морщинистая, голос злой. Крикнул сам: «По глазам его!» а так как никто не выразил такого желания оперировать, пошел в доктора сам.
Глаза капитана «Софала» стали сначала огненными, забрызгали лицо и часть палубы жидкими сгустками, а потом — рукоятчатыми. В каждом стояло по этому граненому ножу… Мерзость какая. Мерзость и гнусность. Бардак какой! Кто ж этот гад был? Даже Зог расстроился и отказался кидать в море так жестоко убиенную курицу. Сказал, что задушит любого, кто будет настаивать. Показал кулаки. Тогда на наших глазах капитана разорвали на восемь частей и частями сбросили в море.
И — незабываемое зрелище! Тут же на наших же глазах, невесть откуда взявшись, появилась пятерка людей-птиц.
Они воспарили над мертвыми основами капитана, разбросанными в разные стороны, и остались висеть в воздухе, как в карауле, пока те не затонули. Точно долг какой отдавали, совершенно на нас не реагируя. Поотдавали — и просто куда-то делись, стайкой срулили. Вроде летающих тарелок, быстро так. Не могу сказать, что капитан-курица чем-то меня зацепил, я к нему чувств не испытывал, тем более что был он глуп, как каблук, но все-таки — капитан! Капитан. Поэтому и я в его честь постоял — как раз под анганами: они — наверху, я — на палубе. Даже видеть подобное зрелище, не говоря уж про то, чтобы участвовать в нем — раньше мне не приходилось. Ну разве что в Арлингтоне, на почетной аллее, среди звездчатых флагов. И да не покажется вам такое сравнение кощунством.
Постоял, поглядел в воду, где уже след пропал от восьми частей капитана, тут и понял, что проиграл.
Недоучел чего-то. Самого главного в таком предприятии. Я собрался руководить этими людьми, не проверив вообще, чем они думали и было ли в них что-нибудь, кроме многолетних обид, вечного недоедания, кроме животной ярости и простейших эмоций на уровне таза.
На этом бунт закончился, корабль был теперь в нашем распоряжении. План мой на первый взгляд удался, сумей я найти зачинщика в той второй, агрессивной волне и приведи его к нужному образу.
— Пойдем-ка со мной, — сказал я, взяв Камлота за руку и направляясь к главной палубе.
— Это ты все организовал? — спросил Камлот с диким выражением глаз, словно не ожидал от меня, что я тварь такая. Он толкал меня и пилил, пока мы продирались сквозь толпу возбужденных мятежников. — Это ты?
— Что именно ты имеешь в виду? Теоретически — я. Но за эту бойню не отвечаю. В мои планы не входило мыть палубу кровью, чистящих средств хватает. Тут кто-то работает под прикрытием. И хорошо, если не с подачи бесценного товарища Тора. Теперь надо по-быстрому свернуть этот бедлам и восстановить порядок.
— Если получится, — заметил Камлот с сомнением в голосе. Пока мы шли к главной палубе, он собирал всех солдат свободы, что встречались нам на пути, и когда мы были на месте, вокруг собралась почти вся группа.
Наверху на мачте, нахохлясь, чужие какие-то, с бледными лицами, горделиво сидели воротившиеся после вахты почетного караула люди-птицы. Нет, даже не сидели. И не висели. Просто, можно так считать, пребывали в каком-то крайне неопределенном состоянии поддерживания своего веса в воздухе. Как — непонятно. Но рядом с мачтой, не колеблясь, фиксированно. Вроде скульптурной группы Страдающих жертв войны. И наблюдали они, я вам доложу, за разворачивающимися событиями тоже, как мы, с тихим ужасом.
Среди нас оказался горнист, который, сам того не ведая, подал сигнал к восстанию. Я приказал ему продудеть команду «общий сбор». Тот продудел, хотя и засомневался, подчинятся ли сигналу разгоряченные мятежники. Но, видимо, среди них привычка к дисциплине была так сильна, что на палубу отовсюду помчались люди.
Я, окруженный кольцом друзей, забрался на пушку и объявил, что солдаты свободы взяли корабль в свои руки. Те, кто хочет оставаться с нами, должны подчиниться вукору отряда. Остальных придется высадить на берег.
— А вукор-то кто? — спросил солдат, который наиболее яростно расправлялся с офицерами. По тому, как косился волчонком, как трогал очень складчатую шею и посмеивался, было понятно: вонюч человек. И вином от него припахивало офицерским. Смародерничал уж. — Кто вукор?
— Я, — ответил.
— А кто ты такой? Я тебя вижу впервые, — заржал подлец. — Вукором должен стать кто-то из нас, проверенный и рыбой, и хлебом, и кровью.
— Кровью хочешь? — спокойно спросил его я. И задумчиво так поглядел. А в каждом глазу — чугуна на двести фунтов. Тот и попятился… — Красавчик, у меня есть один кинжал. Мне нужен второй. По количеству глаз. Угости.
Кирон молчаливо вынул кинжал и протянул его мне. Я освободил свой и, взвешивая это оружие на обеих ладонях, слез с пушки. Сделал пригласительный жест. Гнусный мятежник не шел. Только волнение в рядах. По движению видно, куда он отступал. К лестнице.
— Ау-у? — крикнул я. — Где ты, смельчак? Кто тут хотел кровь в последний раз глазками поглядеть-увидеть?
По смеху в толпе я понял, что крови никто больше не хочет. Волчок позорно затаился. Да вот он ли был тем самым зачинщиком, которого я искал? Слишком ярко на плоскости выпирал, вроде меня. Как оппозиционер не годился, оппозиция — она не видна до сроку. А срок моего низвержения еще не настал. Я еще не был даже признан официально.
— Карсон из рода Нейпиров поднял этот мятеж и привел нас к победе, — крикнул Кирон. — Он и будет вукором. Это теперь его корабль. Кто недоволен — на выход, с вещами, в первом порту. Так-то, мальчики…
Со стороны людей моего дорогого отряда и со стороны сотни новых единомышленников раздались голоса одобрения, но много нашлось и таких, кто стоял молчком, или глядел недовольно, или переговаривался со своими товарищами по трюму. Среди них оказался, конечно, и Кой — тот самый волчок с морщинистой шеей, что сильно возражал против моего руководства. Я увидел, как вокруг него уже тоже собираются эти… извините, сотрюмники… товарищи по интересам.
— Все должны немедленно вернуться к своим обязанностям. Кораблем надо управлять, независимо от того, кто им командует, — сказал я. — Если у кого-то есть возражения по поводу моего руководства, дело можно уладить позже. Но пока я остаюсь у руля. Камлот, Гамфор, Кирон, Зог и Хонан — мои помощники. Они командуют кораблем вместе со мной. Все оружие надо немедленно сдать Кирону на склад, а он уже сам будет выдавать его людям, несущим охрану.
— Меня никто не посмеет разоружить! — рыкнул Кой. — Я свободный человек. На свободном корабле. И свободен носить оружие, как и любой
