кулаком вас лупят. Удар осознаётся, а боли нет.
Лиэр задумался на минуту.
– Пожалуй, – сказал он после некоторой паузы. – Или выстрел… как в вату, вы говорите? Да, пожалуй.
– Ну вот так я и чувствую, – сказал Райнор. – Как через толстенный слой ваты. Как во сне.
– Очень занятно, – пробормотал Лиэр, продолжая о чём-то думать. – Даже очень занятно. Но… снимите-ка их.
Райнор расстегнул пару крючков – и Клай помог ему, перехватив протез. Лиэр удовлетворённо кивнул:
– Кладите на стол, – и когда протез положили, продолжил: – Теперь сожмите пальцы в кулак.
Райнор фыркнул – и обе искусственных кисти сжались в кулаки с чуть слышным деревянным стуком.
– Отойдите немного назад… – начал Лиэр.
И тут Райнор фыркнул уже совершенно откровенно:
– Мессир маршал, вы что ж, думаете, что я, отойдя хоть на десять шагов, их двигать не смогу? После того, как я их поносил? Да бру-ха-ха! Леди, мессиры, фокус-покус!
С этими словами он развернулся на каблуках и вышел из нашего главного зала, толкнув дверь плечом.
Лиэр проводил его удивлённым взглядом – но Вильма воскликнула:
– Мессир, обернитесь! И я очень прошу вас, не сердитесь на него, пожалуйста: он просто не успел обжиться при дворе!
Лиэр оглянулся – и внезапно расхохотался.
Левая искусственная рука Райнора помахивала в воздухе указующим перстом, а правая сложилась в совершенно хамский портовый жест, значение которого и растолковать-то неприлично. А маршал ржал, хлопая себя по коленям, – и резко прекратил смех, сообразив, что на него смотрят леди.
Испугался, что Виллемина рассердится, но она тоже улыбалась. Вправду смешно вышло, если честно, – и хохотал маршал заразительно.
– Пойди сюда, хамло! – крикнул Лиэр, совершенно беззлобно, скорее даже дружелюбно.
Мэтр Фогель отворил дверь – и Райнор вошёл, словно актёр Королевской Оперы на сцену.
– Убедились, прекрасный мессир? – сказал он самодовольно.
– Восхитился, – сказал Лиэр, становясь серьёзным. – Ты хоть понимаешь, насколько твои возможности могут быть полезны в армии? Такие руки… На расстоянии взорвать запал, вести огонь из такого укрытия, где…
Райнор демонстративно покашлял.
– Мессир маршал, – сказал он, – я очень извиняюсь, а зачем такие чрезвычайности? Протезы мои? Добрый мэтр Фогель с Карлой их сооружали вместе две недели! Штучка-то сложная, недешёвая, ценная. Чтоб её какой-нибудь дерьмовой, простите, дамы, бомбой в клочья разнесло? И за каким демоном, я б спросил?
Посмотрел на Клая – и Клай ему подал его сбрую, а застегнул он уже сам, искусственными пальцами.
А маршал смотрел на него во все глаза – и не понимал, бедняга.
– Но твои возможности… – начал он снова.
– Мессир, я извиняюсь, – перебил Райнор. – Я, конечно, человек сильно гражданский и, может, не знаю, как там у вас в армии положено. Вы, быть может, книжками печку топите или каминными часами гвозди забиваете. Но у меня здравый смысл пока есть. Мы же о войне говорим, так?
– Так, – кивнул окончательно сбитый с толку Лиэр.
– Так на войне кого-нибудь убивают, наверное, нет?
На маршала смотреть было жалко: он всё ещё не понимал.
– Прекраснейший мессир Лиэр, – сказала Виллемина, которая, похоже, не выдержала. – Простите мой крайний цинизм, но, мне кажется, Райнор считает, что того же самого эффекта на войне можно достигнуть много дешевле.
И маршал повернулся к ней, с таким чистым детским взглядом, будто и не маршал.
– Да обнюханный-то клоп! – и Райнор воздел искусственные руки таким естественным жестом, будто специально его репетировал. – Ну поле боя, дык? Там же мясо! Ну нужна вам мёртвая рука, хоть бы и нога, хоть и голова – там же мясо! Убитые, мессир, чтоб я сам сдох!
Лиэр изменился в лице, но овладел собой. И повернулся к Вильме.
А Вильма печально так, сочувственно кивнула:
– Увы, мессир Лиэр. Они ведь некроманты. «Мясо» – это, конечно, звучит ужасно, но это… как бы… технический язык, дорогой маршал. Мой предок именно это и практиковал, да. Поднять… тела павших врагов. И отправить в бой. Любил говорить, что в его стране нет лишних живых на убой…
Вот тут-то я по лицу Лиэра и поняла, что ему стало окончательно ясно, до самого донышка.
– Вот это Раш и Броук считают потенциальным супероружием? – спросил этот бедолага, которого, похоже, уже начала грызть его офицерская честь.
– Да, – сказала Виллемина просто. – Потому что в нашей стране тоже нет лишних живых на убой. Потому что обстановка неспокойная – и мы должны быть готовы. Мы готовимся. Если настанет настолько ужасный момент, что нам понадобится с оружием защищать Прибережье, – простите. Мы поднимем.
Вот в этот-то момент наша доблестная армия и получила шикарную тему для приватных разговоров, которая вытеснила собой форму защитного цвета напрочь. Я подумала, что теперь-то солдат можно было уже хоть в кринолины, хоть в мешки из-под муки одевать – это было неудобство мелкое и странность мелкая, и нечего тут было обсуждать по большому счёту.
Потому что в тот же день, вечером, Виллемина и Лиэр подписали совершенно секретную директиву по армии. Теперь мы все – нас называли «носителями “особых способностей”», чтоб в официальной бумаге не светило слово «Дар», – так вот, мы все теперь считались военнообязанными. И нам полагалось приготовиться защищать наш дом, если что.
Не как солдатам.
Как медикам и алхимикам.
Особая Секретная Часть.
* * *
А пока мы сидели в своих казематах и делали там опыты, тот Дворец, который сверху, изменился очень сильно.
Я как-то вдруг это увидела.
Сказала об этом Виллемине – а она рассмеялась и погладила меня по щеке:
– Дорогая моя Карла, ты, как истинный учёный, решая задачу, ничего не видишь и не слышишь! А между тем я тоже успела кое-что сделать. Ты ведь помнишь про Большую Уборку, правда?
Я, конечно, помнила. Я только не думала, что до такой степени.
Королевская гвардия теперь носила эту защитную форму. Вся.
И в караулах они так стояли.
И самое поразительное – это было даже красиво. Смотрелось. Когда на нескольких гвардейцах сразу – смотрелось даже здорово, я не ожидала.
Виллемина была права: не театрально, а строго и серьёзно. И очень круто и сурово выглядели теперь их эполеты и значки с Путеводной Звездой и Оком Божьим. На пуговицах красовались чеканные якоря, а на пряжке – морской дракончик, символ Благих Вод. Береты теперь тоже были защитного цвета, с тёмно-синим околышем – цвета морского флага Прибережья. А сидела эта форма просто чудесно. На удивление чудесно. Как влитая.
– Нравится? – спросила Вильма, когда я уставилась на парней, замерших в карауле перед тронным залом.
– Неужели это придумала ты? – спросила я восхищённо.
– Ну что ты! – улыбнулась Вильма. –
