мне такая хрень, когда своей хрени дохренотени?! Мне тогда уж кайфовее с Танькиного шалмана по утряне катить.
– Твои проблемы, – отмахнулся (или отмахнулось?) Грызло.
И «покатил» (покатила?) Шелупонь на ночь глядя в Танькин «шалман». Что оставалось делать Заковыкину? Ну, не упускать же возможность выследить самого Вована Палача! И Тихон увязался за бандюгой неопределённого пола. Через полчаса «парочка» вышла из метро на Павелецком вокзале, а ещё через четверть часа спустя «связанные незримой нитью» ехали в соседних вагонах электрички, следующей в сторону Домодедово. За две остановки до аэропорта Шелупонь выскочил (выскочило?) на платформу, и юный следопыт его чуть не прозевал.
На улице уже стемнело, прилегающие к железной дороге улочки освещались плохо, и Тихон вторично едва не упустил уголовника. Потому, чтобы не потерять след и не вспугнуть преследуемого, студенту пришлось и ползти по-пластунски, и частить на четвереньках, и семенить на цыпочках. Из-за напряжения и неудобств километр до «шалмана» заменил парнишке марафон. К финишу он добрался, истекая потом.
«Шалман» размещался на первом этаже старого двухэтажного дома и представлял собой квартиру, дверь в которую открылась по условному стуку и тарабарскому паролю Шелупоня. Через окно наружу доносились глухие звуки, но их было достаточно, чтобы вскоре Заковыкин разобрался, что в воровской «малине» пьют и смачно закусывают. Взамен пермяк глотал голодные слюни, мстительно вспоминал комариную казнь Шелупоня и мечтал, как он в тандеме с Топтыжным разоблачит блатную шатию-братию и спасёт Милену и Кешку.
Около трёх часов ночи в квартире погас свет, и всё стихло. Тогда Тихон решил отправить промежуточное sms-сообщение Топтыжному. На «мобильнике» он набрал следующий текст: «За стариком Кузовлёвым на Вернадского 22 вэ из кустов следит бандит Грызло. Я преследую бандита Шелупоня по ж/д Павелецкий-Домодедово. Завтра в 7-00 он должен быть в зиндане. Ждите следующий сеанс связи. Тихон». Через пару секунд аппарат пискнул, извещая о доставке телефонограммы, но одновременно предложил зарядить батарею.
Отправив спецдонесение, Заковыкин, покряхтывая, с чувством выполненного долга устроился на ночлег в густой и высокой траве палисадника. «Кстати, а что такое зиндан? – задался он вопросом. – Где-то я это слово слышал…Где-то я это слово слы…»
7
Кто-то уронил ведро, и оно покатилось, громыхая, по полу. Следом раздался смачный баритональный мат, который сменило ещё более смачное басовое сквернословие:
– Ёпть! Ты чё, без кипежа, Шелупонь, никак не можешь? И так комары всю ночь кусали, спать не дали!
– Ага, мало того, что кусали, так они ещё без перерыву и воздух портили, – ехидным тенорком откликнулся (откликнулась? откликнулось?) Шелупонь.
Так просыпался «шалман».
Невыспавшийся (и тоже истерзанный комарами) Заковыкин замедленно открыл глаза. Студент недоумённо посмотрел на окружающий пейзаж, туговато сообразил, кто он и где он, а затем поспешно отполз за угол, опасаясь быть застигнутым врасплох криминальным гермафродитом или кем-либо из его подельников.
И не зря, потому как расчёсано-распухшее рыло Шелупоня показалось на улице минуту-другую спустя. Из поспешной трусцы жулика вытекало, что тот опаздывал.
Довольно быстро прояснилось, что бандит торопился на пригородный автобус, курсировавший от железнодорожной платформы на восток Московской области, куда-то в направлении Софьино. Шелупонь заскочил в него через переднюю дверь, а его преследователь (в последнее мгновение) – через заднюю.
Мало-мальски освоившись в автобусе, пермяк улучил момент и на всякий случай набрал на «мобильнике» краткую «эсэмэску» для Топтыжного: «Еду к зиндану…» Текст сообщения он не закончил, так как «сотик» запищал, извещая его о разрядке батареи. Потому Заковыкин счел за благо срочно отправить корреспонденцию в незавершённом виде.
Пассажиров в салоне было густо, так что студент поначалу не привлёк внимания Шелупоня. Однако к концу поездки людей становилось всё меньше, а на предпоследней остановке «Рабочий посёлок» в автобусе их и вовсе остались двое, не считая шофёра. Не удивительно, что вороватый субъект заёрзал, сверля парнишку взглядом.
Вот и конечная платформа, расположенная в полукилометре от Рабочего посёлка. Остановка была почти лесной, и представляла собой частично асфальтированный, частично закрытый железобетонными плитами «пятачок» для разворота пригородного транспорта.
Двери автобуса распахнулись, уголовник выпрыгнул наружу и, напевая «Я милаго узнаю па па-аходке-е-е…», узенькой тропинкой направился к лесу, мгновенно растворившись в чащобе. Заковыкин также спрыгнул с подножки, но, в отличие от жулика, задержался на «пятачке». Он сделал вид, что завязывает шнурок на кроссовке, а сам попытался сориентироваться в окрестностях.
Автобус уехал. Тихон остался один. Наученный прошлым опытом, студент спрятал мобильник под приметным деревом. Затем он чуть помедлил, и, поверив мирному щебетанию лесных пташек, двинулся тропкой, по которой скрылся Шелупонь. Метров через двести тропинка раздвоилась, а чуть позже и совсем разошлась на три стороны. Уральский следопыт вынужден был вернуться к первой развилке. От неё он пошёл в глубь зарослей, снизив темп перемещения в несколько раз: приходилось «читать следы». На супесчанике отпечатки подошв кирзовых ботинок бандита слабо, но проступали. «Каблуками назад, носками вперёд…Каблуками назад, носками вперёд…», – пыхтел Заковыкин, «вычисляя» курс, взятый
Шелупонем.
Согнувшись в три погибели, отдельные отрезки следопыт вынужден был преодолевать практически ползком. От неудобной позы ноги и поясница у него затекли. Он уж хотел, было, передохнуть, как вдруг наткнулся на…два настоящих кирзовых ботинка! Причём ботинки волшебным образом соизволили развернуться носками к нему, а каблуками – от него.
Не сразу, но, сообразив в чём дело, Тихон похолодел и стал поднимать голову кверху: последовательно ботинки сменили брюки из чёрной грубой материи, затем появилась зелёная давно нестиранная рубаха, далее – цепочка, подделанная «под золото» и, наконец, с едкой ухмылкой – «страхолюдная» физиономия Шелупоня. За ним проступали очертания силуэтов ещё двух «урок».
– А я тя, фуфел, ещё у платформы по утряне зарисовал, – соврал Шелупонь, хватая паренька за волосы и вытягивая его кверху. – Вынюхиваешь, сука?!
– Ничего я не вынюхиваю, – попробовал возмутиться Заковыкин, смекая, что запахло жареным.
– Какой же хрени ты за мной тащился? Какой же хрени ты щас своей харей по земле елозил? – наседал уголовник.
– Дак…Я грибы искал, – «брякнул» студент что попало. – А вон и…дедуля мой идёт, – попробовал он применить старый-престарый «пацанский» приёмчик, заглядывая за спину «братков».
Сработало: троица бандитов пусть на секунду, но попалась на уловку и оглянулась. Этого оказалось достаточно: Тихон резко ударил ребром ладони Шелупоню по бицепсу, и пальцы того разжались. Пермяк «юзанул» волчком и, что было сил, рванулся в сторону остановки. Уголовники бросились за ним, но за хоккеистом-перворазрядником им было не угнаться. Разрыв между ними и беглецом увеличивался. Впереди уже виднелась опушка и очередной автобус на конечной остановке. «Аля-улю, полканы вислоухие!» – победно подумал Заковыкин, как вдруг что-то резко обожгло его в верхней трети бедра. От удара он полетел вперёд и вниз.
Уже в конечной фазе полёта-падения Тихона нагнал раскат, похожий на сухой треск. До парнишки не сразу дошло, что в него стреляли. И
