ее девицей покрупнее. Может быть, Хриза наконец поумнеет. Хотя куда там! Сестрица выросла крольчиха крольчихой, ей подавай тряпки да мужа, а не сталь и славу! Да и что будет делать Поликсена на берегу? Родители продадут ее тупому уроду в штанах, а малявка уже знает настоящую жизнь, каково ей придется в клетке! Ладно уж, от насмешек еще никто не подыхал, но превратить малиновку в курицу Зоя Гастаки не даст. Гиппопо так гиппопо, те, кто смеется, не видели этих тварей в деле, для них потопить лодку, что петуху кукарекнуть.
– Мой капитан, – Поликсена держала на вытянутых лапках поднос, – ваша касера!
– Давай, – Зоя подхватила серебряный кубок, подержала его в руке, чтоб видело побольше народа, и глотнула. Касеру Зоя терпеть не могла, предпочитая тинту и ликеры, она вообще любила сладкое, но капитан галеаса не может потакать таким прихотям. Сладкое жрут домашние курицы, а морские волки пьют неразбавленную касеру и закусывают всем, что плавает! Зоя изо всех сил блюла морской обычай, но в тайнике хранила запас ликеров и конфет. Касеру же, если подворачивался случай, выплескивала за борт, а затем с наслаждением слушала, как моряки «Пантеры» хвалятся, что «наша» пьет и не пьянеет. Немного портила настроение присказка «хоть и баба», но отучить от нее Спиро и его помощничков не получалось. Оно и понятно – слишком долго женщины сидели по гнездам и квохтали, вот и приходится отдуваться за чужое ничтожество.
– Мой капитан, – доложила Поликсена, – карта!
Зоя приняла объемистый фолиант и сунула девчонке пустой кубок. После касеры буквы расплывались, но читать она и не собиралась. Зачем? Проще пролистать несколько страниц, задержаться на одной и помянуть всех морских демонов. Подчиненные должны видеть, что капитан начеку, даже если дела нет и не предвидится. Сорок тысяч демонов! Разрубленный Змей! Сейчас – разгар лета, сражение будет не раньше Осенних Ветров, за это время она от безделья сбесится!
3
Гран-дукс ничего не знал. Генералиссимус со старшим адмиралом тоже, а Марсель Валме знал, и это было ужасно приятно. Виконт сидел между Джильди и Скварцей, слушая, как Ворон рассуждает о багряноземельских обычаях. На прошлом приеме Алва развлекал отцов и слуг города Фельпа поэзией Дидериха, на сей раз речь шла об охоте на черных львов. Главу прайда полагалось убить одним ударом копья, причем не кому-нибудь, а самому нар-шаду, после чего шады уничтожали львиц и детенышей, а шкуры посылали врагам, объявляя таким образом о войне. Сами же мориски по такому случаю меняли повседневные белые одеяния на багряные, что, видимо, и дало название заморским землям.
– Весьма поучительно, – протянул генералиссимус, когда Алва замолчал, – весьма… Значит, язычники охотятся на львов только перед войной?
– На черных львов, – уточнил Ворон. – Они раза в полтора больше обычных, и грива у них растет не только у котов, но и у кошек. Кстати, господа, я должен решить с вами одно дело. Мне нужно сотни две галерных рабов, но не пленных корсаров, а фельпцев, в крайнем случае урготов.
– Создатель, – гран-дукс казался ошарашенным, – зачем они вам?
– Я намерен поручить им одно дело, – сообщил Рокэ, разглядывая мозаику за спиной Гампаны, – важное и очень тайное.
– Фи, – скривил губу старший адмирал, – этому сброду нельзя доверять.
– Отчего же, – блеснул зубами Рокэ, – я дам уцелевшим свободу, им это должно понравиться.
– Вы слишком доверчивы, герцог, – генералиссимус отечески улыбнулся. – Эти мерзавцы продадут вас через минуту после того, как вы снимите с них цепи.
– Вы так полагаете? – Алва продолжал улыбаться, но в синих глазах появился нехороший блеск. – А как же эсператистское и прочее милосердие и «Поучения о единожды оступившихся»? Мы дадим грешникам возможность обрести не только свободу, но и уважение. Исполнив свой долг перед Фельпом, они вернутся в родной город не изгоями, а героями.
– Монсеньор, – хмыкнул адмирал Кимароза, – вы не на место Андреатти избираетесь, вы воюете. Доверять каторжникам глупо.
– Возможно, – в голосе Алвы отчетливо слышался металл, – но вы наняли меня для того, чтоб я разбил бордонов. А для этого мне нужны каторжники и право дать им свободу. Разумеется, если они исполнят то, что от них требуется.
– Да забирайте, – махнул рукой генералиссимус. – Но мы вас предупредили.
– Я это понял, – Рокэ говорил спокойно, но Валме не сомневался: у гран-дукса и военачальников под роскошными одеждами забегали мурашки. – Что ж, разрешите откланяться. Я могу на Галерном дворе сослаться на ваш приказ?
– Разумеется, – пожал плечами старший адмирал, – но ваши мориски и то надежнее, тем более вы можете с ними объясняться.
– Могу, – подтвердил Алва, – но в данном случае корсары не годятся. Впрочем, к шадам мы вернемся. После осады.
– А все же, – не удержался гран-дукс, – для чего вам понадобилась целая галера негодяев?
– Я решил помочь им искупить свои преступления. – Алва поднялся, грациозно придержав шпагу. Валме второй месяц пытался повторить этот жест, но у него почему-то не получалось.
4
Сотни три полуголых каторжников угрюмо глядели на нежданных визитеров. Разбойники пребывали под дулами мушкетов, и все равно Марсель чувствовал себя неуютно. Из всех их похождений это было самым неприятным: рабы казались опасными и злыми, а окружающие запахи настоятельно требовали защитить нос надушенным платком, от ношения каковых, следуя совету Савиньяка, Валме отказался.
– Все здешние, – угрюмо доложил кривой капитан, – как вы хотели. Воры, убийцы, разбойники.
– Фельпцы, – поправил Рокэ, – граждане города Фельпа, остальное сейчас неважно.
Кривой возражать не стал, но Марсель не сомневался: затею талигойского гостя он не одобряет. Отец тоже бы не одобрил: старый греховодник любил повторять, что разбойникам место на виселице, а дураком папеньку еще никто не называл. Марсель покосился на Ворона – маршал спокойно разглядывал каторжников, причем на красивом лице не было и следа обычной ядовитой ухмылки. Молчание затягивалось. Наконец Рокэ шагнул вперед и преспокойно положил унизанную перстнями руку на плечо кого-то одноухого с седой щетиной:
– Кто ты, добрый человек?
Обращение застало каторжника врасплох, он с оторопью посмотрел на странного господина и буркнул:
– Лоренцо, сударь.
– Моряк?
– Ходил на торговом судне, – встрял охранник, – по сговору с хозяйским сыном убил хозяина и его вторую жену.
– Вранье! – взвился каторжник, но сразу как-то сник: – Хотя кто мне поверит…
– Возможно, я, – совершенно спокойно сказал герцог Алва.
– Смеетесь, сударь! – в глазах одноухого полыхнул злой огонек.
Лицо Рокэ стало вдохновенным.
– Смеюсь?! Лоренцо, сейчас в этом городе не до смеха! Я не знаю и не желаю знать, кем вы были в прошлой жизни и как очутились на галерах. Забудьте все, что было до этого дня. Виновные пред Создателем и людьми, вспомните, что нет греха, который нельзя искупить! Невинные, простите обидчиков и палачей, они нуждаются в вашем милосердии. А всего сильней в вашем милосердии нуждается Фельп. Вы знаете, не можете не знать, что на
