Как будто заметив это, Сирен еще крепче сжал мою руку, и я наконец позволила себе поднять на него взгляд. Он был чересчур зачарован тем, что предстало перед его взором, и впервые я смогла заглянуть под ту идеальную маску, которую он носил.
Ужас, который я увидела на его лице, лишь усилил мое чувство вины.
Сирена, никогда даже не встречавшего моего отца, не говоря уже о том, что он не был рожден и воспитан им, это зрелище потрясло гораздо больше, чем меня. И все же пока медленно тянулись мгновения, а последний шепот отца стихал, как бы я ни пыталась, не могла отыскать в себе даже зернышка печали. Я знала, даже не подходя ближе, что слова, произнесенные шепотом, предназначались не мне. Я знала, что его сожаления, если он о чем-то жалел, не относились ко мне. Сомневаюсь, что в его воспоминаниях, которые, как говорят, проносятся перед глазами в последние минуты, было место мне.
Возможно, я была холодной, бессердечной и такой же жестокой, как и тот фокус, который происходил передо мной.
А может, лишь может быть, причина, по которой я ничего не чувствовала к отцу, крылась в том, что я знала: это не фокус. Может, причина, по которой я не могла заставить себя чувствовать печаль, или боль, или утрату крылась в том, что я слишком боялась. Боялась того, что это означало.
Я скорее почувствовала, чем увидела тот момент, когда отец умер. Я была слишком занята тем, что неотрывно смотрела куда-то вдаль, на то, что не могла видеть, никто не мог, на источник возраставшей во мне паники.
Я стояла ошеломленная, шокированная, когда фигуры передо мной сжались, увидев, что он идет.
Нейрис откинулась на спинку стула, одна рука прижата к животу, вторая с трудом опиралась на дерево, ища опору. Глаза закрылись, и на секунду я заметила искреннюю боль на ее лице.
Она махнула рукой моим сводным брату и сестре, следующие слова разрезали жалость, которую я могла к ней испытывать, повлекли за собой закипающую и бурлящую панику, поглощающую меня.
– Кто-нибудь принесите бумагу и перо. Мы должны написать вашему брату. Ему пора возвращаться домой.
Ему пора возвращаться домой.
Не моя мама была фейри, не моя мама передала мне проклятые гены.
А мой отец.
Мой отец был фейри, а это означало одно, лишь одно. Только одно имело значение.
Это значило, что в Алдерии еще один фейри пойман в ловушку. Это значило, что мой брат Сол, мой златовласый, солнечный братик, тоже был фейри.
Мой брат, мой незащищенный, ничего не подозревающий брат, мог положить конец проклятью Аварата… И все царство фейри только что узнало, где его искать.
Я вырвала руку у Сирена и, спотыкаясь, пошла вперед, тут же разрывая заклятие.
Элизия мгновенно обрушилась на меня. Чернота. Яркие булавки света. Тишина. Я этого не вынесу, не вынесла бы, если бы ко мне не потянулись руки, снова сжимаясь вокруг меня. На мгновение все вокруг нас, весь элизийский двор, замерли от невиданного зрелища перед их глазами. Мы с Сиреном снова оказались наедине, всего на секунду.
И в эту секунду я увидела, как мой собственный ужас отражается на его лице.
– Делфина…
– Сирен, ты всерьез давал свое обещание? Ты обещал защищать всех звездных фейри?
Вопрос, который я выпалила, заглушая его обеспокоенный голос, застал его врасплох.
– Ко… конечно, – начал он, но я снова его перебила. Я знала, как мало у меня времени.
– Мой брат, – сказала я или, скорее, выдохнула, потому что произносить слова было практически невозможно. – Мой брат – фейри.
Еще секунду он, моргая, смотрел на меня, затем до него начало доходить.
– Ты обещал защищать всех звездных фейри, – повторила я. – Если ты и правда имел это в виду, тогда ты защитишь моего брата. Защитишь Сола. Заберешь его, как забрал меня.
Все вокруг нас, весь двор, начали тоже возвращаться. Я слышала это в шорохе их шелков, тихих вздохах, скрипе шаркающих ног. В их голосах сквозило замешательство. А еще облегчение.
Все-таки только что умер не совсем фейри. А всего лишь очередной получеловек.
Всего лишь еще один незнакомец, такой, как я.
Сложно было оплакивать что-то свое, о чем ты никогда и не знал.
– Делфина…
Уже во второй раз Сирен звал меня по имени; я отказывалась выслушивать до конца то, что, как я знала, мне не понравится.
– Ты обещал, – прошипела я ему. – Или ты и вправду так быстро забираешь свои слова обратно?
Террек первым понял, что что-то не так. Мимолетная искра облегчения на его лице угасла, как только он заметил нас с Сиреном. Я постаралась выпрямиться, пока кто-то другой не заметил, но было слишком поздно.
Остальные короли тоже заметили.
– Что происходит? – спросила Итрис, стремительно прошагав и остановившись рядом с нами. – Что стряслось?
– Этот фейри был отцом Делф, – вместо меня ответил Сирен.
– Что ж, полагаю, теперь мы знаем, от кого она это унаследовала, – произнесла Итрис. – Не то чтобы сторона имела значение.
– Но это имеет значение, потому что у меня есть брат, – выпалила я, больше не в силах сопротивляться самой себе. Это все-таки не было секретом. Совсем скоро они сложат два и два, и если Сирен не собирался сдерживать обещание и защищать свой собственный двор, тогда я не стану чураться и попрошу остальных королей Элизии. – Он там, в Алдерии. Если кто-то прознает, его могут использовать, чтобы пробудить короля Аварата.
Я ожидала, что в глазах королей появится тот же страх, который чувствовала я, но в ответ заслужила лишь одну из ухмылок Итрис.
– Пожалуйста, Делфина, – произнесла она, прищурившись. – Только не говори, что так плохо думаешь о своем дворе, что решила, будто мы предадим тебя.
Слова, произнесенные с таким гнусным высокомерием, едва слетели с ее губ, когда я это почувствовала. Когда мы все почувствовали.
Оно хлынуло отовсюду, сквозь нас, опустошая нас.
Оно было тихим, разрушающим, сокрушительным… Мне не нужно было объяснять, я и так знала, что это значит.
Ярость так же быстро охватила королей, как и страх охватил их подданных. Тихая, торжественная толпа поддалась панике, как и стражник, прокладывающий дорогу сквозь заграждение, едва сдерживающее море фейри, не давая ему хлынуть на балкон.
– Ваши величества!
Голос стражника был наполнен тем же страхом, что пронизал их всех.
Сирен протолкнулся вперед навстречу ему.
– Говори сейчас же.
Лицо стражника побледнело, ему потребовалось мгновение, чтобы подобрать слова. Когда ему это удалось, его бледная кожа сделалась вопиюще зеленой.
– Один из принцев, – прошептал он. – Он пропал. Он воспользовался магией… и сбежал.
Я увидела, как Сирен открыл рот, чтобы сказать, что это невозможно, но заколебался. Я проследила за его взглядом, направленным на то, что стражник держал в руке, и в этот момент тоже поняла. Я поняла слишком много.
Я тоже побледнела, кровь отлила от тела, прилив к ногам, приковывая меня к камню балкона.
Я узнала золотой браслет… и узнала идеальную отрубленную руку, на которую он был надет.
Меня предал не звездный фейри.
А другой фейри, чье предательство было гораздо хуже.
Это был Никс.
Он мог пойти только в одно место, и, если короли этого мира не возьмут меня с собой в погоню, я отправлюсь сама. У меня не было магии, но у меня было кое-что посильнее сделки, связавшей меня с этим королевством.
Мне задолжали услугу, а услуга от демона и правда сильная штука.
