Я жаждал почувствовать ее кожу своей, но не собирался овладевать ею во сне – точно так же, как страшился того, что она сотворит со мной, я боялся и того, что могу сделать с ней, когда наши тела вновь сольются. Я не боялся, что не смогу устоять перед ней.
Я знал, что не смогу.
Больше всего мне хотелось разорвать шелк, разделявший нас, похитить тепло, которое коконом обволакивало Делфину, и заменить его своим собственным. Когда-то я предупреждал ее, что чувства между нами – всего лишь инстинкт фейри, но я ошибался. Если это были всего лишь инстинкты, почему меня они тоже поглотили? Почему, несмотря на тысячелетнюю жизнь фейри, близость к Делфине ощущалась так, будто я никогда не знал, каково быть моим же видом?
Я возбудился еще сильнее, когда губы Делфины приоткрылись в легком вздохе. На самом деле он больше походил на стон, чем на вздох. Ее грудь наполнилась последним глубоким сонным вдохом, затем она выдохнула, наконец распахнув глаза, заморгала, когда два темных омута впустили в себя серебристый утренний свет.
Затем она перевернулась, с губ слетел еще один вздох, и больше я не мог стоять в стороне. Я вырвал простыню, разделявшую нас, приготовившись утолить безграничную жажду, которая еще чуть-чуть и свела бы меня с ума, но замер. В этот момент все изменилось.
Все.
Ведь не успели мои губы коснуться нежной ямочки между ее ключиц, как мой взгляд опустился вниз. Не к ее грудям, вкус которых все еще чувствовался на языке, не желая, чтобы его забывали, а к шраму между ними.
Зажившему шраму.
Не знаю, как я не заметил этого прошлой ночью. Должно быть, я был ослеплен сильнее, чем мне казалось. Ее порез… то, что он зажил… могло означать лишь одно.
Время шло в Элизии. Впервые за пять сотен лет время шло.
Но… но это же невозможно.
Невозможно.
Я так резко сел, что опоры кровати застонали под внезапным смещением веса. Как и Делфина: веки наконец полностью распахнулись за секунду до того, как на лице появилось беспокойство, и она села, натягивая шелк на грудь, когда легкая дрожь сотрясла ее плечи.
– В чем дело? Сирен? Что стряслось?
Я продолжал неотрывно смотреть на то место над ее сердцем, на котором сейчас лежала ее рука.
– Делфина… как давно зажил твой порез?
Она заморгала, растерянно и сонно, пока, наконец, до нее не дошло. Она закопошилась, сбрасывая с себя простыню, на лице ясно отразилось удивление, когда она заметила шрам, уходивший вниз к центру груди. Не осталось даже тоненькой струйки крови, признака того, что я чуть было не опоздал.
Ее губы приоткрылись, но сперва не раздалось ни звука. Она покачивалась на бедрах до тех пор, пока не смогла сама проследить шрам свободной рукой, на которую больше не опиралась, словно само ощущение могло объяснить то, что мы видели.
– Я… Я не заметила.
Когда она это произнесла, ее взгляд метнулся ко мне, и несмотря на то, что озабоченность, написанная на ее лице, теперь сквозила и в ее голосе, она все еще явно не понимала, почему меня это беспокоит. И с чего бы ей понимать?
Может, мне и не стоило беспокоиться.
Может, я ошибался. Может, этому было другое объяснение.
Во всяком случае был только один способ выяснить, и я должен был это выяснить сейчас.
Я резко встал, потянулся за шелковыми штанами, которые бросил в изножье кровати.
– Сирен?
Сонливость стала уходить из голоса Делфины, и я изо всех сил заставлял себя противиться желанию рухнуть обратно в кровать и насладиться последними мгновениями, прежде чем наше первое совместное утро подойдет к концу. Но я не мог. Это не могло ждать.
– Ты должна очень хорошо подумать, Делфина, ты уверена, что не помнишь, когда она кровоточила в последний раз? Когда ты в последний раз меняла платье?
Делфина покачала головой.
– Я… Я не помню, – сказала она. – Это вошло в привычку. Могу поклясться, что меняла его вчера, но не помню. Честно.
Она встретилась со мной взглядом.
– Что-то происходит? Я что-то сделала не так?
Я остановился, присел на колени на краю кровати. Запустил руку в волосы на затылке Делфины, когда она подняла голову и посмотрела на меня.
– Пока не знаю, – признался я, не собираясь ей лгать. – Мне надо поговорить с остальными королями. Но я тебе обещаю, ты тут ни при чем. Мне просто нужны ответы, пока еще не стало слишком поздно.
Я уже почти встал с кровати, когда ее следующий вопрос заставил меня замереть снова.
– Слишком поздно для чего?
Я посмотрел вверх на звезды, считая точки света, очерчивающие линию стекла, из которого был сделан купол моих покоев.
– Я пока не знаю, – признался я.
Делфина замолчала, наблюдая за тем, как я заканчиваю одеваться, руками прижимая шелковые простыни покрепче к груди, укутывая зажившую рану, как будто это могло защитить ее. Я не осмелился бы открывать портал, не поговорив с Терреком, не выяснив все последствия, если интуиция меня не подводила, поэтому я нашел аварийный люк в полу и потянул его, чтобы открыть.
Только он не поддался.
Я снова громко выругался, и Делфина поежилась. Она поджала под себя колени, еще крепче прижимая простыни.
Я должен был этого ожидать. Люком не пользовались… вообще-то… тысячелетия.
Я уперся ногами по обе стороны от него, спина и ноги напряглись от усилия, когда я призвал все силы своего тела на то, чтобы открыть его, пока он наконец с оглушающим скрипом не поддался. Темная шахта лестницы спиралью уходила вниз, в темноту.
– Сирен…
На этот раз, впервые, в том, как Делфина произнесла мое имя, послышался страх, а не просто обеспокоенность. Я резко развернулся, решив, что она, должно быть, наконец догадалась, почему я так спешил уйти, и тут понял причину.
Как будто нам нужны были еще сложности.
Там, на полу, где прошлой ночью был открыт мой портал, поблескивал амулет, который вытащила Делфина.
Используя магию Искателя.
Я выругался, со вздохом выпрямился и протянул руку к дрожавшей полуфейри на моей кровати.
– Полагаю, тебе все-таки лучше пойти со мной.
Глава двадцать девятая
Делфина
Судя по всему, времени на то, чтобы зашнуровать вчерашнее платье, у меня не было. Сирен одолжил мне одну из своих мантий и несмотря на то, что я в ней совершенно утонула, потащил меня за собой через узкий люк.
Уже не в первый раз меня тащили по Звездному дворцу, но сейчас в этом была какая-то иная поспешность. Если Итрис волочила меня из мести, Сирен тянул меня вперед в состоянии, очень близком к панике. Обычно он был таким спокойным, таким внимательным, таким собранным, эта новая его сторона мне не нравилась, не из-за того, что он намеренно пугал меня, а из-за того, что изо всех сил старался этого не делать.
Я умудрилась хранить молчание, пока он меня вел, почти вслепую, все ниже и ниже по узкой витой лестнице, пахнущей тысячелетней плесенью; пока что мне удавалось сдерживать вопросы, от которых к горлу подступала желчь. Я держалась до тех пор, пока шахта лестницы не вывела на более знакомые дорожки, дорожки, освещенные светом звезд и сияющих сфер, которые позволяли видеть, куда я ставлю ногу, но больше молчать я не могла.
– Сирен, – позвала я, его имя, произнесенное между вдохами, прозвучало надломлено. – Сирен, что все это значит? Амулет…
– У нас нет на это времени.
Как и поспешность, с которой мы шли, сделавшаяся чуть крепче хватка на моем запястье, так и сами модуляции голоса казались странными. Я понимала, что разум его находится не здесь, но и у меня в голове роились мысли, вопросы, на которые нужны были ответы.
Ответы, которые, судя по колотящемуся сердцу, грозившему мне преждевременной смертью, не могли ждать.
