— Ну что там? — проворчал я, но негромко. И забеспокоился — мало ли что она там увидела?! Я наступил в траву и, передернувшись, зашагал к Танюшке.
— Тебя не дозовешься, — недовольно шепнула она, когда я оказался рядом. — Не стучи зубами, спугнешь.
— Кого?! — ошалел я. Танюшка вытянула руку:
— Смотри, собака.
Я посмотрел и удивился, как сразу не заметил собаку. Она и правда была — я видел мощный куцехвостый зад, мохнатые ляжки… Здоровенная псина чего-то возилась в кустах, урчала, потрескивала ветками… Люди близко! Та-ак, это хорошо или плохо?.. Может, это пчеловоды в гости явились?
Но я не успел додумать эту мысль. Мне внезапно стало жарко — так, словно я шагнул в парилку, которую не мог терпеть. Огромная собака… не просто огромная — непредставимо огромная, со странным окрасом…
В горле у меня засел плотный комок. В трех шагах от нас возился среди дикой малины здоровенный бурый медведь. Довольный жизнью и счастливый.
Толкнуть Танюшку к балку. Там ребята, там ружье… Главное, чтобы она не заупрямилась, бежала изо всех сил. Я тоже побегу, но не сразу. Может быть, успею добежать, а если нет… он отвлечется на меня, и у девчонки будет время убежать. Вот что главное. А там, может, еще и мне повезет.
— Тань. — Я положил ладонь ей на плечо и приблизил свои губы к ее уху. — Это не собака. Это медведь.
Сказать «беги» я уже не успел. Медведь начал поворачиваться…
…Я никогда не слышал, чтобы Танька визжала. Ни-ког-да. Ни на Земле, ни здесь. Если становилось очень страшно, она закусывала губу — и все.
Она и сейчас не завизжала. Звук, который она издала, рождался где-то в ультразвуковом регистре и уходил в инфразвуковой. Но на этом отрезке от звука затряслись ставни балка, а я присел, не понимая, что происходит и на том я свете — или еще на этом?
Медведь тоже реагировал странно. Подскочив на всех четырех лапах, он громко и испуганно рявкнул, собрался в комок и, словно брошенный с горы валун, с треском, хрустом и грохотом покатился через кусты, не разбирая дороги и легко переламывая деревца толщиной в две руки.
Танюшка смолкла. Я ошалело моргал, и в голове почему-то была одна-единственная мысль: никто из наших наружу не выйдет. Нужна нечеловеческая смелость, чтобы рискнуть выйти, услышав снаружи такое. Все еще пытаясь восстановить мыслительный процесс, я шагнул в проложенный медведем туннель и скривился — там непередаваемо воняло, примятую траву заливал жидкий понос.
— Не ходи-и!!! — завопила Танюшка, вцепляясь мне в плечи.
— Да он уже к Балтике подбегает, — с трудом выговорил я и, оглянувшись, увидел, как по крыльцу ссыпаются все наши.
Санек орал:
— Что случилось?!
— Ничего. — Я вдруг ощутил какое-то подергиванье внутри. — Тут был медведь, но Танюшка его убила, я думаю.
После этого я плюхнулся в мокрую траву и совершенно искренне заржал.
* * *
Танюшка буквально навязалась со мной — я, собственно, и не возражал, почему бы и не прогуляться по московским окрестностям? Арниса и Кольку Самодурова я тоже взял с собой.
Вадим со своими ушел на час раньше. Выступили и мы — вдоль ручья, взяв направление на все тот же поднимавшийся дымок. Колька с ружьем шагал по одному берегу, мы втроем — по другому.
Как-то неожиданно мы вышли в обжитые места. Ручей вдруг свалился небольшим красивым водопадиком на дно широкого оврага, заросшего ивняком, — там текла речушка, уютно журчавшая на перекатах. Чуть в стороне через овраг был перекинут мостик, а за ним начиналась утоптанная тропинка. У самого ее начала на разлапистом дубе были вырезаны две сплетшиеся спиралью змеи, повернувшие друг к другу головки.
Священные ужи — версия Игоря Мордвинцева насчет прибалтов подтверждалась. Я мысленно перевел дух — на карте Йенса не были обозначены здешние стоянки, мне вовсе не улыбалось встретиться с какими-нибудь ненормальными. А прибалты — это свои, из Союза. Хорошо бы еще и вторая компания оказалась неплохой. Тогда точно можно тут поселиться, дружить домами… и как знать — может, Йенс-то и оказался бы не прав, а вот идея Сергея о создании государства обрела бы смысл.
Меня так подбодрила эта мысль, что я махнул рукой и весело, громко сказал:
— Пошли быстрей!
* * *
Вадим взял с собой двух Игорей — Северцева и Сморча, наотрез отказав всем девчонкам. Он собирался идти быстро: два десятка километров по лесу — это за пять-семь часов, в зависимости от местности. Да на месте, да обратно… «Хотя, — с черным юмором подумал Вадим, — обратная дорога может и не состояться».
Восход солнца застал их в пути, когда они шли просторной дубравой, красивый восход, словно солнце проникало в десятки резных витражей, дробя свой свет на колючие черно-золотые колеблющиеся отражения. Идти было не так уж трудно — легче, чем Вадим думал и рассчитывал, — а солнечный восход резко повысил настроение.
Поэтому Вадим не сразу разобрался в ситуации, когда вылетевшая откуда-то спереди стрела вонзилась в землю у его ног — и закачалась солнечно-желтым, как небесный блик, оперением. Он две или три секунды просто смотрел на это оперение, осмысливая, что это не был промах — невидимый стрелок мог бы всадить стрелу ему в грудь, — а именно предупреждение. Оба Игоря, со свистом обнажив оружие, встали боками к Вадиму и друг другу, в плотный треугольник. Ощутив их плечи, Вадим обратился к лесу перед собой (чувствуя себя очень глупо):
— Кто там стреляет?
Ответ был еще более странным. Из-за дубов впереди мягко и бесшумно выступил человек, одетый в грязновато-зеленую кожу — куртка, шнурованная на груди, узкие штаны, сапоги с отворотами, маска с отверстиями для глаз. На поясе висели длинный кривой нож и длинная шпага. Над плечом поднимались оперения стрел, в руках незнакомец держал средней длины полунатянутый лук со стрелой, смотревшей в землю, впрочем, в том положении, из которого оружие можно легко вскинуть и тем же движением выпустить стрелу.
— Дальше ни шагу, — грубоватым мальчишеским баском сказал зеленый незнакомец. — По крайней мере — пока не выясним, как и что.
— Эй, ты русский?! — обрадовался Вадим. Он ощутил боком, что Север плавно спустил в ладонь метательный нож. Если что — не факт, удастся ли лучнику выстрелить: эта мысль тоже успокаивала. Но Вадиму не хотелось бы, чтоб до этого дошло — тем более что парень тоже мог быть не один.
