Прочтя, что там намалёвано, я только поморщился, поняв, чем мне грозят слова между строк и отбросил послание самого Утямыш-Гирея в сторону.
— Старый пердун, — проворчал я.
Хотя этого стоило ожидать. Мда.
— Император в лице наместника Сибирска может выкупить у вас пленников, — зачастил тот самый продажный клерк, что приходил ко мне в прошлый раз. — Не отказывайтесь сразу. Подумайте. Зачем они вам? Не казните же вы их и в самом деле! — Экспрессивно всплеснул он руками. — Ведь так? — Пытался он вызнать мои дальнейшие планы. Вот жук.
— Спасибо. Вы свободны, Аверьян Филиппович, — не собирался я отвечать на его вопросы.
— Но, — попытался он возразить, однако ребята из моей дружины вежливо его выпроводили. Встречаться с разными мутными типами я предпочитал в своём доме и под охраной.
Как только они оставили меня одного, я крикнул:
— Алис, выходи, давай. Знаю, что подслушиваешь, — улыбнулся я, давно заметив тень под дверью нашей спальни.
— Я не подслушиваю, а беспокоюсь, — невозмутимо вышла она, перестав греть уши.
— Да, да, конечною… Если хотела, могла бы сидеть рядом, а не прятаться в комнате, — заметил я.
— И вовсе я не пряталась, — фыркнула она. — Не выдумывай, — скрестила она руки на груди, защищаясь.
— Всё слышала? — Теребил я ручку в руках, обдумывая, что же мне делать.
Сам себя в угол загнал, а теперь и не рад.
— Всё.
— Пойдешь со мной?
Она вздрогнула и закусила губу, переминаясь в нерешительности.
— Ты ведь собираешься…? — Осторожно спросила она.
— Да, — прозвучал твёрдый ответ. — Они бы нас не пощадили. Не те они люди.
— Я знаю, — тихо проговорила она. — Просто мне… Я…
— Если не хочешь, не ходи, — встал я из-за стола, подойдя к ней и заглянув в глаза. — Я всё сделаю сам, а ты отдохни.
— Нет, — мотнула она головой. — Я хочу видеть, как он умрёт. Не отговаривай меня.
— Хорошо. Пойдём? — Мягко обнял я её.
— Сейчас? — Удивилась, она, вновь вся растерявшись.
Пришлось, чуть ли не тащить её, шла она деревянной походкой, не обращая ни на что внимания и не отвечая на приветствия жителей посёлка, сквозь который мы проходили.
Пришлось мне одному отдуваться.
— Спасибо. Да. Вкусные блины, — кивал я Марфуше. — Несите ещё.
— Я подмогу, — закинул я железный кузов на спину старику, отправляющемуся в лес.
Когда мы подошли к яме на краю леса, превращенной дружиной в тюрьму, Алиса всё также тряслась и трусила, пребывая в каком-то шоковом состоянии.
— Не показывай своей слабости, пожалуйста, — шепнул я ей, когда мы были уже вплотную к месту заключения татар. — Ты княжна или доярка из деревни?
— Пф! — Фыркнула она недовольная таким сравнением.
Моё внушение подействовало, и страх из её глаз ушел.
— Буду я ещё бояться! — Хорохорилась она. — Своего, своего… насильника, — вымучено выговорила она, пока я, поддерживая ее, сильно сжимая ей ладошку.
— Ты справишься, — качнул я головой. — Я в тебя верю.
Она ничего на это не ответила, и мы подошли к самому краю ямы, заглянув внутрь.
Казанцы, похоже, были уверены, что их отпустят, и страха не выказали. Сидели на дерюгах, которые им выдали, чтобы те не лежали на земле и играли в домино.
— Что, снова пытать нас будешь? — Спросил Бек Абай, подняв голову.
Волосы у него на голове спутались и превратились в колтун. Под глазами синяки.
— Ещё и бабу свою привёл посмотреть, — сплюнул в сторону его брат, мурза. — Смотри, Ильхам. Не та ли это кобылка, понесшая от тебя? Ха-ха-ха.
Сын хана смотрел на меня по-другому. Больше не дерзил, с удовольствием заметил я страх в глубине его глаз.
Казанцам каждые шесть часов вкалывали дозу отборной алхимии и сейчас, как кудесники они не представляли из себя никакой опасности, разом превратившись в обычных людей.
— Может, хочешь что-то сказать? — Спросил я Алису, но она отрицательно покачала головой. — Точно? Хорошо. Давай тогда отойдём в сторону, — ступили мы на пару шагов назад. — Михаил, — обратился я к своему заместителю, присутствующему здесь и уже готовому. — Расстрелять, — отдал я команду и тот не колебался, вскинув автомат к плечу.
— Эй, эй! Вы чего?! — Встрепенулся мурза Галлям. — Охренели там?
— Моя семья тебе кишки выпустит! Слышишь? К лошади привяжут, и будут таскать по степи, пока не сдохнешь! — Угрожал испугавшийся бек. — Знай своё место! — Брызгал он слюной, беснуясь и чувствуя скорый конец.
Эмир же встал на колени и стал молиться. Мудрый человек.
— Тых-тых-тых, — прозвучали несколько выстрелов, и всё было кончено.
Алиса всхлипнула и отвернулась. Бросив последний взгляд на своих врагов, я повёл её домой.
* * *
— Что это? — Спросил своих слуг хан. — Что вы мне принесли? — Недовольно осмотрел он поставленную к его ногам картонную коробку, всю в тёмных потёках. — Языки проглотили? — Зло сощурился хозяин всей Казани.
Слуги же переминались с ноги на ногу, и не решались ничего сказать. Им было страшно. Никто не желал испытать на себе гнев хана.
— Брат, — обратился он к князю Рязанскому. — Открой, сделай милость, посмотри, что они там притащили.
— Высечь! — Приказал князь Рязанский, указав головой на молчавших слуг и, тех увели. — Фу, чёрт! — Прикрыл он рукавом кафтана лицо, приоткрыв коробку. — Почему так воняет? И что это?! Кровь?
— Что там? — Нахмурился хан.
Брат Утямыш-Гирея не стал отвечать, а просто вынул из коробки голову его сына.
— Тут ещё послание, — заметил он засунутую тому в рот бумажку.
— Прочти, — отдал приказ хан.
Вынув её и развернув, он прокашлялся и зачитал:
— Если вы, хан, не можете достойно воспитать сына, не стоит и заводить детей вовсе. С уважением, Семён Андреевич Смирнов.
В тронном зале казанского дворца владыки всех татар повисла мёртвая тишина.
— Гильгамеш, — смежил веки хан, обратившись к одному из своих воевод. — Возьми десять тысяч моих войск и раздави этого мальчишку, посчитавшего, что за такое оскорбление ему ничего не будет. Выжги его поселения, оскопи всех мужчин, что ему служат, а женщин и детей удави. Алису же и дочь Ильхама, Юлиану — привези ко мне живыми. Живыми, я сказал! Я сам с ними разберусь, — пообещал он, сжав кулаки.
— А что делать с Семёном Смирновым? — Осторожно спросил Гильгамеш.
— Удиви меня. Казни так, чтобы все наши враги содрогнулись.
— Будет сделано, мой хан, — склонился перед ним лысый детина, срочно покинувший дворец и в тайне ото всех начавший собирать воиска.
* * *
Прошло несколько недель. Дружина была настороже. Холопы стояли на ушах. Каторжники точили ножи. Все ждали ответных действий хана, а я работал, и когда было время, развлекался, словно ничего не случилось.
Знали бы они, какую я посылку отправил хану, уже бежали бы без оглядки, а так просто нервничают.
— Выше, выше! — Кричала Юлиана, пока я её подкидывал. — Ха-ха-ха, — радостно пищала она, пока на очередном подкидывании я не кинул её в пруд, бухалась она в него бомбочкой, подняв тучу брызг. А визгу то, визгу. — Юху-у-у-у! — Выбиралась она из него вся мокрая и давай снова проситься на руки. — Папка, Семён. Выше! Давай! Кидай! У-у-х! — Полетела она как птичка, чтобы сделать плюх в воду словно бегемотик.
Народ видел, что я нисколечко не волнуюсь и сам успокаивался, перестав вздрагивать от шума наших вертолётов над головой и усиленных патрулей.
— Может, хватит? — Спросил, я названную дочь, весь упрев. — Иди вон маме понадоедай, а то она слишком весёлая сегодня, — улыбнулся я виду кислой мины на лице Алисы. Не нравилось ей так отдыхать, недовольно лежала она на пляжном шезлонге, перелистывая модный журнальчик в руках, и только морщилась.
В сегодняшний жаркий день на пруду было не протолкнуться от людей. Визжали дети, загорали мамы и усердно жарили шашлык мужики, поливая его водой и кетчупом, заполнился у меня рот слюной.
Алиса села на диету и нас посадила, приходится только слюни и глотать. Вот ей моя мстя.
