Сергей загадочно улыбался, покачивая головой.
— Нет, Арти, ты не прав. Эти ребята, судя по всему, совсем не эмоциональны. Не думаю, что массовое убийство доставляет им удовольствие. И ты тоже, Соня, не права. Им чужды сентиментальные мотивы. Не надо их слишком очеловечивать — они, со всей очевидностью, не люди.
— Тогда что? — спросил я, пожав плечами.
— А подумай, — подмигнул Сергей, — ответ-то на поверхности. Скажу больше: я начал лучше понимать то, что происходило в недавнем прошлом этого… — он почему-то осёкся и поправился: — нашего мира. Пандемия эта… продовольственный кризис… думаю, это всё было очень неспроста. Представьте, что вам нужно уничтожить людей. Только людей — и всё. Чтобы то, что они успели создать, сильно не пострадало.
У меня будто что-то щёлкнуло в голове. Я понял. И мне стало страшно. Настолько, что ночь показалась неожиданно холодной.
— Ох… — выдохнул я.
— Что? — взволнованно переспросила Соня, — Что, Арти?
— Мир абандон, — ответил я, — планета, брошенная собственным населением. Ты можешь себе представить, какое сердце может сформироваться в таком месте?
Соня замерла, остановив на полпути вилку с колбасным фаршем из консервы. Бася воспользовалась заминкой, поднялась на задние лапы и, ловко захватила кусок фарша раздвоенным языком.
— Кто же такие эти твари?.. — прошептал я.
Сергей только руками развёл.
— Вселенная большая, — ответил он, — почему бы не предположить, что кто-то собирает сердца погибших миров?
Локация 18. Мурманская область, Ара-Губа. База подводных лодок
Сначала стало прохладно, потом — откровенно зябко. Сергей, глядя на то, как мы кутаемся в куцые курточки, которыми нас снабдили во время полёта на Алтай, перед Посвящением, достал из рюкзака блестящие одеяла, предназначенные для чрезвычайных ситуаций, и предложил закутаться в них.
Это помогло. Шуршащие тонкие штуки действительно довольно неплохо удерживали тепло.
Высокий лес вокруг сменился редколесьем. Потом исчез мягкий полог из опавшей листвы и хвои. Вместо него всё чаще попадались проплешины из камня, напоминающего гранит. Точнее в неверном свете серых сумерек сказать было сложнее. Впрочем, через пару сотен метров стало гораздо светлее: над горизонтом поднялось солнце. Лес окончательно исчез. Теперь мы шли через гранитную пустыню, лишь кое-где поросшую красным мхом. Поднялся ветер. Он рябил многочисленные чёрные озерца, скопившееся в каменных чашах.
— Где это мы? — спросила Соня.
Бася остановилась перед нами и, подняв голову, пристально посмотрела на Соню. Та приоткрыла одеяло, выпростала обе руки и протянула ладони к питомице. Бася не стала себя долго уговаривать: запрыгнула на руки и переместилась на плечи, под защиту блестящего одеяла.
— Вот и пришли, — прокомментировал я.
— Север, — ответил Сергей на Сонин вопрос, — заполярье. Может, Ямал, может, Кольский полуостров. Хотя, скорее, второе.
— По твоей теории Церковь прокладывает путь от заброшек к заброшкам, — заметил я, — если что-то тут и были заброшено — то очень давно, — я развёл руками, показывая на гранитные глыбы вокруг, — примерно до динозавров!
В ответ Сергей лишь хмыкнул и направился вперёд.
В воздухе отчётливо пахло морем. А ещё метров через пятьсот я уловил шум отдалённый прибоя. Даже на большом расстоянии он был пугающе могучим.
Гранитные скалы уступами спускались к небольшому заливчику, соединённому с морем узким перешейком. На его берегу чернели сооружения: полузатопленные сухие доки, административные корпуса, пирсы. Возле двух из них были пришвартованы субмарины. Даже на таком расстоянии не было никаких сомнений, что этот объект был заброшен, давно и безнадёжно.
— Какое милое местечко… — заметила Соня, спрыгивая с очередного валуна.
— Пойдёт, — ответил Сергей.
— Какой у нас вообще план? — поинтересовался я, — долго нам тут торчать? Или нас вытащат так же, как тогда? С вертолётами это было круто!
Сергей остановился. Взглянул на нас внимательно. Потом широко улыбнулся и покачал головой.
— Нет, ребят, — сказал он, — в этот раз мы в гораздо более глубокой заднице. Я ещё не придумал выход. Но думаю, что время работает на нас. Поэтому наша задача залечь здесь на дно. Хорошо, что у нас есть очки. Возможно, они нас спасут. Если не случится ничего непредвиденного.
Мы дошли до ближайшего административного корпуса. Это было трёхэтажное бетонное здание, со стенами, заросшими чёрной плесенью. От асфальта, которым когда-то была покрыта площадка между ним и ближайшим техническим ангаром, осталась только чёрно-сизая труха, кое-где поросшая жухлым мхом. Выход на пирсы был когда-то огорожен металлическим забором, от которого осталось только несколько ржавых секций.
— Чувствуешь линию? — спросил я, обращаясь к Соне.
— Нет, — ответила она, помотав головой, — может, устала слишком.
— Интересное место, да? — я кивнул в сторону замерших возле пирса туш подлодок. Странно, но на их серо-чёрных корпусах были лишь редкие потёки ржавчины. Как они могли сохраниться в таком состоянии?
— Угу, — кивнула она.
— Ребят, — вмешался Сергей, — "залечь на дно" — это значит сидеть тихо. Давайте повременим с вашей работой, ладно?
Соня тоскливо посмотрела на него, но согласно кивнула.
— Ладно, — сказала она, — но посмотреть-то можно?
— Осторожнее тут, — ответил Сергей, — у меня нет с собой дозиметра. А фонить тут может буквально всё, что угодно.
— Хорошо, — кивнул я, — если что — у нас есть опыт обращения с радиоактивными заброшками. Мы будем осторожно.
— Добро, — согласился Сергей, — я пока посмотрю, где можно будет ночлег устроить.
— Ночлег? — Соня поглядело на Солнце, которое всё так же низко висело у горизонта, — вроде на утро похоже. Но если что поспать я не против.
— Мы в Заполярье, — улыбнулся Сергей, и продемонстрировал хронометр у себя на руке, — если мы и правда под Мурманском, то сейчас три часа ночи.
— Может, потом посмотрим? — Спросил я Соню, — время ещё будет… выспишься как раз.
— Ну уж нет! — Соня помотала головой, — давай сейчас. Первое впечатление — оно самое сильное, и самое верное.
— Нас же вроде попросили не работать, — проворчал я.
— Арти, да брось, — отмахнулась Соня, — никто и не собирается работать! Расслабься! Вспомни свои первые заброшки, а? Давай прогуляемся в детство!
Я улыбнулся неуверенно. Потом кивнул. Да, она права. Иногда можно просто любопытствовать, не думая о чём-то более высоком или полезном.
— Добро, — кивнул Сергей.
Пирс был покрыт бетонным крошевом, бакланьим помётом и каким-то металлическим мусором. Перед его торцом мы прошли через ржавую кабинку, где на стене висело солнышко с тремя толстыми лучами — значок "радиоактивность".
— Странно всё-таки, — заметил я, — атомоходы и до сих пор не утилизировали…
— Не говори глупостей, — заметила Соня, — раз сердца успели сформироваться — никто их теперь не тронет. Кроме нас и нам подобных.
— Заметила, что вандалов куда меньше, чем обычно? — спросил я. Действительно: тут почти не было похабных надписей на стенах и привычного в более доступных заброшках бытового мусора.
— Я слышала, что такие городки находятся в закрытых образованиях, — ответила Соня, — добраться сюда не так просто. А местные предпочитают по опасным местам не лазить. Впрочем, всё более-менее ценное отсюда наверняка вытащили.
— Слушай, вот прямо сейчас я не хочу это проверять, — ответил я.
— Ладно, — кивнула Соня, погладив Басю, которая с любопытством высунула нос из-под одеяла.
Когда мы подошли поближе, я понял, почему лодки не выглядели сильно ржавыми, как обычные заброшенные корабли. Оказывается, весь их корпус был оклеен толстым слоем чёрной резины. Для меня это было открытием!
— Представляешь, люди могли месяцами сидеть внутри этих штуковин, — заметила Соня, с восхищением разглядывая мёртвые громады подводных кораблей.
