиант с обложкой из человеческой кожи, оббитый потемневшей бронзой.
— Таускаурат, — пояснил Тогар, — Книга Бездн. Один из немногих сохранившихся подлинников. Напутствуя Искателя, я должен открыть ему тайну, коя из живущих ведома только мне. Пусть князь поклянется на Таускаурате, что не сообщит о ней третьему.
Руслан задумался.
— Тайна? А зачем она мне? Я в ней не нуждаюсь.
— Тогда Испытание закончится прямо здесь, — непреклонно заявил Тогар. Темные очи Хранителя не предвещали ничего хорошего для Березина, смалодушничай он сейчас. Руслан понял это со всей очевидностью.
— Я согласен.
Тогар молча взялся за правое запястье инопланетника и положил его ладонь на книгу. Поверхность Таускаурата была теплой, и как будто дышащей. Казалось, что кожа на обложке не умерла и жива, не взирая ни на что.
— Достаточно произнести «клянусь».
— Клянусь!
Руслан резко отдернул руку, ища на ладони следы сильного ожога. Как только он произнес слово клятвы, он почувствовал острейшую боль, словно сунул руку в пылающий костер, до такой степени накалился фолиант.
Рука цела. Таускаурат тоже с виду не изменился.
— Не пугайся. Книга скрепила клятву.
Пока гном прятал Таускаурат обратно, тщательно зашнуровывая суму, Руслан то и дело поглядывал на ладонь.
— Выслушай меня очень внимательно, — гном был сосредоточен и строг. — Лле, царь царей, жив поныне. Он не умер. По меньшей мере, он не на Серых Равнинах.
— Н-не понимаю, — произнес Руслан, пораженный новостью.
