Так бывает, поняли мы,
запомнили мы.
Камбун:
Хор:
Камбун:
Хор:
Оно есть! У вас есть лицо!
Камбун:
Рэйден-сан, вы не в себе.
Я бы сказал, что на вас лица нет.
Он видит мёртвого Мигеру. Понимает, что случилось.
Камбун (обращаясь к мертвецу):
Славный удар,
я бы не нанёс лучшего.
Примите мою благодарность, Мигеру-сан.
Хор:
Мы — духи воспоминаний,
мы — память юного самурая.
(декламируют, подражая голосу Рэйдена)
Мёртвые глухи.
Но мы уверены,
да, у нас нет сомнений,
что Мигеру услышал эти слова.
(вразнобой, под грохот барабанов)
Так бывает, поняли мы,
запомнили мы.
5
«Нащёлкали себе удачи…»
С того дня мы не виделись.
И вот: Ивамото Камбун стоит рядом. Мечи, отметил я, едва оправившись от первого потрясения. Два меча у него за поясом. Случалось, самураи вместо плетей носили мечи — деревянные, разумеется, из бука или граба. Одни просили резчика уподобить клинок настоящему, обнажённому, другие заказывали меч, выглядевший так, словно он находился в ножнах. Кое-кто из пустого щёгольства даже покрывал ложные ножны лаком, прикреплял украшения из листового золота или обшивал кожей ската.
Камбун был не из щёголей. Кроме того, я знал эти мечи. Пара таких же хранилась у меня дома: нам вручили стальные мечи на въезде в Фукугахаму, согласно распоряжению сёгуна. Что бы ни думали окружающие, в этих ножнах дремала острая сталь.
— Назад, — велел Камбун так, словно имел на это право. — Все назад!
И выхватил меч из ножен.
Поступок его произвёл на толпу впечатление, обратное тому, какого ждал я. Никто не сдвинулся с места, зато все разразились громовым хохотом. Ну да, только мы с Камбуном побывали в Фукугахаме; только мы знали цену острым клинкам и месту, где закон будды Амиды опускает руки и признаётся в бессилии.
Здесь, у пруда, была Чистая Земля. Клинок здесь недорого стоил.
— Рубить меня станешь? — осклабился хозяин Широ. — Давай, руби.
Камбун шагнул к нему:
— Шутишь? — спросил он тоном, от которого я задрожал. — Или приглашаешь?
Белый Широ зарычал, оскалил зубы.
— Хорошее тело, крепкое, — хозяин Широ оглядел Камбуна с головы до ног, словно оценщик — приглянувшийся товар. — Человек ты нестарый, опять же самурай. Руби, я не против. Только чур меня первого! Тело твоё лучше моего, сословием ты выше. Воскресну самураем, чем плохо? Главное, чтобы грамоту оформили, честь по чести…
Я же и оформлю, мрачно подумал я. Если выживу.
— Хорошо, — согласился Камбун. — Рублю.
Свистнул меч.
Белый кобель Широ завизжал, упал, забился в судорогах. Должно быть, человеку Камбун отсёк бы голову с первого удара. Собаку же рубить было неудобно — слишком низко. Это не спасло беднягу Широ от злой смерти, зато прибавило мучений. Никто ещё не успел понять, что произошло, как Камбун сделал быстрый шаг в сторону и двумя ударами прикончил чёрного Кабуто, призового пса лавочника Шиджеру.
Другие собаки яростно залаяли, почуяв кровь сородичей.
— Назад, глупцы, — повторил Камбун. — Кому сказано?
Толпа попятилась.
— Мой Кабуто! — взвыл Шиджеру, только сейчас сообразив, что нос заживёт, а пёс не воскреснет. — Что ты делаешь, негодяй?!
Камбун пожал плечами:
— Убиваю собак. И если вы не угомонитесь, это продолжится. Я стану убивать собак, будде Амиде это без разницы. А мой родич, — он кивнул на меня, — будет лупить вас плетями. У него это хорошо получается, я видел. Нравится? Давайте, подходите. Ещё попросим монаха, он вас проклянёт. Вас и ваших шавок…
— Вот тебе и нос, — сказал кто-то, указывая на девочку, выглянувшую у меня из-за спины. — Вот тебе и Собачья Будда! Нащёлкали себе удачи…
Глава шестая
Палаточный лагерь [25]
1
«Я-то знаю, что это Иоши…»
Ворота были не заперты. Приоткрытую створку я разглядел издалека, несмотря на поздний час. Со двора нёсся дробный стук молотков; перекликались строители. Их гомон перекрыл сердитый рык отца:
— Куда?! Ослепли? Это на фасад!
Что-то зашуршало, заскрежетало. Проползи по нашему двору не слишком крупный дракон — крупный не поместился бы! — звук был бы именно такой.
— Вот, другое дело! Ставьте, крепите. И хватит на сегодня: темнеет уже. Наработаете мне тут! Вы и на свету фасад от боковины не отличите…
Что это на отца нашло? Обычно он менее разговорчив. Впрочем, ответ я знал: отец увлёкся. Ему нравилось распоряжаться строителями: вроде как они — его инструменты, а дом он строит сам. Такой, какой хочет.
По большому счёту, так оно и было.
Шум смолк, едва я потянул створку ворот на себя: как отрезало. Словно я
